Голубой дымок вигвама - Владимир Степаненко

Владимир Иванович Степаненко

Голубой дымок вигвама

Глава 1. Колькины часы

Колька Синицын узнавал время по солнцу. Если тень от избы доползала до второй ступеньки крыльца — полдень, а спускалась к четвертой — два часа.

В два часа было приказано всех будить. Мальчик еще раз посмотрел на вытянувшуюся косую тень и медленно двинулся в обход рубленой избы. На солнечной стороне в пыли купались огненно-красный петух с драным хвостом и рябая, в серых пестринах курица. Курица испуганно вскочила и, роняя перья, бросилась в крапиву.

На завалинке подпрыгнул большой черный кот. Он фыркнул и выпустил из мягких лап когти. Но, разобравшись в причине переполоха, снова растянулся на горячей земле.

Высокий, голенастый петух с достоинством отряхнул с крыльев пыль. Вскочил на плетень. Мясистый красный гребень раздулся и ощетинился острыми зубцами. Высоко вскинув голову, петух голосисто прокукарекал.

— Тихо, Драчун! — крикнул мальчик. — После вчерашнего боя лиса придет нескоро. Здорово ты ее отделал!

Черный кот мяукнул. Выгнул дугою спину, чтобы приласкаться, но мальчик не подошел к нему.

— Спишь, соня!

Из открытых окон избы доносился громкий храп. Колька прислушался. Отец тянул на одной ноте, как будто выдувал мыльные пузыри. Приезжий бородатый егерь Константин Федорович сопел и присвистывал. Не было слышно лишь Алешки, молодого и чумазого шофера.

«Намаялись за долгую дорогу, — озабоченно подумал Колька. — Пусть спят. Ровно в два часа и разбужу!»

Алешка понравился ему сразу, когда колдовал около своей машины: заменял масло, доливал воду в радиатор.

Колька представил, как машина выедет с кордона и двинется по тряским лежневкам к самому дальнему, пятьдесят девятому, кордону. Лес там глухой — сплошь осинник. Даже охотники туда не ходят. У Гнилого болота, где берет начало ручей, решено выпустить бобров.

Неделю назад Колька ходил с отцом к ручью. Все осмотрели. Свалили больше десятка осин и выкопали норы для зверей.

Колька не удержался и заглянул в окно. Шофер Алешка сидел на полу с огрызком карандаша.

— Вставать?

— Погоди.

— Забыл я стихотворение Константина Федоровича, — виновато сказал Алешка. — Ты, случайно, не помнишь? — Он наморщил лоб, зашевелил губами.

Константин Федорович во время завтрака прочитал удивительные стихи про сизую цаплю Шух-шух-гу, про храброго бобра Амика и дикого гуся Ваву.

Во время чтения мальчик забыл, что ему не понравился растрепанный егерь с лохматой бородой, забитой крошками хлеба. Он помнит — стихотворение было о зеленом лесе, о шумных реках, о болотах и топях. Слова в нем простые, родные…

Мальчик повернулся и посмотрел через небольшую поляну на лес. Легкий ветерок шевелил ветви деревьев. На высокой траве оживали и двигались пестрые тени. В соседних кустах лещины загремели медными боталами корова и бычок. Мальчик представил, как они воюют с надоедливыми слепнями. Недалеко залаяла собака.

— Тайга, Тайга! — обрадовался мальчик.

Из лесу выбежала рыжая широкогрудая собака и сразу пропала в траве. Сверху упали два черных стрижа и понеслись за лайкой. Птицы ловко хватали взлетавших перед собакой бабочек и кузнечиков.

«Красиво у нас на кордоне. Как в сказке!» — вспомнил Колька слова егеря. И вдруг первая строчка стихотворения сама пришла к нему. Он начал читать:

Если спросите — откудаЭти сказки и легенды…

— Помню, помню, — перебил его шофер, косясь на спящих.

С их лесным благоуханьем,Влажной свежестью долины…

Колька не мог сдержаться и торопливо подсказывал:

— Бобра Амиком звали, а сизую цаплю — Шух-шух-га!

— Знаю. — Алешка быстро летал карандашом по бумаге, левой рукой лохматя взъерошенные черные волосы. Вскинул голову и посмотрел на мальчика ясными голубыми глазами. — Соснуть мне еще? А?

— Ложись. Тень до второй ступеньки не дошла. А я пойду на бобров посмотрю.

Два больших деревянных ящика стояли рядом с машиной. Сверху они были затянуты редкой металлической сеткой. От клеток тянуло острым запахом зверей.

Колька низко наклонился над сеткой. В темном углу сидел большой лохматый зверь, а за перегородкой — второй. Звери грызли осиновые ветки. Самый большой бобр тяжело засопел и вдруг ударил широким голым хвостом. Мальчик испуганно отскочил от клетки.

