Тайна пишущей машинки - Ханс Краузе

Ханс Краузе

Тайна пишущей машинки

Подозрение за подозрением

По городу ездила машина с громкоговорителем. Не было ни одной улицы, ни одной площади, на которых не прозвучали бы слова обращения: «Внимание, внимание, говорит полиция…» Они доносились до самых дальних и тихих уголков.

В это послеобеденное время большинство горожан находилось на улицах: на фабриках и заводах шла пересменка, многие учреждения и конторы закрывались. На автобусных остановках — столпотворение, в магазинах — наплыв посетителей.

«Внимание, внимание, говорит полиция…»

«Ну сколько можно! — наверняка подумал про себя кто—то из прохожих. — Видимо, проводят очередную кампанию по безопасности дорожного движения. Эта песня уже известна: водители, придерживайтесь установленной скорости движения; велосипедисты, следите за обстановкой на дорогах при повороте налево; пешеходы, переходите улицу только в установленных местах! Ну да легкомысленных людей ничему ведь не научишь».

Но дело было совершенно в другом: из динамиков на этот раз не звучали набившие оскомину предупреждения и поучения.

«Внимание, внимание, говорит полиция! Сегодня утром в лесу за городом обнаружен труп неизвестной пожилой женщины. Причина смерти — сердечный приступ. Поскольку у нее не было с собой никаких документов, и никто не заявлял о пропавших гражданах, проведенное расследование не дало никаких результатов. Рост погибшей — сто шестьдесят два сантиметра, волосы седые, на ней серая вязаная кофточка, синяя с черной отделкой юбка, шерстяные чулки темного цвета и черные полуботинки. При ней найдены хозяйственная сумка из зеленого кожзаменителя и палка с серебряным набалдашником. Любые заслуживающие внимания сведения просьба сообщить уголовной полиции или в ближайший полицейский участок. Благодарим за внимание!»

Автомобиль с громкоговорителем медленно двигался дальше. Вновь и вновь звучало обращение: «Внимание, внимание, говорит полиция…»

Одиннадцатилетнего подростка, который учится в пятом классе и почти все свободное время гоняет футбольный мяч, смерть незнакомой старой женщины вряд ли взволнует. Лутц Хартвиг не составлял в этом плане исключения, хотя и закрывал окно своей комнаты в то время, когда полицейская машина проезжала мимо их дома. И все—таки он задумался: «Семидесятилетняя женщина, невысокая и худая, с седыми волосами, в серой вязаной кофточке и с палкой… Кто бы это мог быть? Может, я ее знаю?»

Лутц принялся размышлять: «Недавно, собирая макулатуру, мы с друзьями заходили в разные дома, стучались и звонили во множество дверей. Может быть, даже были и у этой неизвестной женщины, труп которой обнаружен сегодня утром в пригородном лесу? А что — вполне возможно».

Лутц напряг память. Вспомнил старую женщину с Кольцевой улицы. Отдавая ребятам старые журналы и газеты, она жаловалась на ревматизм:

— Поверьте мне, милые ребята, такой ревматизм гораздо хуже зубной боли. Плохие зубы можно подлечить у стоматолога или же, наконец, просто вырвать. Но застарелый ревматизм не излечивается. Врачи могут прописать все, что им угодно. Вот бы опять стать молодой, такой же, как вы. Это было бы лучшим лекарством.

«Да нет, та женщина была толстой, как бочка. — Лутц продолжал размышлять. — Худая, с седыми волосами и с палкой… О ком же может идти речь? Пожалуй, о бабушке, которая разводит собак. Ей наверняка более семидесяти. И на садовом участке она живет одна. Одна со своими собаками. Но ведь четвероногие друзья не могли заявить о ее пропаже, если она не вернулась с прогулки. Старушка выглядела больной, ее лицо было прозрачно—бледное. Да, чувствовала она себя, видимо, скверно. И у нее для нас ничего не оказалось, ни одной старой газеты».

«Вот ведь беда, — подумал Лутц, — кто же будет заботиться о бедных собачках, если бабушка умерла?»

Мальчик забеспокоился. Ему необходимо было развеять свои опасения и узнать, не опустел ли домик в березовом проезде.

Как обычно, он скатился вниз по хорошо отполированным перилам. За его спиной раздался топот детских ног.

— Подожди меня, я хочу с тобой, — закричал его шестилетний брат Миха.

— Исчезни, мне не до тебя, — решительно заявил Лутц.

Миха проскользнул в дверь за старшим братом. — давай, давай, уматывай! Или ты оглох? — приказал Лутц на улице малышу. — Что ты постоянно бегаешь за мной? Я ведь предупреждал тебя тысячу раз.

— Ну да, тысячу раз! Скажешь тоже, — возразил Миха.

