Раненый целитель: Контрперенос в практике юнгианского анализа - Дэвид Сэджвик

Дэвид Сэджвик

Раненый целитель: Контрперенос в практике юнгианского анализа

Благодарности

Много людей — можно сказать, очень много, чтобы выразить здесь признательность всем — различными способами внесли свой вклад в создание этой книги о контрпереносе. Однако особую благодарность я хочу выразить Стиву Хиллу, Лоис Харви и Джуди Сэвидж, которые щедро делились со мной своими идеями, давали подробную обратную связь и уделяли мне свое время в период написания книги. Эндрю Самуэлс помог мне прояснить некоторые места в рукописи, а также поддерживал меня в целом, будучи одним из редакторов издательства «Routledge».

Написание этой книги явилось кульминацией моей аналитической подготовки в Межрегиональном Обществе Юнгианских Аналитиков. Среди членов этого общества, проводивших со мной супервизию или обучавших меня другими способами (а следовательно, повлиявших на эту книгу) хочется упомянуть Алекс МакКарди, Лоис Харви, Рона Кледжика, Юлию МакАфи, Дела МакНили, Терренс Ли, Розалеса Винни-Робертса. Джона Телли, Дона Вильямса и Жене Моник, не говоря уже о моих коллегах — студентах и многих других аналитиках, с которыми я встречался.

Эта книга продолжает и развивает мысли, выраженные в моей первой книге, посвященной сравнению теорий К- Г. Юнга и Гарольда Ф. Сирлза. Мое исследование процессов контрпереноса во многом основано на идеях, изложенных в ней, и, конечно же, на работах этих двух психологов.

К сожалению, я не могу назвать настоящие имена своих пациентов, упоминаемых в этой книге, чтобы выразить им свою благодарность за предоставленное разрешение написать о них и учиться у них.

Посвящается Кэролин

1. Введение

Я и нравлюсь себе и разочарован собой, и удивляюсь самому себе. Я, то волнуюсь, то в депрессии, то в состоянии восторга. Все это есть во мне, но я не могу все это совместить... Я ни в чем до конца не уверен... Я не знаю, что есть основа моего существования.

На пути к вечному все, однако, становится ничтожным.

Это первая юнгианская книга, посвященная исключительно контрпереносу. Ее цель показать, какова истинная природа контрпереноса (собственных реакций аналитика в психотерапевтическом процессе), и как с ним можно работать в юнгианском подходе.

Феноменология контрпереноса редко обсуждается в печатных изданиях по разным причинам и некоторые из них вполне уважительны. Литтл (1951) и другие психоаналитики предположили 50 лет назад[1], что такая недостаточность серьезного и глубокого обсуждения может носить защитный характер. В фантазиях аналитика контрперенос иногда воспринимается как что-то непозволительное, смущающее или вредное (лично для психоаналитика или для этой профессии в целом). Таким образом, субъективному опыту взаимодействия аналитика с клиентом, потенциально способному стать ядром глубинной аналитической работы, уделялось меньше внимания, чем опыту взаимодействия пациента с аналитиком (переносу). Хотя попытки «предъявить» собственный контрперенос действительно могут отражать нарциссически-эксгибиционистские тенденции, тем не менее, «феноменология контрпереноса», представляет собой значительную клиническую ценность.

Эта книга написана преимущественно для психотерапевтов и психологов, интересующихся терапевтическим процессом. Она не предназначена для пациентов. Хотя она и может быть информативной для них, но также может стать и источником беспокойства. Как заметила одна моя коллега, такого рода книга подобна раскрытию гинекологом своих фантазий о пациентах. Не лучше ли, чтобы такие вещи оставались невысказанными (или, по крайней мере — неопубликованными)? Возможно, с точки зрения пациентов, так было бы правильнее. С другой стороны, данной проблеме нужно уделить место, поскольку она реальна и в то же время отрицаема, а также потому, что это важный вопрос для профессионалов.

Мой интерес к контрпереносу появился после собственного опыта переживания сильных реакций на пациентов. Долгое время до и после своего аналитического обучения я думал о том, является ли моя зачастую столь сильная вовлеченность в психотерапию проблемой, возможно, обусловленной моими нечеткими личностными границами, излишней впечатлительностью, интроверсией, невротической зависимостью, гиперответственностью, или чем-либо другим. Постепенно, и довольно неохотно, мне пришлось признать тот факт, что пациенты и впредь будут оказывать на меня влияние. Несомненно, что и ощущение отсутствия такого влияния не менее важно. Оно тоже является частью контрпереноса или может быть одной из его стадий.

