Утром через десять веков - Наташа Денисова

Утром через десять веков

Наташа Денисова

© Наташа Денисова, 2015

© Ксения Кейдж, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

утром через десять веков

три тысячи восьмой год.на крыше машины рассыпан град.ты закрываешь глаза и чувствуешь:там, далеко… пианино, вальс.на школьном дворе обязательно кто-то плачет.

не утешай этот мир, мы жили в другом:корабли забывали в сочисвои якоря.мы писали письма.

и ночи видели, как темнело сердце —не дозвониться никудав рукаве сосудов.

теперь и ты один.каждый час украден.

а тысячу лет назад…я бегу;мимо люди, дома, парады.акация так цветет, что можно сойти с ума.

и та особенная улыбка спрятавшего в карманморе.

наверно, ты был счастлив,но тогдачто я могла сказать предвечному миру?

три тысячи восьмой год.как много минуло фильмов.воспоминания совершенно другой формы.мы знали, точно знали:наверху север,

и мы живем на краю света.и взгляд случайного прохожегодля меня сюита,и можно засыпать вопросамикак снегом – ничего не известно.

три тысячи восьмой год.тишина из воска.и тает, медленно тает.невероятно близко.

я знала: ты повторишься.

внутри

почта не приходит и сны на орбитестановятся бесконечными как вселенная.если все звёзды поодиночке убиты,зачем ты, земля, целуешь колени мои?

зачем истязаешь холодными бурями?

ты внутри космоса, я внутри.

и небеса как зрачки расширены,тот самый человекпросит кого-нибудь прикурить.

потом бежит, лабиринтам – улицамне оставляя взгляда, свинца, дыхания.

всё сбудется, точно сбудется,у нас же вены спаяны.

у нас же руки температурамине отличаются, и тепломы понимаем так одинаково,что, верно, встретимся за углом.

но почта не приходит.

и глубокотак дышат…с детства боюсь глубины.

и забывают на свете всех,остаёмся мы.

взлетаем медленно, слушаем атмосферамибольшое сердце чужой земли.

если умрёшь ты первым – знай:я внутри космоса, ты внутри.

как в фильме готика

мы с тобою слишком друг другу матери:беспокоимся до дрожи, звоним сутками,упаковываем бутерброды,бежим с сумкамина любые вокзалы и паперти.мы с тобою слишком друг другу матери…

губы так прикусываем, как в фильме «готика»,прячем в маленьких аптечках антибиотикиот всего, что случится в жизни.

и бережём патронные гильзы.

они нам дороги, словно памятьо том, как мы пытались друг друга ранить.

шахта времени

«его сердце не выдержало этой страшной минуты.

он с воплем охватил ноги невесты-жены, и умер.

потому, что умер уже

давно».

как прекрасен лондонсвоими холодами.кажется, темзаструится по каждой вене.алиса, одиннадцать лет без тебя я.произошли страшные переменыв моём сознании.

я знаю, сколько у тебя детей,какой чай пьёшь ты за завтраком.я кажусь себе страшным злодеем,мерзавцем, варваром.

понимаешь, мне даже кары нет:ни одной подходящей казни,ни одной смертельной проказы.развеесть кто-нибудь хуже меня?

весь мир как пальто излинял,весь мир как пальто выцвел.

когда я тебя оставлял —я делался самоубийцей.я каждую ночь полуночижду, как нищий ждёт подаяния.мне отчего-то думается,что в тихом плывут океаневысокие небеса.алисия, я бы самвыпрыгнул в шахту времени,солёную-солёную, пенную-пенную.потому, что высота = глубина,и одиннадцать лет назадменя ждёт она —моя невеста. моя жена.

по-дикому одиночить

август, август. зонты и спички.я всерьёз опасаюсь эпидемий простуды.доктор, доктор, рассадите меня с иудой,я больше так предавать не буду.доктор, доктор, мои безумиязаключаются в рамках ампулы.и давно, вы знаете, умер я,умер я…вмонтирован в аппараты иискусственные дыхания.