Из—под челки, закрывавшей лоб, на Лутца упрямо смотрели огромные детские глаза.

Лутц угрожающе помахал кулаком.

— Давай уматывай, да поскорее, или я поколочу тебя.

Миха понял, что дело принимает нежелательный оборот.

— Ишь чего захотел, — как будто бы безучастно произнес он, — я решил немного прогуляться.

— Не возражаю, но только не со мной. Понятно?

Шестилетний парнишка остановился и скорчил гримасу. Если старший брат не хочет, с ним лучше не шутить. Миха знает это прекрасно. Бокс со всякими там «прямыми», «свингами» и «крюками», от которых бывало очень больно, ему хорошо знаком. Лутц заставлял уважать себя, применяя силу. Поэтому нужно было выждать, пока старший брат не отойдет на приличное расстояние, а затем двигаться за ним. Миха решил не отказываться от своего намерения. Он и так целый день играл с ребятишками в детском саду, и сейчас ему хотелось немного развлечься.

Лутц Хартвиг не заметил маленького преследователя. Его злость на младшего брата еще не прошла. «Вечно прицепится как репейник. Ужасно, просто невыносимо. Что я ему — нянька, что ли?» Лутц свернул в Березовый проезд. До домика бабушки, которая разводила собак, было рукой подать. Раздражение понемногу утихло.

«Что я увижу? — думал Лутц. — Запертую дверь домика, владелицы которого уже нет в живых?»

Проволочный забор, ограждающий садовый участок, проржавел и во многих местах был кое—как залатан. Дубовые столбы, на которых он держался, накренились. Они давно уже не стояли по струнке, как солдаты на параде. На калитке две эмалированные дощечки. На одной — имя и фамилия владелицы участка: «Анналуиза Редлих», на другой — предупреждение: «Осторожно! Злые собаки!»

Замок давно проржавел, так что калитка была только прикрыта. Лутц вошел в нее. Он сделал это очень осторожно, опасаясь, как бы на него не набросилась клыкастая охрана. Однако собаки находились взаперти. Из конуры рядом с домиком раздались визг и завывание, которые быстро перешли в злобный лай, — собаки учуяли чужого. Лутц прокрался по заброшенному саду, в котором буйно разрослась сорная трава: хозяйка уже не могла ежедневно бороться с сорняками.

Собаки лаяли, словно взбесились.

«По—видимому, хозяйки нет дома, — подумал мальчик. — Она давно бы меня заметила. В тот раз, когда мы приходили за макулатурой, она сразу вышла нам навстречу. Неужели мои подозрения подтвердятся? Тогда хозяйка и обнаруженная в лесу мертвая женщина — одно и то же лицо?» Лутца охватило дурное предчувствие.

Из конуры рвались четыре овчарки. Скорее всего, их сегодня не кормили.

Лутц уставился на собак и вдруг услышал за спиной покашливание. Он испуганно обернулся. Перед ним стояла седая, согнувшаяся от старости женщина. Она опиралась на садовую лопату.

— До—до—брый день, — заикаясь от неожиданности, тихо, словно маленькая испуганная девочка, поздоровался Лутц.

Анналуиза Редлих была глуховата, поэтому не расслышала, что сказал ей мальчик.

— Тебе что-нибудь нужно?

Она пристально посмотрела на него сквозь толстые стекла очков в металлической оправе.

Лутц проглотил слюну. Он попал в чертовски неловкое положение. «Что ответить старой женщине? То, что посчитал ее мертвой? Но этого говорить нельзя».

— Видите ли, я просто проходил мимо, — пробормотал он.

Даже человек с хорошим слухом с трудом разобрал бы его слова.

— Говори громче. Громче и медленнее. Я плохо слышу, — попросила госпожа Редлих.

Лутц разжал зубы.

— Я… я зашел, потому что… потому что…

Он не мог найти объяснения.

Старушка закивала головой. Она поняла, во всяком случае, думала, что поняла.

— А, так ты из детского клуба, который недавно открыли в школе, не так ли? — На ее сморщенном бесцветном лице появилась улыбка. — Видно, все—таки правильно пишут в газете, что вы заботитесь о старых людях. А я думала, что это просто сказки.

Лутц с радостью ухватился за эту мысль.

— Конечно, это так, — подтвердил он, и словно гора свалилась с его плеч. — Может быть, я могу что-нибудь сделать для вас?

Старая женщина утвердительно кивнула и что—то пробормотала. Лутц не разобрал, что она произнесла. Но, наверно, она сказала:

— Ты пришел кстати, мальчик. У тебя есть время?

Она взяла его за руку и повела за разросшийся куст, где в траве виднелась свежая неглубокая ямка.