Нашествие хронокеров - Александр Соловьёв

Александр Соловьёв Нашествие хронокеров

Александр СоловьёвНашествие хронокеров

Рак времени продолжает разъедать нас.

Генри Миллер

1

Реальность потеряла значение. Так я думал тогда, в понедельник шестого апреля две тысячи пятнадцатого года.

Это был самый скверный день моей жизни. Откуда мне было знать, что на следующее утро я изменю мнение, и все неприятности, связанные с Саливаном, продажей квартиры и выплатой долга покажутся пустячными?

Был холодный вечер. Дождь полз по стенам, смывая неоны. Я брел по Смоленскому бульвару, пока не дошел до конца. Чтобы не переходить дорогу, свернул на Пречистенку.

Итак, полчаса назад я отдал Саливану все, что имел. С восьми утра – с тех пор, как получил наличные за квартиру – я слонялся по центральным улицам. Я прижимал сверток к груди и планировал побег в отдаленную провинцию. Если бы я сбежал, деньги все равно превратились бы в пепел, а катастрофа застала бы меня где-нибудь под Тамбовом или Пензой. Но в тот вечер мне было очень жаль денег, квартиры и себя.

«Все, теперь я – нищий, – пробормотал я. – К тому же законченный бомж».

Мой жалкий всхлип в уличном шуме прозвучал, как шарканье подошв.

Как ни странно, при мысли о нищете меня вдруг охватило болезненное упоение. Что на меня нашло? Дух романтики? Предвкушение зарождавшегося отчаяния?

На стене сверкнула вывеска «Вино». Дверь открылась, из лавки, гогоча, вышла молодая парочка.

Во внутреннем кармане пиджака ютились четыре сотни – последние отголоски прошлой жизни. Я вздохнул и завернул в лавку. Взяв бутылку портвейна, вышел обратно в промозглый сумрак, прошагал мимо арки, освещенной фонарем, и тут на глаза мне попалось кафе с вывеской «Колонна».

Надо согреться, отдохнуть и подвести итоги. Я решил войти.

От запаха жареного мяса закружилась голова. Я опустился по ступеням в зал, повесил пальто на вешалку и приземлился за крайний столик.

В зале было не людно. Дребезжала музыка. По соседству сидела темноволосая девушка, поодаль группа парней.

Осматриваясь по сторонам, я думал об оставшихся трех сотнях. Зачем я сюда зашел? На три сотни в супермаркете мог бы купить кило дешевой колбасы, хлеб и… пожалуй, еще одну бутылку.

Впрочем, «Колонна» казалась местечком довольно уютным. Тут можно было посидеть, прикинуть, к кому из друзей попроситься сегодня на ночлег.

Стараясь ни на кого не смотреть, я бережно извлек бутылку, которую предусмотрительно переложил в карман пиджака, взял вилку, стал выковыривать пробку. Мешал оттопырившийся край скатерти. Поставить бутылку на стол или попросить штопор я не решался из этических соображений: кафе выглядело благопристойно, не какая-то там забегаловка.

Я ковырял пробку, а с этикетки на меня взирал Вакх, он чем-то смахивал на Жириновского. Я повернул бутылку и прочитал:

Пей вино! В нем источник бессмертья и света,

В нем – цветенье весны и минувшие лета.

Будь мгновение счастлив средь цветов и друзей,

Ибо жизнь заключилась в мгновение это.

Вилка была великовата и никак не лезла в горлышко. Неожиданно она соскочила и оцарапала палец: выступила капля крови. Черт возьми, этого только не хватало…

Тут у девушки, сидевшей по соседству, зазвонил телефон.

– Але. Что? – она с полминуты слушала, затем вздохнула: – Ну и ну! Просто кошмар какой-то!

Я посмотрел на палец. Из ссадины выступила кровь. Кошмар, значит? Эх, девушка, знали бы вы, каково тому бородатому очкарику за соседним столом – мне, то бишь…

Это точно: неприятности наваливались одна за другой. Врагу не пожелаешь. Все началось еще пять месяцев назад. Но теперь, похоже, невезение мое достигло критической массы.

Ладно! Для начала попробую набраться.

Снова повеяло сладковато-тревожным запахом свободы, а с бутылочной этикетки лихо подмигнул покровитель винных дел. «Живи, как грек Диоген, – предложил он. – Будь неприкаян».

«Ну его, Диогена! – фыркнул я в ответ. – Бочки у меня нету, да и не солнечная Греция вокруг…»

Удалось раскрошить центральную часть пробки. Остаток пропихнул внутрь обратным концом вилки. Тут обнаружилось, что на стол забыли поставить бокалы. Опять, стало быть, неудача… Может, прямо из горлышка выпить?

– Ты вот что, Марина. Сиди в вагоне и никуда не ходи! – увещевающим тоном сказала соседка в телефон.

