Любовь 24 часа - Салават Вахитов

Любовь 24 часа

Салават Вахитов

© Салават Вахитов, 2016

ISBN 978-5-4483-5168-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Комаровские яблоки

Профессоров в наше время развелось как собак. Куда ни плюнь – норовишь попасть в профессора. Недавно к нам в редакцию пришел один такой. Бил себя кулаком в грудь и кричал: «Я – профессор Ширяев!» – Нет, это впечатления такие остались, будто он бил себя в грудь, а на самом деле он никуда не бил, но представился несколько истерично – с надменным достоинством и презрительно, словно Зевс, посверкивая глазами-молниями. (Хотя, между нами, какой из него Зевс? Скорее, он был похож на Мефистофеля из гетевского «Фауста». ) Возможно, что он известная в нашем городе личность, однако я, к стыду своему, ничего о нем не слышал. Был он не слишком трезв, выглядел лет под восемьдесят… Правда, потом выяснилось, что ему всего-то шестьдесят пять! Протянул визитку и искусственно улыбнулся, обнажив при этом ровный, безжизненный ряд керамики.

Все меня удивляло в профессоре Ширяеве. Даже его визитка. Скажу честно: я не любитель визиток. Когда мне их суют при знакомстве, я, конечно, беру, хотя и немедленно теряю или выбрасываю. (Что ж скрывать? Так многие делают.) Но обычно на одну деталь всегда обращаю внимание. Она показательна: чем больше информации о человеке представлено на кусочке бумаги, тем меньше он интересен как личность. Наверное, вам часто попадались такие визитки, где указывались учреждения, к которым человек имеет отношение; его должности, а также длинный список званий и наград. Увидели такое – даже не сомневайтесь: все это обычные серые люди. Те, кто знает себе цену, поступают по-другому. Вот я, например, раньше писал только фио и контакты, а теперь и вовсе отказался от визиток: не хочу, чтобы мое имя по воле какого-либо урода валялось в мусорной корзине.

Визитка посетителя привлекла мое внимание тем, что в ней тоже были только две краткие записи: «профессор Ширяев» и «сексолог». И все. Никаких контактных данных – типа, тот, кому нужен хороший сексолог, и сам найдет к нему дорогу.

Одет он был тоже необычно. Начну описывать снизу – как я его начал рассматривать. На ногах красовались длинные, до колен, кожаные сапоги – обтягивающие, вроде женских. Не помню, были ли на нем брюки. Сейчас я думаю: а если были, то куда же он заправлял брючины, ведь узкие сапоги не позволяли этого? Носил он стильное кашемировое пальто – вот почему я и не заметил наличия штанов, – а на бритом черепе плотно сидела модная, я бы даже сказал – кокетливая, кепка. Такое я видел лишь раз, лет двадцать – двадцать пять тому назад на художнике Михаиле Шемякине.

Но больше всего меня заинтересовали его зубы. Когда он говорил, я даже привставал на носки, чтобы заглянуть ему в рот: зубы были ровные, один к одному, и поэтому вызывали некий эстетический дискомфорт. Я понял в чем дело: по-настоящему красивые природные зубы никогда не бывают одинаковыми, в них нет совершенства, они обязательно отличаются друг от друга шириной, высотой, направлением роста – да чем угодно! Поэтому ровные, аккуратные ряды зубов-близнецов выглядят безжизненно и уродливо.

Работая в журнале, я давно привык к творческим людям разной степени сумасшествия, но напомню, что у Ширяева на визитке было указано загадочное «сексолог» и оно выбивало посетителя из ряда обычных авторов. Да-да, на самом деле профессоров много, но профессора, помешанного на сексе, не каждый день встретишь. Поэтому любопытство взяло верх, и я пригласил гостя в кабинет.

Вальяжно развалившись на стуле, Ширяев взахлеб рассказывал об известных в нашем городе людях, которых он пользовал, и, совершенно не заботясь о врачебной этике, раскрывал мне, журналисту, пикантные подробности их болезней. Отпускал циничные шутки, а в заключение в сладких ностальгических нотках поведал о том, что лучшие в мире любовницы, конечно же, вьетнамки. «Почему?» – спросил я, бестактно прервав бесконечный «чеховский» монолог. Он пожал плечами, мол, это и так понятно: «Да потому что любят по-настоящему! Потому что их гибкие смуглые тела обвивают тебя крепко и нежно, как лианы в джунглях».

– Я могу вылечить вас бесплатно, – вдруг заявил он. – С богатых беру много, а с вас ничего не возьму.

Его предложение меня озадачило.

– Спасибо, – отвечаю ошарашенно. – То, что я небогат, конечно, заметно, но с чего вы взяли, что я нуждаюсь в лечении?

– Пожалуйста, – говорит он ласково. – Но я-то вижу, что у вас проблемы с сексом, меня не обманешь.

Это меня разозлило. Да как он смеет! Мои мужские потенции до сих пор не вызывали сомнения.

– С чего вы взяли, что у меня какие-то проблемы?

Он улыбнулся:

– Да по зубам видно. Я как раз хотел предложить для публикации психологический этюд.

Профессор достал из папки листок с рисунками.

– Это этюд? – удивился я.

– Да, этюд – история моей пациентки.

