Если это случится - Александр Колпаков

Колпаков Александр

Если это случится

А. КОЛПАКОВ

ЕСЛИ ЭТО СЛУЧИТСЯ...

1

- Да, это фиолетовое смещение... - повторил Эомин и вновь испытал нечто вроде растерянности.

Протекли минуты или часы. Эомин будто забыл, что вызван на беседу Советом космического человечества.

- Я жду, - напомнил председатель Совета Урм, чье изображение, пройдя по лучу дальнодействия огромный путь от центра Галактики до Земли, было настолько реальным, живым, что казалось: Урм находится здесь же, в комнате.

Эомин перевел взгляд на узкое, продолговатое лицо Урма, человека из расы "хомо галактос", не имеющего почти ничего общего с землянином. Ничего, кроме необъятного, все подавляющего лба.

Взгляд Урма требовал ответа.

И мысль Эомина нарисовала на экране картину его недавнего путешествия... Туманный пространственный диск, окутанный слоями магнитной защиты, мчался по четырехмерным равнинам пространства-времени, огибая холмы и пики гравитации. Вот он вошел в соприкосновение с океаном Дирака и, пробив его по кратчайшему расстоянию, оказался на границах Метагалактики. Здесь был абсолютный мрак. Пустота. Вакуум на пределе разрежения. Здесь умирал луч света, миллионы лет назад покинувший лоно светоносных звезд. Но разумная жизнь теплилась и в этой ультрапустыне. Вглядевшись, Урм различил в глубине экрана сферическое тело. Оно становилось все крупнее, объемнее и медленно вращалось вокруг продольной оси. Чаши нейтринных и гравитационных телескопов густо усеивали его поверхность. Сфероид ярко светился изнутри. В его недрах угадывались дороги, сады, города, растительность. То была одна из многих планет-обсерваторий космического человечества.

Выбросив наружу тысячемильные стрелы генераторов, она непрерывно сосала Пространство, сгущая до предела рассеянную в нем энергию и превращая ее в зримые потоки тепла и света. А это значит - в жизнь.

Вот уже более миллиона лет, рассказывал Эомин, телескопы обсерватории нацелены в таинственные дали Мегамира. Они следят за нарастанием величайшей от начала времен драмы. Дело в том, что откуда-то из глубин большой Вселенной на Метагалактику надвигаются новые, еще непознанные материальные структуры. Внутри них пробудились иные, нежели всемирное тяготение, формы бытия. Да, там не гравитация. Фундамент нашего трехмерного, замкнутого на себя пространства-времени с каждым мгновением необратимо расшатывается. Отрицая самое себя, гравитация уступает место новым, неизвестным силам мироздания. Это они, эти силы, сдвинули к фиолетовому концу все линии в спектрах далеких галактик.

- Понял, - наклонил голову Урм. Его бесстрастное лицо не отразило ничего, кроме сосредоточенной работы мысли. - Это закономерно. Материя нашей Метагалактики завершает последний виток миллиардолетней спирали развития. Свой виток бесконечной спирали, - уточнил он, подумав.

Что-то будет? Какова сущность нового, идущего из Мегамира пространства-времени? Или оно не имеет ничего общего с трехмерным континуумом? Что должно предпринять человечество в подобной ситуации? Эти и многие другие вопросы читали они в глазах друг друга. И не находили ответа. Даже их мощный ум не мог представить того, чего никогда не было. Потому что материя Мегамира эволюционировала в каких-то неведомых формах вещества и поля, развивалась по законам, недоступным пониманию людей.

Урм опустил голову. Он больше не смотрел на светящийся купол приемника дальнодействия. Тот медленно угасал. В зыбких ячейках микроструктур, еще живших на его своде, казалось, угадывались грозные картины Мегамира, вызванные из небытия мыслью Эомина.

"Да, это неизбежно. Как восход солнца, - думал Урм. - Естественный переход материи из одной формы бытия в другую. Но сколько длился этот переход?".

- Двенадцать миллиардов лет, - вслух продолжал он свои размышления. Огромный временной отрезок. А в масштабе вселенной - лишь краткое мгновение.

- Двенадцать миллиардов, - как эхо отозвался Эомин. - Новый цикл развития. Но какого? Этого мы не знаем. Никогда не узнаем. Только один виток бесконечной спирали. - Черты его лица исказились. - Начинается новая ветвь спирали... Но уже без нас. Без нас.

Глаза Урма тоже потеряли свою обычную бесстрастность.

- Хорошо. Соберем совет, - тихо произнес он. - Мы обязаны принять решение.

- Должны, - подтвердил Эомин.

Беседа была окончена. Луч дальнодействия задрожал, изображение потускнело. Черты неповторимого облика Урма растаяли в дымке волновых пульсаций. Эомин побрел к выходу.

В операторском центре он невольно остановился. Некоторое время стоял недвижно, безотчетно впитывая вечную красоту Космоса. Прозрачная стена зала, непроницаемая для любых излучений, была совершенно невидимой, и ему казалось, что он просто парит над дисковидным телом орбитального спутника, где размещалась станция дальнодействия. Небесная сфера горела миллионами звезд. Их пронзительно-холодные зрачки были спокойны. Надменные, бесстрастные, величавые светила ни о чем не догадывались. На какое-то мгновение Эомина охватило неизмеримо глубокое чувство утраты. Близится естественный конец этой извечной красоты. Да, но это неизбежно, вздохнул он. Весь этот видимый мир, сверкающий уже миллиарды лет красками и светом, наполненный неустанным движением, исчезнет. Как бабочка-однодневка на весеннем лугу. В это нельзя поверить. Эомин с трудом оторвал взгляд от небесной сферы и, пройдя в секцию пульсаций, усилием воли включил дезинтегратор... Плавно переместились чаши приемников. Вокруг Эомина задрожали туманные вихри. Распались биоструктуры его тела, возвращаясь в изначальное электронно-протонное лоно. Подобно лучу света, Эомин пронизал околопланетное пространство.

Спустя несколько минут он вышел из интегратора - одного из многих, установленных на поверхности Земли. На этот раз - на побережье Тихого океана, вернее, его залива - Охотского моря.

Вечно синее небо, лазурный водный простор, бурное цветение природы на миг утишили боль в сердце. Эомин жадно вдыхал воздух Земли, древней колыбели людей - землян и "хомо галактос".

Почти задев его, порхнула на орнитоплане юная девушка, видимо школьница на каникулах. Из того вон города-цветника, что пеной легких зданий сбегает к морю со склонов когда-то высокого горного хребта. На ее прелестном лице блуждала рассеянная улыбка. Она тоже ни о чем не подозревала. Просто наслаждалась воздухом, морем, солнцем - жизнью. Как и десятки миллиардов других. "Они ничего не должны знать, - подумал Эомин. - Зачем омрачать их радость?"

Эомин вызвал центральную станцию связи.

- Где сейчас Динос? - спросил он диск всепланетного информатора.