Византийское наследство (СИ) - Романов Герман Иванович

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ «ВСЕ НЕ ТАК» Глава первая

Копирование и размещение материала без письменного согласия правообладателя запрещено Согласно закону об авторском праве, согласно Федеральному закону от 24 ноября 2014 г. N 364-ФЗ наименование статьи 15.2 настоящего Федерального закона изложено в новой редакции, вступающей в силу с 1 мая 2015 г.

Бока-Котор

Воевода Черногорской армии

Генерал-майор, граф и кавалер

Алексей Орлов

утро 7 декабря 1767 года.

— Теперь ни османы, ни венецианцы, никто другой из неприятелей, в бухту не войдут! Кровью умоются!

Алексей Григорьевич посмотрел на бескрайнее лазурное море, притягивающее взгляд. Несмотря на зиму, здесь стояла солнечная и относительно теплая погода — как в Петербурге в первые дни мая. Да и порывы южного ветра были не холодными и не долгими — ощущалось жаркое дыхание не столь далекой Африки — стоит пересечь Средиземное море.

Граф Орлов сейчас находился на маленьком островке, что прикрывал собою вход в Которскую бухту, большую, с несколькими заливами и двумя проходами. Местные жители называли сей островок Ластовица, по обилию небольших птичек с раздвоенными хвостами, которые и сейчас порхали в небе. Венецианцы именовали его Рондина — на момент прибытия русской эскадры контр-адмирала Эльфинстона он был пустынен и безлюден. Да и кому нужен был этот клочок суши, на первый взгляд, абсолютно непригодный для жизни, когда в бухте есть значительные участки еще не освоенной толком прибрежной полосы.

Только Алехан еще год назад оценил его значение — и понял, как взять бока-которцев за глотку, чтобы впредь не дергались и охотно признали российское покровительство!

Если поставить на Рондине береговую крепость и установить мощную батарею на мысе Оштро, что на берегу полуострове Превлака, то западный, широкий проход в бухту будет надежно перекрыт артиллерией. Восточный, более узкий пролив наглухо прикрывался орудийным огнем с мыса Арза, что на полуострове Луштица, да с небольшого островка у берега, где высился купол православной церкви.

Со строительством данных укреплений отпадала нужда во всех внутренних береговых крепостицах, постройка которых велась из времен седой древности. Кто только их не возводил — греки из времен господства Афин и Александра Македонского, римские легионеры, что с переменным успехом боролись с местными разбойниками.

Можно смело сказать, что именно местные воды и стали в истории рассадником пиратства!

Последние плодились на Адриатике в неимоверных количествах с того момента, когда были построены первые корабли. Даже сам Цезарь, как помнил Алехан урок преподавателя в кадетском корпусе, попал в плен к морским разбойникам, которые его отпустили за огромный выкуп. И зря — Гай Юлий отличался прекрасной памятью на зло, быстро собрал многочисленную эскадру и хорошо почистил все Средиземноморье от пиратов, частью развешав их тела на крестах в каждом приморском городке для вящего устрашения их собратьев по разбоям.

На время, конечно, страху нагнал. Ремесло «джентльменов удачи» во все времена приносило изрядный доход, чтобы так просто от него отказаться — риск этим всегда оправдан!

Весь северо-восточный берег Адриатики, именуемый Далмацией, был прикрыт огромным количеством архипелагов и островов, напоминавших графу финские и шведские шхеры. Только не суровые и каменистые как на Балтике, а вполне себе красивые, с россыпью на многих не только колючих кустарников, но рощ плодовых деревьев и даже пальм.

Благодатные места!

В самую южную часть которых сейчас и вломились русские с грацией разъяренного быка. За считанные дни Алехан с помощью кораблей и десанта установил полный контроль над фактически оттяпанными у Венеции владениями. Причем в очень удачный момент времени — «Светлейшая республика» окончательно захирела, а давление на ее владения со стороны Австрии значительно усилилось — Вена нацелилась на захват всей Далмации, не скрывая своих захватнических устремлений.

