О Максиме Горьком - Владимир Шулятиков

Владимир Шулятиков

О Максиме Горьком

I

Герои рассказов и повестей Максима Горького привлекли к себе всеобщее внимание, как люди, облеченные необычной душевной силой, как герои железной воли и энергии, как носители «сверхчеловеческого начала», как своеобразные «ницшеанские» натуры. Оборотная сторона медали – драматический момент их существования, их душевная драма как бы остались в тени. А между тем, чтобы по достоинству оценить сущность их «сверхчеловеческих» стремлений и порывов, необходимо, прежде всего, понять сущность их душевной драмы.

Герои г. Горького, прежде всего, – обиженные и оскорбленные люди.

Та борьба за существование, которую они ведут, зажгла в их груди «пламень оскорбленного сердца» [1] ; в глубине их душевного мира доминирует чувство обиды. Сквозь призму этого чувства они смотрят на все столкновения с окружающей средой. Вся собственная жизнь представляется им нескончаемым рядом «обид и огорчений».

Илья Лунев [2] подводит итоги пройденного им жизненного пути: «Какая жизнь была у меня, – говорит он, – вся фальшивая… грязь, грубость, теснота… огорчения, обиды и всякие муки для сердца» [3] … В те минуты, когда он находит в объятиях Олимпиады [4] успокоение от повседневных тревог и волнений, он и любимая им женщина спешат открыть друг другу святая святых своей души и в этом «святая святых» не находят ничего, кроме чувства боли от пережитых унижений и обид. «Ее горе как бы слилось с его несчастьем в одно целое и породнило их. Крепко обняв друг друга, они долго такими голосами «рассказывали один другому про свои обиды» [5] .

Павел Грачев [6] , после длинного ряда мытарств и скитаний лишившись наиболее дорогого ему человека, пораженный тяжелым недугом, попадает в больницу. И там, дойдя до «предела скорби», он встречается с Луневым. Приятели начинают исповедоваться друг перед другом. Они задают себе вопрос о конечном смысле своего существования. В своем существовании они видят только драму сплошных «обид». «Павел, – рассказывает г. Горький, – весь горел от сознания обиды, нанесенной ему тяжелой рукой жизни: он… как струна, вздрагивал от возбуждения и торопливо, бессвязно шептал товарищу свои жалобы»… [7]

От сознания обиды, нанесенной тяжелой рукой жизни, сгорает и Фома Гордеев [8] .

Фома принужден расстаться с предметом своей первой юношеской любви. Он удручен; в его душе рождается «сильное и едкое ощущение». Он предается размышлениям о «судьбе» и недоумевает, зачем судьба так зло посмеялась над ним, «зачем ей нужно было приласкать его, подарив ему женщину, и тотчас вырвать из рук у него подарок так просто и обидно» [9] . И он понял, что овладевшее его душой «сильное и едкое ощущение» – не что иное, как «обида на судьбу за ее игру с ним»… Этот случай, вливший «первую каплю яда в только что початый кубок» его жизни, был прологом к настоящей эпопее «обид». Во всех дальнейших столкновениях с окружающими его людьми, всегда и везде, он неизменно чувствовал себя обиженным. Людская пошлость неизменно вызывала в его душе чувство обиды. Так, похоронив отца, он сидел во время поминального обеда безмолвный и угрюмый: его раздражала шумевшая вокруг него самодовольная толпа гостей. Он «с обидой в сердце смотрел на жирные губы и челюсти, жевавшие вкусные яства, и ему хотелось закричать и выгнать вон всех этих людей» [10] . Он встал из-за стола, удалился в сад, сел на скамью и, под шум дождя и шелест листвы, погрузился в глубокую задумчивость. И долго он сидел одинокий, и «сердце его сосала обида на людей» [11] .

Боль обиды и оскорбления является для героев г. Горького самым худшим из испытаний, какие только им дарит «мачеха-судьба». Босяк Челкаш [12] на своем веку видал «разные виды», прошел очень трудную жизненную школу. Но все удары судьбы не были для него так тяжелы, как оскорбление, полученное им от «жадного до денег раба», жалкого крестьянина Гаврилы [13] .

Челкаш отдал Гавриле большую часть денег, которые он заработал, провезя сквозь таможенный кордон контрабандный товар. Гаврила не помнит себя от радости и в порыве откровенности признается, что у него было намерение убить Челкаша и захватить все его деньги; Гаврила уверен, что подобное убийство прошло бы ему даром, что начальство не стало бы допытываться, как да кто убил Челкаша: «Не такой он, мол, человек, чтобы из-за него шум подымать!.. Ненужный он на земле!» Услышав подобное признание, Челкаш, как дикий зверь, накидывается на Гаврилу. «Никогда, – поясняет автор рассказа, – за всю жизнь его (Челкаша) не было так больно и никогда он не был так озлоблен» [14] .

