Системная операция - Олеся Шеллина

shellina, Лёха

Системная операция

Глава 1

— Ну что, Алексей Владимирович, не передумал? — я поднял взгляд на главного. Молодой еще, зубастый, этот далеко пойдет, уж я-то знаю, сколько их перед моими глазами прошло, и не сосчитать. Было дело, даже сам грешил, согласился больничкой нашей порулить, очень уж просили. Но тогда времена были сложные, мы выживали, как могли. Да и я был моложе, наглее и все еще верил, что этот мир можно как-то изменить. Но мне тогда быстро дали понять, что менять ничего не надо, а надо четко выполнять указания сверху, и будет всем премия. Не знаю, наверное, меня воспитывали по-другому, но подобное положение дел мне жутко не понравилось, вот только я очень быстро устал прошибать лбом стены, кое-как контракт высидел и послал это дело далеко и надолго. А по Максимке видно, что ему нравится быть главным, вот и пускай будет. Пообтешется, да вверх пойдет, как пить дать. Такие, как он при любых условиях умеют приспособиться. А я все, отдохнуть хочу, наработался, на две жизни хватит.

— И не уговаривай, Максим Юрьевич, завтра у меня сертификат заканчивается, и продлевать я его уже не буду, и не проси. Я уже и обходной подписал. Сегодняшнюю ночь последнюю смену отдежурю, в отдел кадров за трудовой заскочу, и все, на пенсию. Буду целыми днями с удочкой сидеть на берегах рек и озер, благо в нашем крае их много, и первое время совсем ничего не делать. Сын уже взрослый, сам жизнь строит, Надежду еще два года назад похоронил, так что — рыбалка целыми днями в тишине и спокойствии.

— Окстись, Леша, еще и шестидесяти нет, а уже отдыхать собрался, — в раздевалку вплыл заведующий отделением общей хирургии. Неужели решил стариной тряхнуть — ночь взял на дежурство?

— Не я, Саша, льготные пенсии придумал, но просто так их не дают, — сунув ноги в сандалии, я поднялся и одернул хирургическую пижаму. — Устал я, Саша. Ты даже не представляешь, как сильно я устал.

— Устал он, — Сашка подтянул штаны, которые сели на уже заметном брюхе в облипку. Я-то по сравнению с ним еще ничего, не удержавшись, хмыкнул, проведя рукой по плоскому животу. — Работать кто будет? Пушкин? И так, вон, самому дежурить приходиться. Один в отпуск рванул на юга, а еще одна кукла залетела, в декрет собралась. А я всегда говорил, Максим Юрьевич, не место бабы в хирургии и все тут! Сильно хотелось Барби эту принять, в поликлинику надо было засунуть, пускай бы чирии на жопах вскрывала.

— Как у тебя все просто, Александр Валерьевич, — старший даже скривился, словно лимон съел. Эта тема была болезненной не только для него, но и для всех заведующих отделений. Персонала с каждым годом становилось все меньше, а требований все больше. Такими темпами успеть бы Максимке на повышение свалить, а то и самому дежурить придется, больше некому будет. — Это в отделении, ты вон, как ответственный человек, сам вышел, чтобы подежурить, а в поликлинику я кого бы посадил, а? У меня очереди из хирургов почему-то не наблюдается. А по Селивановой сразу видно было, что она рожать скоро уйдет.

— Да Светочка, не выходя из одного декрета, во второй рванет, — я хохотнул. Точно ее Сашка назвал — Барби. — Она же всем, кто ее слышать хотел трепалась, что троих ребятишек хочет. Так что выйдет она на работу… хм… никогда!

— Да знаю я, — махнул рукой главный. — Только она хоть ненадолго дыру закрыла в твоем отделении, Александр Валерьевич.

— Ага, только сейчас мы на декретную должность хер кого найдем. Ни один придурок временно не пойдет, даже, если Селиванова никогда больше не выйдет на работу. Место-то все равно за ней числится. И чего выгадал-то? — буркнул Сашка, напяливая шапочку.

— Да к проктологу на рабочее место Селиванову! Мне вон заведующего реанимацией где-то искать сейчас надо, а вот это уже полный трендец, — он замолчал, переводя дух. Молодец, что могу сказать. Знал ведь, что я ухожу, и даже не почесался мне замену найти. Вот пускай теперь попрыгает. — Ладно, дежурьте, — главный снова скривился. Легкого дежурства не желал, примета плохая. И так мой последний день, а в последний день обычно самая жопа происходит. Мне уже девочки дежурные высказали, что ждут волшебную ночь. Главный протянул руку. — Ну, бывай, Алексей Владимирович. Полноценно проводим на день медика. Все равно у тебя пока отпуск. А там, глядишь, передумаешь. — Я пожал протянутую ладонь, сильную, все еще сохранившую мозолистые подушечки от скальпеля на пальцах. Еще не сошли, после того, как из хирургов Максим на административную работу подался. Главный похлопал меня по плечу напоследок, и вышел из раздевалки.

— Леш…

— Я не передумаю, — не дав ему закончить, сказал, как отрезал, и подошел к двери. — Пошли уже. Скоро начнется бег с препятствиями, кто вперед, ты или терапевт дежурный. Сам же знаешь, кто последний в приемник прибежит, того и бомж.

— Кто сегодня из терапевтов-то дежурит, я что-то не посмотрел, — Сашка забавно оттопырил губу. Забыл уже правила приемника, старый хрен, больше дежурств надо брать, чтобы помнить.

— Девчонка молоденькая, беленькая такая, горластая. Катюха, а как дальше, хоть убей, не помню, — я даже лоб потер, пытаясь вспомнить, но фамилию дежурного терапевта словно вычеркнули из памяти.

— Да ладно, не вспоминай, я понял о ком ты, Гвоздикина, мать ее. Как будто тебя с твоей последней сменой мне мало, — он покачал головой и вышел из раздевалки, направляясь в отделение, вход в которое был расположен тут же, за прозрачной дверью.

Я вышел вслед за ним, тщательно заперев дверь и сунув ключ в карман пижамы. У нас у каждого, кто здесь переодевался имелся личный ключ. По технике безопасности еще один должен на вахте храниться, но про это правило как обычно все дружно забыли, «случайно» потеряв лишний экземпляр. А так-то от большинства помещений ключи на вахте все же можно было найти.

В ординаторской царил полумрак. Вроде бы на улице еще светло, до и летом вообще темнеет поздно, но плотные шторы на окнах не давали проникнуть свету в прокуренное помещение. Курить в ординаторской было запрещено, но кого это когда останавливало? Особенно, если ночь тяжелая, или операция сложная, или вообще не одна.

Полумрак развеивал свет, идущий от монитора компьютера, стоящего на одном из столов. Всего столов было пять, мой в углу. Компьютеры