На одном из рисунков были изображены передние зубы, выписанные с помощью букв, составлявших слова «кариес» и «воспаление». Между нами, зубы эти могли принадлежать как пациентке, так и пациенту, поскольку какие-либо гендерные различия отсутствовали. Два ряда зубов были обведены тонкими линиями губ, стремящимися вниз и символизирующими боль, тоску и безнадежную грусть. На другом рисунке те же зубы вырисовывались словами «сексуальное здоровье», и краешки губ были приподняты в улыбке. Почему-то рисунки не произвели на меня должного впечатления, более того – мне стало неприятно. В последнее время меня действительно мучили зубные боли, но пойти к зубному все как-то не решался в надежде, что само пройдет, да и с деньгами тоже были напряги: лечение в наши дни не дешево. «Вероятно, – подумал я, – от глаз профессора не укрылось, как я рукой придерживаю щеку».

Когда мне напоминают о зубной боли, меня всегда передергивает. Зубная боль приходит внезапно и потом долго не отпускает, она твой враг. А кого мы называем врагом? Того, кто наносит оскорбление, обиду, покушается на твою собственность, того, кто презирает тебя, унижает твое достоинство, кто желает тебе смерти. Короче говоря, враг – это тот, кто приносит нам боль и страдание.

У меня было много врагов, теперь они все умерли.

Помню, первым моим личным врагом стала врачиха из стоматологической клиники. Было мне тогда три или четыре года. В садик по какой-то причине я не ходил, и со мной нянчилась бабушка. Однажды ей понадобилось удалить зуб. Поскольку оставить меня было не с кем – родителям не удалось отпроситься с работы, – мы отправились на процедуру вместе.

В поликлинике мне сразу не понравилось: врачебный кабинет был выкрашен белым, на окнах – белые занавески, и сама врачиха была в белом халате. К тому же бабушку усадили на высокое кресло и укрыли до подбородка белой простыней. Непривычная обстановка меня насторожила, смутила разум и покоробила неокрепшую душу: так не бывает, чтобы кругом только один белый цвет. Разве никто не замечает, что это, по меньшей мере, странно?

Врачиха взяла со стола какие-то блестящие железки и полезла ими в бабушкин рот. Я привстал со скамейки и даже вытянулся, дабы рассмотреть, что происходит. В этот самый момент бабушка застонала, и на краешках ее губ показалась кровь… Кровь! И она неожиданно хлынула, полилась на белое полотно покрывала. И тогда я заорал что есть мочи. Бабушку надо было немедленно спасать. А что я мог сделать? Врачиха-то – значительно больше и сильнее! Я мог только орать, и плакать, и обнимать бабушку в надежде, что мой призыв к спасению кто-то услышит и придет на помощь.

Скандал разгорелся нешуточный. Не помню, как меня вытащили в коридор и успокоили, но врачиха запечатлелась в моем детском мозгу, как рублевская фреска, на всю жизнь. – Я ведь даже не предполагал, какая она злая, мерзкая и противная! Коварная, она не была похожа на Бабу-Ягу или гадкую колдунью! Она выглядела как обычная, неприметная женщина и даже пыталась улыбаться мне и говорить ласковые слова. Но она стала моим первым врагом, и я навсегда уяснил для себя, что внешность может быть обманчива и проявление высшей степени дружелюбия порой следует воспринимать как сигнал опасности и злого умысла.

Она давно уже умерла, мой первый враг. Потом, в более зрелом возрасте, время от времени появлялись у меня враги и посерьезнее. Но я прожил достаточно долгую жизнь и имел возможность наблюдать, как они потихоньку уходили друг за другом в иной мир, а я, словно мудрый индейский вождь, сидел на берегу реки и наблюдал, как трупы моих врагов проплывают мимо. Поэтому сегодня, если у меня и появляются враги, мне становится до боли жаль их, поскольку я понимаю, что они скоро умрут.

Лет через пять, когда наша семья переехала жить в поселок санатория «Юматово», мне довелось столкнуться с другим врачом-стоматологом. Звали его Михаил Романович Комаров. Михаил Романович не был моим врагом, он был другом отца, и они часто встречались на дружеских вечерах, удили вместе рыбу на Деме. Комаров был мне не страшен, поскольку слыл чудаком. Вот только одна история. Однажды он высадил в саду деревце яблони. Но ведь когда еще оно наберет силу и начнет плодоносить?! На это понадобится несколько лет. Комаров так долго ждать не мог. Он накупил в магазине огромных красных яблок и привязал их нитками к ветвям саженца. Жители нашего санаторского поселка были весьма удивлены, когда утром, идя на работу, обнаружили чудо. Не меньше других удивился яблокам тезка Михаила Романовича – космонавт Владимир Комаров, приехавший в санаторий «Юматово» выступать перед отдыхающими. Он никак не мог понять, почему яблоки, висящие на хилой яблоньке, называются комаровскими, и решил, что это новый сорт, выведенный селекционерами и названный в его честь. А восхищению малышни, помнится, вообще не было предела, поскольку не запрещалось залезать в сад и угощаться комаровскими яблоками. Они были настоящие и пахли жарким летом, их вкус запомнился на всю жизнь. После этой истории «комаровскими яблоками» жители нашего поселка стали называть любые неожиданно щедрые подарки…