«Республика святого Марка» давно потеряла былое морское могущество, громкие победы ее флота остались страницами в истории. Торговлю с Оттоманской Портой полностью перехватила Франция. Столь важные и прибыльные грузы из Магриба, Леванта и Египта, на посредничестве в продаже которых ранее венецианцы сколачивали огромные деньги, теперь не шли в Адриатику. А ведь именно эти шальные деньги позволяли раньше Венеции содержать армию из наемников и флот.

Да и сама Бока-Котор располагалась на удачном месте. С северо-запада вдоль узкой прибрежной полосы протянулись земли Рагузской Республики — тоже основательно захиревшего государства торговцев, корабельщиков и оружейников, ну и пиратов — таковы здесь незатейливые нравы, которым никто и никогда не удивлялся.

Если представилась возможность во время обыденных коммерческих операций уже силой отнять чужое добро, благо на судах есть пушки — то почему бы это не проделать?!

По своей сущности она напоминала Венецию, только изрядно уступая ей в размерах и в численности населения, которого набиралось тридцать тысяч, всего лишь вдвое больше, чем бока-которцев. Рагуза дорожила веками своей независимостью, недаром ее девизом стало — «Свобода не продается за все золото мира!»

Но громкие слова должны быть подкреплены реальной силой. А вот с последним фактором как-то не заладилось ввиду немногочисленного населения. Потому рагузцы постоянно искали покровительства — вначале ими были венецианцы, с которыми сложились крайне напряженные отношения. А иначе в посреднической торговле быть не может, ведь каждый торгаш стремится урвать свою долю и оставить конкурента ни с чем.

Потому стоило туркам завоевать Боснию и Герцеговину, как рагузцы тут же приняли теперь покровительство от них, согласившись уплачивать огромную дань в размере двенадцати с половиной тысяч золотых дукатов в год. Отдав османам на севере узкую полоску земли с городом Неум, жители Рагузы отгородились тем самым от прибрежных далматинских владений Венеции. Теперь сухопутного вторжения еще достаточно многочисленной армии бывшего покровителя и соседа можно было не опасаться. Тем более, что турки в любой момент могли оказать помощь.

Однако по репутации Рагузской Республике был нанесен удар колоссальной силы — единственная христианская страна, что добровольно стала союзником оттоманской Порты!

Рагузцы, впрочем, ощутимо выиграли от передачи толики земель — османы дали им право вести торговлю во всех своих владениях. Это вызвало некоторое обогащение, но только на весьма короткий срок. Конкурировать с французскими торговцами не смогли могущественные прежде венецианцы, обустроившие Сплит — теперь туда пошла вся турецкая торговля из Боснии. Что же говорить о Рагузской республике, выглядевшей просто немощной в сравнении с вековыми конкурентами.

Лишившись коммерческой подпитки, выборный князь рагузцев, которого здесь именовали ректором, решил заручиться солидной политической поддержкой. Так что планируемое принятие уже австрийского покровительства стало делом номинальным — рагузцы теперь всерьез опасались турецкого вторжения из пограничной Герцеговины, если в Константинополе решат, что христианский «союзник» станет предателем.

Такой шаг, впрочем, как мертвецу припарки — не имея выхода в Адриатику, австрийцы оказать реальной помощи не сумеют. Только вторжение большого числа цезарских войск в Боснию могло отвлечь внимание турецких пашей, и то ненадолго.

Однако сейчас ситуация для рагузцев серьезно изменилась — с юга появилась реальная сила, которую даже всемогущие османы должны были воспринять весьма серьезно!

Республика потеряла выходящие к Бока-Которскому заливу земли, с главным полуостровом Превлака. Здесь уже венецианцы их побаивались, и предпочли бы лишить врагов и конкурентов обзора над синей гладью огромного залива, вот только достаточного числа кораблей для организации десанта не имели. А те четыре тысячи солдат, что собирались перебросить для усмирения черногорцев, у рагузцев опасений не вызвали — в любой момент они могли бы сорвать все морские перевозки.