я как лампочки подыхаюпри сотом включении.дайте мне, доктор, шанс на спасение —больше таблеток и…отсадите меня от иуды!это же просто невыносимо.я обещаю, что стану худеть,дожидаться мессии,пить снотворное, покупать керосини по-дикому одиночить.впрочем,все эти мысли, доктор,без адреса и без срокагодности.

степной орёл короля смерти

«и наш перстень на пальце не спит, как младенец».

мы караулим воздух наших сердец,ты жив ещё, жив ещё,степной орёл короля смерти.мы караулим возле наших сердец:мы ждём, пока придётседой человеки поставит метки,седой человек короля смерти.мы караулим запах наших ресниц:как пахнут они в моменты движения!и этот запах наших ресництождественен осени,тождественен осени в любой из моментов года.мы караулим светочи наших глаз:кто ходит там, внутри, с фонарями?кто намеренно газ включает,чтобы мы дрожали плечамиот разъедающих оболочку слёз?кто, кто, ктоэтот человек, который своим отражением вмёрзв наши зрачки?

андромеда

а представь как андромедазажигает свои огни, не гасит,как все звезды там можно собрать горстью,

как наш самый забытый августкакого-нибудь 1003 годараскрашивает яблоки алымв их прозрачном холодном городе.

и снег парашютами белымилетит во все стороны,летит во все стороны,летит во все стороны.как красиво.

представь: там живет человек,и глаза у него синие.он засыпает в бескрайнем море,слушает слова непроизносимые,смотрит на небо, нет у него покоя:там, за нейтронным полем,за поющими невпопад квазарамисияет мелодиями старымижемчужное ожерелье – млечный путь.есть ли там,есть ли там кто-нибудь?

кай

– что мне делать, мамочка?я влюбилась в кая.у него ледяное сердце,сердце каменное.

бедный кай мой.

как проснётся в чужой постели– на свой лад перестеливает,как окажется в чужом доме —вспоминает меня, да не помнит;смотрит глазами идола.мамочка, мамочка, где это видано?я гнию со своими мыслями, своим приданным.кай стареет, становится чёрствым и приторным.

под каким проклятием ходим мы?

праздник

мой друг, был какой-то праздник,сады так небрежно роняли розы.и мир вокруг – волшебство модернизма.

иди по комнате, прочь иди.

твой город никогда не спасет юдифь,твой город никогда не спасу и я.а праздник длится, все фонари горят,

цветут персиковые деревья.

так притворись безжалостным старым вором,который однажды украл картиныу этой улицы нелюдимой.

необратимо.как все на свете необратимо.

вокруг ни одной войны

вокруг ни одной войны,пойми – ни одной войны.весь год ни одной войны —я, кажется, дохну от мира.холодные сумерки жгут,гонцов оставляют в живых,обещанный страшный судбудет на этой неделе.

аннет, ты вставай с постели,я болен сильнее, чем ты.мне в рёбра вонзаются рёбракошмарнейших страхов на свете.откуда, аннет, ты взяла этидурные привычки плакать?мне боли, ты знаешь, по локоть,и дел – умереть, захлебнуться.и ставок – на шесть контрибуций,чтоб платьев купить тебе.

аннет, ты поешь ветчины,покорми голубей.сделай хоть что-нибудь, милая,только вот не болей.мне говорят ты бледна как статуя,такая девочка – худенькая, нестатная,я же тебя не такой оставлял.аннет, ты пойми, расшатанапсихика, воля, страна.аннет, ты ведь там не одна,я же вернусь невредим и цел.знаешь, оставляй-ка ты в письмах пробел,чтобы я целовал бумагу,которой касаются твои руки.

аннет… если письма к тебе не приходят —ты всё равно продолжай мне писать.мне твои письма, знаешь, как чудеса,как нечто невероятное.если были б они за плату – япродал бы полстраны.это вот только кажется,что мы коронованы и важны.у меня сердце выскакивает,рвётся на три струны,когда я думаю о тебе.ты самая большая из побед.

на внутренней стороне рук