О контрпереносе трудно писать еще и потому, что его обычно сопровождают приведенные выше негативные оценки, так что пишущий испытывает тенденцию переживать чувство вины. Конечно же, здесь не обошлось без влияния раннего указания Фрейда о необходимости «справляться» с контрпереносом. Даже сегодня основные направления психотерапии и классический психоанализ продолжают относиться к нему настороженно. И возможно, это вполне оправданно в наше время общеизвестных нарушений терапевтами этических и других границ. По меньшей мере, контрперенос и его терапевтическое использование все еще требуют внимательного отношения и обоснования. Возможно, каждый клиницист, столкнувшись с беспокойством по поводу своего «невротического контрпереноса», впоследствии должен прийти к более разборчивому и естественному отношению к этой комплексной области аналитических взаимодействий.

В юнгианских кругах отношение к контрпереносу менялось быстрее, чем в психоаналитических. Юнг высказал очень важную мысль, что аналитик «...настолько же включен в анализ, как и пациент» (1929а, р. 72). Однако, точное значение этого высказывания, также как и его возможные клинические приложения никем подробно не рассматривались и не развивались, за исключением Майкла Фордхама и лондонской группы аналитической психологии (сложившейся в середине 50-х). Ни сам Юнг, ни первая волна его последователей подробно не освещали и не проясняли практически это положение, хотя и продолжали развивать «диалектический» подход в целом. Как заметила десять лет назад Гарриет Мэчтайгер: «До последнего времени [юнгианские] аналитики по большей части (или совершенно) не осознавали важности контрпереноса для психотерапии» (1982, р. 107).

Таким образом, по мере постепенного осознания важности контрпереноса за последнее десятилетие появилось большое количество юнгианских работ, дополнивших ранние труды лондонской группы. Сейчас это уже скорее правило, чем исключение для юнгианских аналитиков и студентов обращать внимание, по крайней мере, на перенос. А при наличии любого вида ориентации на перенос, проблемы контрпереноса аналитика также вскоре автоматически возникают (или должны возникать) — в соответствии с диалектическими положениями Юнга. Задача юнгианского аналитика или студента на сегодняшний день состоит не только в интегрированном понимании Юнга, но также и в понимании «постъюнгианцев». Кроме того, может быть необходима и более полная ассимиляция взглядов не-юнгианских психоаналитиков. Десятилетиями британские юнгианские аналитики (Фордхам, Хаббек, Плаут, Гордон, Редферн, Ламберт, Самуэлс и другие) уделяли внимание фрейдистским техникам и работам таких теоретиков психоанализа как Кляйн, Винннкотт, Бион и Рекер. Не так давно юнгианские аналитики синтезировали работы Когута (среди них Якоби, 1981, 1984, 1990; Шварц-Салант, 1982), Лэнгса (Гудхарт, 1980; Парке, 1987) и Сирлза (Седжвик, 1993).

Важным аспектом этих работ является то, что в них рассматривается, преимущественно, динамика переноса. В основном, они являются попыткой восполнить пробелы в символических и не клинических трудах Юнга. Этот «новый» акцент на переносе со временем усиливался. Сначала, как показал Фордхам и его коллеги (1974, p. ix), существовал интерес, особенно в Лондоне, к анализу собственно переноса. Другими словами, первостепенное значение отводилось бессознательным проекциям пациента и повторению его прошлого опыта в ходе аналитического сеанса. Развитие такого подхода и привело к ситуации, когда совокупность реакций аналитика, контрперенос, стали пристально изучаться с точки зрения их информативной, и не просто невротической значимости. В результате фокус переместился к одновременному рассмотрению обеих сторон взаимодействия аналитик-пациент. Перенос — контрперенос в современных юнгианских кругах обычно рассматриваются вместе. В последних юнгианских статьях существует тенденция использовать термины «Перенос и контрперенос», «Контрперенос и перенос», «П и КП» (например, Штайн, 1982; Холл, 1984).

Такая комбинация, хотя и вполне уместная, не обязательно подразумевает, что в этих статьях так же как в данной работе акцент ставится на контрпереносе. Значительно чаще «переносная» сторона монеты — вклад пациента — получает большее внимание, чем соответствующий контрпереносный вклад аналитика (это подтверждает и обзор литературы, приводимый в следующей главе).