Телехронопатор - Януш Зайдель

Януш А. Зайдель

Телехронопатор

Телехронопатор

Видимо, он уже давно стоял у меня за спиной, потому что, когда я повернулся, чтобы учти, он криво улыбнулся и сказал:

– Вы, я вижу, любитель древности...

Он угадал, и не удивительно: я долго не мог решить, что взять – Плутарха, Геродота или Флавия и в конце концов купил «Жизнь Цезаря» – на другое просто не хватило денег.

– Вы угадали, – сказал я, пытаясь пройти мимо, но он увязался следом.

– Времена Империи – чрезвычайно любопытный период, – сказал он, энергично и как-то бестолково жестикулируя. – Хотя лично я предпочитаю Древний Восток.

Мы вышли из книжного магазина. У меня не было желания вступать с ним в разговор, но он и на улице продолжал вертеться около меня. Он трещал без умолку, но я пропускал его слова мимо ушей, размышляя, как бы отделаться от назойливого старикашки. Однако стоило мне свернуть влево, как он тут же последовал за мной, и я понял, что отвязаться от него будет нелегко.

Я ускорил шаг, но он не отставал, засыпая меня потоками слов. Причем голос у него был какой-то дребезжащий.

– Если пожелаете, я могу показать вам массу интересного... Рим, Греция, Китай... Так сказать, ad libitum...[1]

– Надо думать, у вас богатая библиотека? – наконец заинтересовался я.

Он помахал рукой возле уха и отрицательно покачал головой.

– Нет, нет... Летописцы не всегда строго придерживаются истины... Вы понимаете, субъективность, разные там личные качества... Это, в общем-то, естественно: раз есть твердая власть и угнетаемый народ, то обязательно сыщутся и панегиристы и пасквилянты. Первые служат власть имущим, а вторые подвергают сомнению все, что говорят первые. Вторые нравятся народу, но и они не всегда пребывают в согласии с истиной... Так что у нас нет объективных источников, во всяком случае писанных...

Я ухмыльнулся и высказал мысль, что надо уметь самому выискивать правду в исторических трудах.

– Самому, это верно, – подхватил старичок, – только не в литературных трудах.

– В таком случае остаются только предметы материальной культуры.

– Да, но у меня есть кое-что понадежнее!

Мы незаметно дошли до сквера и присели на первой же попавшейся нам скамейке.

– Надежнее? – пожал я плечами. – Кроме устных преданий и литературных памятников, которые вы только что раскритиковали, ничего другого нет... Разве что отыщется какой-нибудь уэллсовский Путешественник по времени! – пошутил я.

Глаза старика заблестели, придвинувшись ближе, он заглянул мне в лицо.

– Вот именно! – сказал он проникновенно, целясь пальцем мне в грудь. – Совершенно справедливо. Чувствуется, что у вас достаточно воображения. Что значит молодость, отсутствие предубеждений и этого, как его... ну, в общем, вы не закоснели в убеждении, будто совершенней и непогрешимей вас никого нет. Знаете ли, – продолжал он, все еще тыча в меня пальцем, – horribile dictu[2], но четверо серьезных ученых, которых я не раз пытался натолкнуть на эту мысль, даже в шутку не подумали о подобной возможности!

Он замолчал, с трудом переводя дыхание после тех нескольких фраз, которые проговорил с какой-то непонятной поспешностью. Немного погодя он заговорил снова, сопя и делая частые паузы.

– Мне это пришло в голову, когда я был еще профессором университета...

– Вы историк? – перебил я его.

