Пьесы в стихах - Владимир Набоков

Набоков Владимир

Пьесы в стихах

Владимир Набоков

Пьесы в стихах

Дедушка Скитальцы (1-е действие) Агасфер (отрывок) Полюс

Дедушка

Действие происходит в 1816 году, во Франции, в доме зажиточной крестьянской семьи. Просторная комната, окнами в сад. Косой дождь. Входят хозяева и незнакомец.

Жена

...Пожалуйста. Тут наша

гостиная...

Муж

Сейчас мы вам вина

дадим.

(К дочке.)

Джульетта, сбегай в

Погреб,-- живо!

Прохожий (озирается)

Ах, как у вас приятно...

Муж

Вы садитесь,-

сюда...

Прохожий

Свет... Чистота... Резной баул

в углу, часы стенные с васильками

на циферблате...

Жена

Вы не вымокли?

Прохожий

Нисколько!

Успел под крышу заскочить... Вот ливень

так ливень! Вас я не стесняю? Можно

здесь переждать? Как только перестанет...

Муж

Мы рады, рады...

Жена

Вы из наших мест?

Прохожий

Нет -- странник я... Недавно лишь вернулся

на родину. Живу у брата, в замке

де Мэриваль... Недалеко отсюда...

Муж

А, знаем, знаем...

(К дочке, вошедшей с вином.)

Ставь сюда, Джульетта.

Так. Пейте, сударь. Солнце,-- не вино!

Прохожий (чокается)

За ваше... Эх, душистое какое!

И дочь у вас -- хорошая... Джульетта,

душа, где твой Ромео?

Жена (смеется)

Что такое -

"Ромео"?

Прохожий

-- Так... Она сама узнает

когда-нибудь...

Джульетта

Вы дедушку видали?

Прохожий

Нет, не видал.

Джульетта

Он -- добрый...

Муж (к жене)

Где он, кстати?

Жена

Спит у себя -- и чмокает во сне,

как малое дитя...

Прохожий

Он очень стар -

ваш дедушка?

Муж

Лет семьдесят, пожалуй...

Не знаем мы...

Жена

Ведь он нам не родня:

мы дедушкой его прозвали сами.

Джульетта

Он -- ласковый...

Прохожий

Но кто же он?

Муж

Да то-то

оно и есть, что мы не знаем... Как-то,

минувшею весною, появился

в деревне старец,-- видно, издалека.

Он имени не помнил своего,

на все вопросы робко улыбался...

Его сюда Джульетта привела.

Мы накормили, напоили старца:

он ворковал, облизывался, жмурясь,

мне руку мял с блаженною ужимкой,-

а толку никакого: видно, разум

в нем облысел... Его мы у себя

оставили,-- Джульетта упросила...

И то сказать: он неженка, сластена...

Недешево обходится он нам.

Жена

Не надо, муж,-- он -- старенький...

Муж

Да что же,-

я ничего... так,-- к слову... Пейте, сударь!

Прохожий

Спасибо, пью; спасибо... Впрочем, скоро

домой пора... Вот дождь... Земля-то ваша

задышит!

Муж

Слава Богу! Только это

одна игра -- не дождь. Глядите, солнце

уж сквозь него проблескивает... эх!..

Прохожий

Дым золотой... Как славно!

Муж

Вот вы, сударь,

любуетесь -- а нам-то каково?

Ведь мы -- земля. Все думы наши -- думы

самой земли... Мы чувствуем, не глядя,

как набухает семя в борозде,

как тяжелеет плод... Когда от зноя

земля горит и трескается,-- так же

у нас ладони трескаются, сударь!

А дождь пойдет -- мы слушаем тревожно -

и молим про себя: "шум, свежий шум,

не перейди в постукиванье града!.."

И если этот прыгающий стук

об наши подоконники раздастся,-

тогда, тогда мы затыкаем уши,

лицо в подушки прячем,-- словно трусы

при перестрелке дальней! Да -- немало

у нас тревог... Недавно вот -- на груше

червь завелся -- большущий, в бородавках,

зеленый черт! А то -- холодной сыпью

тля облепит молоденькую ветвь...

Вот и крутись!

Прохожий

Зато какая гордость

для вас, какая радость,-- получать

румяное, душистое спасибо

деревьев ваших!

Жена

Дедушка -- вот тоже -

прилежно ждет каких-то откровений,

прикладывая ухо то к коре,

то к лепестку... Мне кажется,-- он верит,

что души мертвых в лилиях, в черешнях

потом живут.

Прохожий

Не прочь я был бы с ним

потолковать... люблю я этих нежных

юродивых...

Жена

Как погляжу на вас -

мне ваших лет не высчитать. Как будто

не молоды, а вместе с тем... не знаю...

Прохожий

А ну прикиньте, угадайте.

Муж

Мирно

вы прожили, должно быть. Ни морщинки

на вашем лбу...

Прохожий

Какое -- мирно!

(Смеется.)

