Стихотворения Юрия Живаго - Борис Пастернак

Гамлет

Гул затих. Я вышел на подмостки.Прислонясь к дверному косяку,Я ловлю в далеком отголоске,Что случится на моем веку.На меня наставлен сумрак ночиТысячью биноклей на оси.Если только можно, Авва Отче,Чашу эту мимо пронеси.Я люблю твой замысел упрямыйИ играть согласен эту роль.Но сейчас идет другая драма,И на этот раз меня уволь.Но продуман распорядок действий,И неотвратим конец пути.Я один, всё тонет в фарисействе.Жизнь прожить – не поле перейти.1946

Март

Солнце греет до седьмого пота,И бушует, одурев, овраг.Как у дюжей скотницы работа,Дело у весны кипит в руках.Чахнет снег и болен малокровьемВ веточках бессильно синих жил.Но дымится жизнь в хлеву коровьем,И здоровьем пышут зубья вил.Эти ночи, эти дни и ночи!Дробь капелей к середине дня,Кровельных сосулек худосочье,Ручейков бессонных болтовня!Настежь всё, конюшня и коровник.Голуби в снегу клюют овес,И, всего живитель и виновник, —Пахнет свежим воздухом навоз.1946

На Страстной

Еще кругом ночная мгла.Еще так рано в мире,Что звездам в небе нет числа,И каждая, как день, светла,И если бы земля могла,Она бы Пасху проспалаПод чтение Псалтыри.Еще кругом ночная мгла.Такая рань на свете,Что площадь вечностью леглаОт перекрестка до угла,И до рассвета и теплаЕще тысячелетье.Еще земля голым-гола,И ей ночами не в чемРаскачивать колоколаИ вторить с воли певчим.И со Страстного четвергаВплоть до Страстной субботыВода буравит берегаИ вьет водовороты.И лес раздет и непокрыт,И на Страстях Христовых,Как строй молящихся, стоитТолпой стволов сосновых.А в городе, на небольшомПространстве, как на сходке,Деревья смотрят нагишомВ церковные решетки.И взгляд их ужасом объят.Понятна их тревога.Сады выходят из оград,Колеблется земли уклад:Они хоронят Бога.И видят свет у царских врат,И черный плат, и свечек ряд,Заплаканные лица —И вдруг навстречу крестный ходВыходит с плащаницей,И две березы у воротДолжны посторониться.И шествие обходит дворПо краю тротуара,И вносит с улицы в притворВесну, весенний разговорИ воздух с привкусом просфорИ вешнего угара.И март разбрасывает снегНа паперти толпе калек,Как будто вышел человек,И вынес, и открыл ковчег,И всё до нитки роздал.И пенье длится до зари,И, нарыдавшись вдосталь,Доходят тише изнутриНа пустыри под фонариПсалтырь или Апостол.Но в полночь смолкнут тварь и плоть,Заслышав слух весенний,Что только-только распогодь —Смерть можно будет поборотьУсильем воскресенья.1946

Белая ночь

Мне далекое время мерещится,Дом на стороне Петербургской.Дочь степной небогатой помещицы,Ты – на курсах, ты родом из Курска.

Ты – мила, у тебя есть поклонники.Этой белою ночью мы оба,Примостясь на твоем подоконнике,Смотрим вниз с твоего небоскреба.

Фонари, точно бабочки газовые,Утро тронуло первою дрожью.То, что тихо тебе я рассказываю,Так на спящие дали похоже!

Мы охвачены тою же самоюОробелою верностью тайне,Как раскинувшийся панорамоюПетербург за Невою бескрайней.

Там вдали, по дремучим урочищам,Этой ночью весеннею белойСоловьи славословьем грохочущимОглашают лесные пределы.

Ошалелое щелканье катится.Голос маленькой птички ледащейПробуждает восторг и сумятицуВ глубине очарованной чащи.

В те места босоногою странницейПробирается ночь вдоль забора,И за ней с подоконника тянетсяСлед подслушанного разговора.

В отголосках беседы услышаннойПо садам, огороженным тёсом,Ветви яблоновые и вишенныеОдеваются цветом белёсым.

И деревья, как призраки, белыеВысыпают толпой на дорогу,Точно знаки прощальные делаяБелой ночи, видавшей так много

1953

 Весенняя распутица

Огни заката догорали,Распутицей в бору глухомВ далекий хутор на УралеТащился человек верхом.Болтала лошадь селезенкой,И звону шлепавших подковДорогой вторила вдогонкуВода в воронках родников.Когда же опускал поводьяИ шагом ехал верховой,Прокатывало половодьеВблизи весь гул и грохот свой.Смеялся кто-то, плакал кто-то,Крошились камни о кремни,И падали в водоворотыС корнями вырванные пни.А на пожарище заката,В далекой прочерни ветвей,Как гулкий колокол набата,Неистовствовал соловей.Где ива вдовий свой повойникКлонила, свесивши в овраг,Как древний соловей-разбойник,Свистал он на семи дубах.Какой беде, какой зазнобеПредназначался этот пыл?В кого ружейной крупной дробьюОн по чащобе запустил?Казалось, вот он выйдет лешимС привала беглых каторжанНавстречу конным или пешимЗаставам здешних партизан.Земля и небо, лес и полеЛовили этот редкий звук,Размеренные эти долиБезумья, боли, счастья, мук.1953

 Объяснение

Жизнь вернулась так же беспричинно,Как когда-то странно прервалась.Я на той же улице старинной,Как тогда, в тот летний день и час.Те же люди и заботы те же,И пожар заката не остыл.Как его тогда к стене МанежаВечер смерти наспех пригвоздил.Женщины в дешевом затрапезеТак же ночью топчут башмаки.Их потом на кровельном железеТак же распинают чердаки.Вот одна походкою усталойМедленно выходит на порогИ, поднявшись из полуподвала,Переходит двор наискосок.Я опять готовлю отговорки,И опять всё безразлично мне.И соседка, обогнув задворки,Оставляет нас наедине.__________________Не плачь, не морщь опухших губ,Не собирай их в складки.Разбередишь присохший струпВесенней лихорадки.Сними ладонь с моей груди,Мы провода под током.Друг к другу вновь, того гляди,Нас бросит ненароком.Пройдут года, ты вступишь в брак,Забудешь неустройства.Быть женщиной – великий шаг,Сводить с ума – геройство.А я пред чудом женских рук,Спины, и плеч, и шеиИ так с привязанностью слугВесь век благоговею.Но, как ни сковывает ночьМеня кольцом тоскливым,Сильней на свете тяга прочьИ манит страсть к разрывам.1947

Лето в городе

Разговоры вполголоса,И с поспешностью пылкойКверху собраны волосыВсей копною с затылка.Из-под гребня тяжелогоСмотрит женщина в шлеме,Запрокинувши головуВместе с косами всеми.А на улице жаркаяНочь сулит непогоду,И расходятся, шаркая,По домам пешеходы.Гром отрывистый слышится,Отдающийся резко,И от ветра колышетсяНа окне занавеска.Наступает безмолвие,Но по-прежнему парит,И по-прежнему молнииВ небе шарят и шарят.А когда светозарноеУтро знойное сноваСушит лужи бульварныеПосле ливня ночного,Смотрят хмуро по случаюСвоего недосыпаВековые, пахучиеНеотцветшие липы.1953

 Ветер