Око Пейфези - Галина Бахмайер

Галина Владимировна Бахмайер

Око Пейфези

Сиквел к "Огонь джинна". Чтобы правильно понять события, изложенные в продолжении, необходимо прочесть приквел.

Дисклеймер: Все узнаваемое принадлежит Дж. К.Роулинг. Вольное использование персонажей арабской и иранской мифологии. Попурри из стихотворений арабских, персидских и турецких поэтов VII–XVI вв.

От горя плавилась душа, сгорала,

В самозабвении себя теряла,

Завороженная незримой целью,

Скиталась по земле, себя терзала.

Сокровище искала понапрасну,

Чужих молить о помощи дерзала,

И все ждала, и верила обетам,

И тщетно к милосердию взывала.

Надеялась: все будет, как и прежде,

Все повторится снова, как бывало.

Душа! Ты голубь, ты попала в сети,

Упала в бездну, в глубину провала.

Пролог

497 г по христианскому летосчислению Персия, безымянный городок — будущий Рей, близ современного Тегерана.

Усталый бородатый человек в насквозь пропыленном бурнусе быстро шел по узкой кривой улочке, поминутно оглядываясь, словно чувствуя за спиной погоню. Выйдя на людную базарную площадь, он слегка успокоился и постарался слиться с толпой.

Покружив по площади некоторое время, бородач шмыгнул в темный переулок и встал, как вкопанный. И без того мокрые, его виски покрылись крупными градинами пота.

Из-за угла глинобитного дома навстречу ему шагнула женщина в темных одеждах бедуинки, из-под которых на секунду выглянул край арабского платья из дорогого тонкого шелка. В тени наголовного покрывала блеснули пронзительные глаза, под взглядом которых мужчина съежился и торопливо попятился назад, в спасительное многолюдье. Женщина изящно засеменила следом, откинув покрывало и открыв копну тяжелых, окрашенных хной кудрей. Красивое, но порочное лицо озарила жадная, многообещающая улыбка.

— Хамди-ис… — протянула она низким, грудным голосом, медленно, но верно приближаясь к бородачу. — Тебе от меня не спрятаться.

Мужчина тихо охнул и, повернувшись, кинулся бежать. Пересек площадь, расталкивая окрикивающих его людей, и остановился отдышаться у лавки торговца кожами. Кому-то со стороны, кто не видел его обезумевшего лица с непрерывно бегающими глазами, могло показаться, что он просто сомлел от солнца. Бородач испуганно вглядывался в толпу в поисках знакомого силуэта. Не найдя его, он слегка успокоился, повернулся — и вскрикнул. Женщина уже стояла перед ним.

— Хамдис… — красавица улыбнулась еще шире и приблизилась, позванивая золотыми браслетами. — Не убегай. Я все равно тебя поймаю. Ты не можешь сбежать, и защищаться не сможешь…

— Нет… нет… — быстро зашептал мужчина, отступая в толпу. — Ты не станешь…

Не посмеешь… Люди! — отчаянно воскликнул он, но сорвавшийся голос надломился.

Окружающие с подозрением посмотрели на странную парочку, но женщина вызывающе хихикнула и с видом опытной блудницы прижалась к бородачу одним проворным движением. Тотчас же на них перестали обращать внимание.

— О, Хамдис, я посмею, — жарко зашептала она. — Что мне эти люди? Мне нужно только твое согласие.

— Ты не ведаешь, что творишь, Сатия! У тебя ничего не выйдет. Он не позволит…

Не верь писцам Соломоновым. Никому еще не удавалось…

— А мне удастся! — глаза женщины полыхнули диким огнем. — С согласием или без, но я это сделаю.

Тонкие пальцы, унизанные массивными перстнями, скользнули в рукав и извлекли оттуда оливковую ветвь.

— Видишь? — женщина провела по своим губам нежно-зеленым верхним листочком. — Чувствуешь? — листок коснулся губ мужчины. Его и без того безумные глаза и вовсе вылезли из орбит.

— Нет!

— Да, Хамдис, я его получила.

— Обманом!

— Неважно. Это мощь. Это власть, бесконечная власть…

Ветка скользнула по лицу мужчины вверх. Иллюзия стремительно рассеивалась, зелень таяла, оставляя только тонкий упругий стебель, тихо зашипевший на кончике.

Бородач, еле дыша, все дальше наклонял голову.

— Пощади… — прошептал он.

Женщина лишь глухо рассмеялась, хищно прищурив глаза.

— Ты будешь проклята, Сатия! — прохрипел бородач. — Будь проклята плоть и кровь твоя до последнего колена! Не будет тебе удачи!

Улыбка красавицы немедленно исчезла. Шипящий кончик палочки уперся мужчине в лоб.

— Hul'am![1]

Глава 1

Турция, Анатолия, наши дни Невзрачный блекло-сизый голубь, то паря, то часто махая крыльями, стрелой летел над горами. Горячие лучи солнца, повернувшего за полдень, отражались в круглых блестящих глазках. Местные пернатые хищники редко обращали внимание на столь неприметную добычу, что было очень кстати. Делать крюк, чтобы удрать от преследования, сегодня было некогда. Малыш Арно очень торопился.

Внизу, в широкой долине между двух скалистых отрогов, показался огромный светлый утес, одиноко торчащий на серо-зеленом фоне хребта. Словно остаток дна древнего моря Тетис, которого не коснулась неумолимая мощь времени, он остался напоминанием о давно минувших тысячелетиях.

Так мог бы подумать любой маггл, мечтательно глядящий в иллюминатор пролетающего над Тавром одинокого самолета, случайно избравшего редко используемый и трудный маршрут — аэродинамика здешних мест была просто отвратительна.

А вот турецкие маги увидели бы нечто иное, очень знакомое. Беломраморный пирамидальный дворец, окруженный садами с отдельно стоящим минаретом-обсерваторией.

Школа Волшебства и Колдовства Эль-Муфди, в которой учились многие поколения их предков. Надежно укрытая от постороннего взгляда и практически неприступная даже на зачарованном ковре, если только вам не известен единственно возможный извилистый путь над тремя перевалами, где не сталкиваются магически направленные ветры, рвущие на части все, что крупнее птицы.

Арно камнем спикировал вниз, сделал обзорный круг над куполообразной крышей и влетел в высокое арочное окно на втором этаже Южного сектора. На миг его темный силуэт перекрыл солнечные лучи, пускавшие зайчики через распахнутые витражные створки. Хлопанье крыльев возвестило о том, что цель достигнута, и голубь суетливо заходил по подоконнику, то и дело наклоняя головку и довольно курлыкая.

Из глубины комнаты раздался обрадованный возглас:

— Арно!

Яркий шелковый вихрь взвился с дальней кровати девичьей спальни. Смуглая миниатюрная девушка подбежала к окну и нетерпеливо протянула руки. Голубь повернулся, давая возможность снять привязанный к его лапе пергаментный свиток.