О том, что значит для героев г. Горького боль обиды, говорит также катастрофа, имевшая место в лавке старинных вещей купца Полуэктова [15] : Лунев убил купца, повинуясь исключительно чувству обиды.

Боль обиды он чувствовал во время первой, нечаянной встречи своей с купцом в квартире Олимпиады. Тогда Полуэктов, этот маленький, «скверный» старичок, с почти голым черепом, с коротенькой, жидкой бородкой, с красными веками, лишенными ресниц, с какими-то желтыми острыми косточками во рту вместо зубов, хилый и жалкий, гнал его прочь из квартиры на правах хозяина, на правах лица, купившего за деньги ласки Олимпиады. Лунев тогда был охвачен «непонятным страхом перед этим скверным стариком», был глубоко оскорблен в своей любви к Олимпиаде. «В тихом тонком голосе старика, как и в его ехидных глазах, было что-то сверлившее сердце Ильи, оскорбительное, унижающее» [16] .

И Лунев не в силах был спокойно выдержать ехидных, оскорбительных взглядов старика. На другой день после встречи, побуждаемый «непобедимым желанием посмотреть на старика вблизи», он зашел в его лавку. И стоило Илье увидеть старика «вблизи», как Ильей овладела злоба, «жгучая, как промерзлое железо»: в Илье слишком властно заговорило мучительное чувство обиды. И старик через несколько секунд лежал без признаков жизни на полу.

Страдая от мучительного чувства обиды, знакомые с всемогуществом этого чувства, герои г. Горького, естественно, воспользовались данными своего жизненного опыта для практических целей, естественно, усвоили себе определенную программу действий по отношению к окружающим их людям: заставить то или другое лицо почувствовать боль обиды, нанести тому или другому лицу оскорбление – в их глазах значит подвергнуть это лицо тяжелой каре, заставить пережить это лицо худшее из всевозможных действий. «Зло в глазах этих людей («бывших людей»), – говорит г. Горький, – имело много привлекательного. Оно было единственным орудием по руке и по силам им» [17] .

Причинять обиды – доставляет униженным и оскорбленным страдальцам – героям г. Горького «острое удовольствие», временами настоящее наслаждение.

В рассказе «Каин и Артем» [18] выводится еврей-разносчик, которому ежечасно и ежеминутно приходится терпеть всевозможные оскорбления со стороны босяков. «Он (Каин) – объясняет автор, – жил среди людей, обиженных судьбой, и для них всегда приятно обидеть ближнего, и они умеют делать это, ибо пока только так они могут мстить за себя» [19] . Эти слова можно иллюстрировать десятками сцен и эпизодов из произведений г. Горького.

Фома Гордеев встречает однажды на улице Софью Медынскую [20] – (Медынская – предмет его любви), едущую в коляске с толстым, антипатичным «барином». Этот барин оказывается архитектором – мужем Медынской. В душе Фомы вспыхивает «темное» чувство: Фому охватывает желание обидеть архитектора. Другой раз одно важное лицо в присутствии Фома назвало Медынскую кокоткой. Фома набросился на оскорбителя и начал его бить; при этом он испытывал жгучее наслаждение, видя, как страшно размахивают в воздухе толстые руки и как ноги человека, которого он трепал, подкашиваются под ним, шаркают по полу. Золотые часы выскочили из кармана и катались по круглому животу, болтаясь на цепочке. Опьяненный своей силой и унижением этого солидного человека, полный кипучего чувства злорадства, весь вздрагивая от счастья мстить, Фома возил его по полу и глухо, злобно рычал в дикой радости.

Фома присутствует при поднятии из воды затопленной баржи. Поднятие баржи стоило величайших трудов и усилий. И когда усилия рабочих увенчались успехом, когда баржа показалась над водой, черная, скользкая, разбитая, немощная, неуклюжая, покоробленная, точно от какой-то страшной болезни, Фоме вдруг сделалось обидно за потраченные усилия, «…при виде этой безобразной, тяжелой массы… (он) чувствовал обиду при мысли, что лишь ради того, чтобы поднять из воды эту грязную, разбитую уродину, он так кипел душой, так надрывался» [21] . В эту минуту его обступили рабочие, дожидавшиеся награды за успешный труд. И Фоме захотелось выместить на них свое разочарование. Он «смотрел на бородатые лица перед собой и чувствовал в себе желание сказать им (рабочим) что-нибудь обидное» [22] .

Упомянутая выше беседа Павла с Луневым в больнице была прервана приходом больничного служителя; служитель закричал на Лунева, чтобы тот поскорее убирался прочь, так как время, назначенное для свидания с больными, уже прошло. Лунев, озлобленный, медленным шагом пошел к выходу. Проходя мимо служителя, он спокойно и злобно сказал: «Не рычи, солдатишко, а то я скажу тебе: цыц, собака!» Служитель вдруг остановился, а Лунев быстро пошел вперед, ощущая острое удовольствие оттого, что обругал человека.