— Амик, ты не сердись! Скоро выпустим!

Вторая клетка, где сидели молодые бобры, показалась ненадежной: у разбитой стенки отставала доска.

Колька быстро добежал до избы.

— Алексей, Алешка! — испуганно закричал он. — Клетка сломана.

— Видел. Не колготись, — зевая, лениво протянул шофер. — Дай поспать. Ты тоже ложись!

К Кольке подскочила Тайга. Мальчик не успел отвернуться, она лизнула его в лицо. Собаку можно было принять за лисицу-огневку — такая же узкая морда, косой разрез глаз. Только хвост крючком.

Лайка потянула носом. Черные треугольники ушей насторожились, на загривке дыбом поднялась рыжая шерсть.

— Тайга! Бобров привезли! Сбегай познакомься! — засмеялся Коля. — Ты таких зверей в нашем лесу еще не видела. Ищи!

Не особенно поняв, что сказал ей мальчик, Тайга услышала знакомую команду: ищи! Ткнула острый влажный нос в землю и бросилась вперед. Скоро собака уже злобно и отрывисто лаяла, как обычно лаяла на медведя или лося.

— Тайга, ко мне! Ко мне!

Но собака не слушала приказания, и мальчик с трудом оттащил ее от клетки.

Бобры были встревожены. Шлепали хвостами, щелкали красными длинными резцами: готовились защищаться.

— Тайга, так не знакомятся! Алешка только заснул, а ты разлаялась!

Колька вернулся на крыльцо. Тайга легла недалеко от него, положив морду между лапами. Но рыжая шерсть на загривке по-прежнему топорщилась.

— Лаяла! Бобры и так тебя боятся. Маленькие они, двухлетки, — поучал Колька.

Погладив собаку, он снял с плеча кирзовую полевую сумку и принялся разбирать свое нехитрое имущество.

Отец Кольки, Василий Иванович, — лесничий на кордоне. Летом он ходит в фуражке с зеленым околышем. На тулье прикреплена эмблемка — перекрещивающиеся дубовые ветви. Через плечо висит полевая сумка. В ней все его хозяйство: карточки обследования, цветные карандаши, карта леса, складной метр, перочинный нож, спички и маленький топорик.

Колька, черноволосый крепыш, не по годам рослый, с сильными руками, давно решил стать лесничим. Подражая отцу, он никогда не расстается с полевой сумкой. Зимой таскает в ней учебники, а сейчас, в каникулы, в сумке — две тетради. На одной он старательно написал: «Наблюдение за лесом на восемнадцатом кордоне», а на второй: «Учет зверей и птиц леса».

Тетрадки наполовину исписаны. Колька делает свои записи простым карандашом. Настоящие лесники и егеря химических карандашей и автоматических ручек не признают.

Кроме этого, в сумке у мальчика рыболовные крючки, на дощечках намотаны разные сорта лесок, коробок спичек и топорик.

Перебрав имущество, мальчик принялся листать тетрадку: «Учет зверей и птиц леса». Неторопливо отточил перочинным ножом карандаш и записал:

«10 июня в пятьдесят девятом квартале выпущено две семьи бобров. Старики и двухлетки. Привезли их из Воронежского заповедника. Норы выкопали по ручью у Гнилого болота».

Колька минуту помедлил и нарисовал кружок. Вспомнил объяснение бородатого егеря и улыбнулся: «Самку обозначают кружком с палочкой. Как зеркальце с ручкой. Самца — кружком со стрелкой». Через всю страницу крупными буквами вывел: «Амик».

Закончив возиться с тетрадками, мальчик подумал, что скоро все проснутся и за сборами в дорогу будет не до него. Алеша займется машиной, Константин Федорович и отец будут грузить клетки с бобрами. Пока есть время, надо запасти еды на дорогу. Если бы мама не повезла Олю к зубному врачу, сама бы собрала.

— Сидеть! — Мальчик пригрозил Тайге и прошел на кухню. Отрезал большой ломоть от каравая. Прикинул его на руке. Но, вспомнив отцовскую поговорку: «Идешь на день, запасай хлеба на неделю!», он затолкал в сумку весь каравай. В чистую тряпицу завернул большой кусок сала. Отдельно в бумажку сложил несколько кусков сахару и взял про запас соли. Полевая сумка раздулась.

Теперь, когда все было припасено, Колька успокоился и вернулся на свой пост — на крыльцо. Время тянулось медленно, и темная тень не спешила сползать со второй ступеньки.

— Тайга, хочешь сахару? — Колька бросил кусок собаке, а сам с большим наслаждением принялся хрустеть вторым.

Послышался стрекочущий звук низко летящего самолета. Колька вскочил и завертел головой. Удовлетворенно посмотрел на крышу избы, где красовался номер кордона — большая единица и восьмерка. Колька сам лазил на крышу и выложил цифры новой дранкой.