– Нет, не историк. Я уже давно никто! Просто старый чудак. Так скажут в Академии, если спросить о Гиснеллиусе... Впрочем, не обо мне речь, – продолжал старик, вздохнув. – Вы вспомнили Уэллса. Нет, его выдумка с Машиной времени-чистейшей воды фантазия. С научной точки зрения это была наивная и противоречащая законам природы идея. Впрочем, иначе и быть не могло. Путешествие во времени – парадокс, литературный прием, не больше. Количество материи в данной точке времени-пространства вполне однозначно и не оставляет ни возможности, ни места для каких-то фортелей с переносом массы или энергии в прошлое. Перенесение в прошлое, за пределы даты собственного рождения, практически не означало бы ничего: просто «путешественник» как бы родится вторично, а потом впрессовывается в собственную биографию, даже не зная, что то же самое время переживает еще раз... Вы понимаете? «Отступать во времени» – это все равно, что вторично просматривать тот же самый кинофильм, у которого всегда есть определенный сценарий со своим началом и концом. Прокручивая ленту повторно, мы не увидим более того, что можно увидеть, просматривая фильм за один присест от начала до конца. Любая иная постановка вопроса приводит к неизбежным парадоксам и противоречиям, в частности к выводу, что можно влиять на собственное будущее... Принимая все физические ограничения, мы приходим к заключению, что единственным способом «отступления» во времени является такой метод, который исключает активное бытие человека в том периоде, в котором он никогда не существовал, то есть за пределами его жизни. Вы спросите, неужели это возможно? Уверяю вас, да, и я могу убедить в этом каждого, кто захочет.

Вы, несомненно, кое-что слышали о парапсихических явлениях? О телепатии, например? Я знаю, это часто вызывает протест, каждый пытается отыскать в этом обман, шарлатанство... Нет ничего хуже, чем чрезмерная ортодоксальность в науке! Это ведет к своеобразной инквизиции, к фанатическим запретам всего, что низвергает старые понятия или же просто выходит за их рамки... Все, что неясно, – заклеивать черной бумагой во имя святого Порядка Вещей, во имя устаревших, но систематизированных и понятных, хоть и не всегда соответствующих истине, воззрений... Механицизм до сих пор прочно сидит в некоторых головах... Детерминизм казался завершенной системой всебытия. Все иное провозглашалось ересью. Релятивизм, статистические теории, наконец, кибернетика... Здесь были свои охаиватели, приклеивавшие всему непонятному ярлык «метафизики», «псевдонауки» или просто шарлатанства... Но... я отклонился. Я даже не знаю, улавливаете ли вы, о чем я говорю? Насколько я понял, вы, кажется, больше интересуетесь гуманитарными науками...

– Не совсем, – буркнул я, не желая откровенничать.

– Впрочем, в наше время это не имеет особого значения. Прежде, беседуя с гуманитарием, я твердо знал, что он понимает каждое пятое слово... Теперь приспособились все... Одни, чтобы жить в мире техники, о которой volens nolens[3], а кое-что знать надо, другие, чтобы не поглупеть и не опуститься до уровня вычислительных машин...

Итак, телепатия – «перенесение информации от мозга к мозгу без помощи органов чувств». Разумеется, речь идет о привычных пяти чувствах. О шестом болтают давно, но только в переносном смысле, толком не зная, что это такое. Телепатия – передача мысли на расстояние, через пространство... А что, если это распространить на четыре измерения, на пространство-время в эйнштейновском понимании? Ведь все происходит в пространстве и времени, иначе говоря, все содержится в пространстве-времени. Понимаете: содержится!!! Можно представить себе передачу информации из пункта A в пункт В – это обычная телепатия. Однако можно также вообразить и передачу информации из пункта А и момента Т1 в пункт А и момент Т2. Тут нет никакого противоречия, никакого парадокса в переносе массы или энергии. Перемещается чистая информация! «Информация – это информация, а не энергия», – сказал Норберт Винер. Информация подчиняется иным, нежели энергия, законам сохранения... Если уж попытаться представить это в виде модели, то, пожалуй, наиболее удачной будет аналогия с радиоактивностью: мозг – навеска радиоактивного изотопа; чем дальше от нее, тем излучение слабее. Чем дальше во времени, тем излучение тоже слабее. Каждый мыслящий и чувствующий мозг излучает информацию во время-пространство. Информация рассеивается, разреживается, но не исчезает. Это и есть сформулированный мною закон сохранения информации...