Я оглянулся и вздрогнул, сообразив, что все это время за мной наблюдала девчонка-официантка. Как можно незаметнее я поставил бутылку на пол, рядом с ногой.

Дождавшись, пока я перестану гримасничать и кусать усы, девушка подошла к моему столику.

– Что будем заказывать? – она вскинула золотистыми кудряшками и поднесла ручку к блокноту. Дежурная улыбка (нет, только слабый намек на улыбку) ничуть меня не согрела. И все же я взял меню и с гибельным упоением стал прикидывать, каким из блюд можно пожертвовать, чтобы девушка смогла на мне заработать хотя бы десятку-другую.

Я заказал порцию свинины с грибами, ризотто, кофе и, получив в ответ равнодушный кивок, стал ждать. Официантка через минуту вернулась с чистым бокалом и тарелкой хлеба.

– Бутылку можно поставить на стол, – сказала она.

Испытав конфуз и благодарность, я глянул на нее и стал придумывать, что бы сказать в ответ, но тут ее окликнул один из парней:

– Эй, красивая! Переключи-ка телек. Сигнала нет.

Официантка ушла. Я тут же налил себе полный бокал портвейна и, осушив его, принялся жевать хлеб.

Еще не все потеряно, сказал я себе через минуту, почувствовав, как тепло разливается по груди. В Новгороде живут дядя Коля и двоюродная сестра Ирина, они могут дать взаймы на первое время. Смотаюсь к ним на пару дней, а, когда вернусь, сниму квартиру или комнату, подыщу работу: хоть и трудно сейчас с этим, но Москва-то большая, – неужто не найдется работа для научного сотрудника, кандидата физико-математических наук?

Из прежних своих коллег даже обратиться не к кому. Они отмахнулись еще после ссоры с Григоровичем. Вообще сотрудников немало удивило мое поведение. Впрочем, откуда они до этого могли знать, что их приятель окажется таким упрямым, негибким и старозаветным?

Ладно, надо подумать о ночлеге. К кому же попроситься? Может, к Андрею? Около месяца тому он жил один, но за это время вполне мог завести подружку.

На свою квартиру, где пока еще находились мои вещи, я вернуться не мог. Там жил грозный усач по имени Валера со своей широкоплечей женой. Главным условием в договоре было немедленное освобождение площади.

Я опять оглянулся. Официантка держала в руках пульт и пыталась отыскать канал с хорошим сигналом, но экран по-прежнему оставался небесно-голубым.

Соседка моя уже не говорила по телефону, а задумчиво смотрела на чашку с кофе.

О чем грустишь? У тебя-то, небось, есть жилье и теплая постель?

Перед глазами предстала самодовольная рожа Саливана. Надо же было связаться с бандитами. И как можно быть таким наивным в тридцать один год? Да ты самый настоящий… лох!

Я налил еще бокал, сделал большой глоток и посмотрел в зал. В глазах слегка начало плыть. В семь утра я перехватил бутерброд – это был последний завтрак на собственной кухне – и с тех пор ничего не ел.

Официантка отшвырнула пульт и ушла. Соседка сидела все так же неподвижно, и парни теперь, притихнув, на нее плотоядно косились. Да, мне бы их проблемы…

Я присмотрелся к девушке: она была хороша, но для меня сейчас это не имело ни малейшего значения.

Когда принесли мой заказ, бутылка была уже на две трети пуста, а мир едва ли стал казаться светлее, да к тому же за окном отчего-то погасли фонари, напомнив о предстоящей ночи вне дома. Но после того как уплел поджарку и запил ее добрым глотком вина, я, наконец, почувствовал себя бодрее. Придвинул ризотто и даже усмехнулся: правильно сделал, что завернул на Пречистенку. Буду теперь тянуть остаток бутылки как можно дольше, а потом подогреюсь чашкой кофе и – на Киевский вокзал.

Сзади послышался шум отодвигаемых стульев. Рядом с соседкой уселись двое или трое парней, стали клеиться.

– Ждем, сестренка? – спросил один из них низким голосом. Язык у него слегка заплетался.

– Как насчет задвинуться шампанским? – тут же предложил другой.

– Нет, – коротко ответила девушка, а затем добавила: – У меня встреча.

– Эй, пипл! – крикнул один из парней. – А ну сюда дринч!

– По какому поводу?

– Узнаем!

Компания ответила громким смехом, загремели стулья. Я непроизвольно обернулся и увидел, как трое молодчиков пересаживаются к столику соседки.

– Серый Волк! – представился тот, что говорил баритоном. У него было красное скуластое лицо. – Можно тебя чмокнуть, Красная Шапочка?

Парень был сильно пьян. Он игриво изогнул бровь и наклонился к девушке, но потерял равновесие и ткнулся лбом ей в плечо.