Если б

все записать... Подчас я сам не верю

в свое былое! От него пьянею,

как вот -- от вашего вина. Я пил

из чаши жизни залпами такими,

такими... Ну и смерть порой толкала

под локоть... Вот,-- хотите вы послушать

рассказ о том, как летом, в девяносто

втором году, в Лионе, господин

де Мэриваль,-- аристократ, изменник,

и прочее, и прочее -- спасен был

у самой гильотины?

Жена

Расскажите,

мы слушаем...

Прохожий

Мне было двадцать лет

в тот буйный год. Громами Трибунала

я к смерти был приговорен,-- за то ли,

что пудрил волосы, иль за приставку

пред именем моим,-- не знаю: мало ль,

за что тогда казнили... В тот же вечер

на эшафот я должен был явиться,-

при факелах... Палач был, кстати, ловкий,

старательный: художник,-- не палач.

Он своему парижскому кузену

все подражал,-- великому Самсону:

такую же тележку он завел

и головы отхваченные -- так же

раскачивал, за волосы подняв...

Вот он меня повез. Уже стемнело,

вдоль черных улиц зажигались окна

и фонари. Спиною к ветру сидя

в тележке тряской и держась за грядки

застывшими руками -- думал я,-

о чем? -- да все о пустяках каких-то,-

о том, что вот -- платка не взял с собою,

о том, что спутник мой -- палач -- похож

на лекаря почтенного... Недолго

мы ехали. Последний поворот -

и распахнулась площадь, посредине

зловеще озаренная... И вот,

когда палач, с какой-то виноватой

учтивостью, помог мне слезть с тележки -

и понял я, что кончен, кончен путь,

тогда-то страх схватил меня под горло...

И сумрачное уханье толпы,-

глумящейся, быть может, (я не слышал),-

движенье конских крупов, копья, ветер,

чад факелов пылающих -- все это

как сон пошло, и я одно лишь видел,

одно: там, там, высоко в черном небе,

стальным крылом косой тяжелый нож

меж двух столбов висел, упасть готовый,

и лезвие, летучий блеск ловя,

уже как будто вспыхивало кровью!

И на помост, под гул толпы далекой,

я стал всходить -- и каждая ступень

по-разному скрипела. Молча сняли

с меня камзол и ворот до лопаток

разрезали... Доска была,-- что мост

взведенный: к ней -- я знал -- меня привяжут,

опустят мост, со стуком вниз качнусь,

между столбов ошейник деревянный

меня захлопнет,-- и тогда, тогда-то

смерть, с грохотом мгновенным, ухнет сверху!

И вот не мог я проглотить слюну,

предчувствием ломило мне затылок,

в висках гремело, разрывалась грудь

от трепета и топота тугого,-

но, кажется, я с виду был спокоен...

Жена

О, я кричала бы, рвалась бы,-- криком

пощады я добилась бы... Но как же,

но как же вы спаслись?

Прохожий

Случилось чудо...

Стоял я, значит, на помосте, рук

еще мне не закручивали. Ветер

мне плечи леденил. Палач веревку

какую-то распутывал. Вдруг -- крик:

"пожар!" -- и в тот же миг всплеснуло пламя

из-за перил, и в тот же миг шатались

мы с палачом, боролись на краю

площадки... Треск,-- в лицо пахнуло жаром,

рука, меня хватавшая, разжалась,-

куда-то падал я, кого-то сшиб,

нырнул, скользнул в потоки дыма, в бурю

дыбящихся коней, людей бегущих,-

"Пожар! пожар!" -- все тот же бился крик,

захлебывающийся и блаженный!

А я уже был далеко! Лишь раз

я оглянулся на бегу и видел -

как в черный свод клубился дым багровый,

как запылали самые столбы

и рухнул нож, огнем освобожденный!

Жена

Вот ужасы!..

Муж

Да! Тот, кто смерть увидел,

уж не забудет... Помню, как-то воры

в сад забрались. Ночь, темень, жутко... Снял я

ружье с крюка...

Прохожий (задумчиво перебивает)

Так спасся,-- и сразу

как бы прозрел: я прежде был рассеян,

и угловат, и равнодушен... Жизни,

цветных пылинок жизни нашей милой

я не ценил -- но увидав так близко

те два столба, те узкие ворота

в небытие, те отблески, тот сумрак...

И Францию под свист морского ветра

покинул я, и Франции чуждался,

пока над ней холодный Робеспьер

зеленоватым призраком маячил,-

пока в огонь шли пыльные полки

за серый взгляд и челку корсиканца...

Но нелегко жилось мне на чужбине:

я в Лондоне угрюмом и сыром

преподавал науку поединка.

В России жил, играл на скрипке в доме

у варвара роскошного... Затем

по Турции, по Греции скитался.

В Италии прекрасной голодал.

Видов видал немало. Был матросом,

был поваром, цирюльником, портным -

и попросту -- бродягой. Все же, ныне,