Поиграй со мной - Наталия Косенко

Наталия Косенко

Поиграй со мной

Глава 1

Безлунная ночь. Темно. И лишь мягкий искусственный свет фонарных столбов украдкой ловит обрывки расплывчатых из-за дождя силуэтов. Я иду по бесконечно длинному перрону. Когда же он закончится? Лишь бы успеть… Кровь стучит в висках. Шаг… еще один… Под ногами хлюпает грязь. Да чтоб его… а на небе не видно ни одной затерявшейся звезды. Почему именно сегодня? Холодно! Я так устал и замерз. Еще и с носа течет вода.

Всё думаю о том, как же не люблю темноту. Она так труслива… Я о той темноте, которая живет в комнате, прячась в углах и под кроватью. Или та темнота, которая выплывает на улицы, когда тучи скрывают ее от взгляда звезд и луны. Именно такую темноту я не люблю. Тогда мир кажется огромной комнатой с бесконечными стенами, напоминая коморку, в которой меня запирали в детстве. Темнота пугала меня своей мрачностью, и я не мог простить ей трусости, когда любой шорох навевал ужас. Не мог простить ей того, что был рад видеть строгое лицо отца, когда он отпирал двери, и, как спасатели в комиксах, впускал свет в тот тесный мирок, в котором он же меня и запирал. Тьма была моим наказанием, а вскоре стала пристанищем, но я по-прежнему не могу избавиться от липких пальчиков холодного пота, что каждый раз бегают по спине, едва наступает глухая, беспросветная ночь, как сегодня.

Что-то комичное и жалкое было в нынешней ситуации. Темнота окружала со всех сторон и с каждым шагом подкрадывалась всё ближе, а я не испытывал обычного удушливого волнения. Одну лишь благодарность за возможность скрыться, растаять во мгле.

С нервозной торопливостью наконец-то вошел в поезд. Он уже отправлялся. Я вытянул из левого ботинка заранее припрятанный билет и слегка погладил пальцами шершавую поверхность. Тамбур оказался относительно чистым, ведь пол был скользким от влаги. А вот обувь моя походила на мокрую грязную тряпку, благо ноги остались сухими. Не люблю грязь из-за неудобств, которые она причиняет. Почему именно сейчас идет дождь, когда на улице так темно, еще и ветер буянит? Неужели нельзя было подождать хоть немного? А, впрочем, какая разница? И так каждый раз… Я снова убегаю от себя самого, и снова гулко стучит сердце, и снова меня окружает темнота. Теперь она стала моей спасительницей и за это я ее тоже ненавижу, а еще ненавижу этот мокрый пол. Как же бесит…

Смотрю, как поезд начинает движение. Теперь уже ликование наполняет душу. Получилось! Тяжкие охи и ахи отдаются в ушах знакомой болтовней. Как быстро можно привыкнуть к чему-либо. Разве не поразителен мир, который способен вот так, в один миг поднести до небес? Наверное, нет… Меня давно уже ничего не поражает и нет вещей которых страстно желаешь, и нет вещей которыми восхищаешься. Всё теряет значимость, когда приходят усталость и холод.

Поезд едет всё дальше, проезжая посёлки и сёла, а я стою и смотрю как проплывают за окном мерцающие огоньки. От стука мокрых тяжёлых капель зябнут пальцы на руках и ногах. Можно, конечно, пойти в купе и там отдохнуть, согреться, но сейчас мне хочется тишины и спокойствия, чтобы перевести дух. От дождя мир по ту сторону кажется расплывчатым и туманным, но я знаю, что он существует и, как ни старайся, от него не спрячешься и не сбежишь на поезде.

На секунду мной овладела злость. Я зажал в кулаке свой билет. Захотелось его порвать, но ведь он еще пригодится. Посмотрел на сжатую в пальцах бумажку. Вот он – мой шанс пожить еще немного свободной жизнью. Горькая улыбка расползлась по губам. От этого неприятно сдавило щеки. Когда я в последний раз улыбался? Каким же жалким я, наверное, выглядел в этот момент… А, впрочем, какая разница?

– Извините, молодой человек! Не могли бы Вы показать мне свой билет?

Проводница… Пожилая дамочка с раскосыми глазами и короткой русой стрижкой смотрела на меня сверху вниз. Взгляд её был строгим. Поношенная темно-синяя форма неприятно мусолила глаза. Улыбка медленно сползла с моего лица, и я почувствовал кислый привкус во рту.

– Ваш билет! – Бесстрастно потребовала вновь она. Ведь я не отвечал и никак не реагировал на слова.

Наконец послушно протянул сжатую в кулак руку и отдал ей безнадежно смятый прямоугольный листочек. Проводница со спокойствием притулила его к стене и стала разглаживать складки пальцами. Когда она закончила, отдала билет назад. Какая невозмутимость…

– Не могли бы Вы, молодой человек, занять свое место? – Спросила она командным голосом. Я же лишь кивнул в ответ.

Сколько раз я натыкался на неё за всё это время? Сколько раз шутил: то был строг, то пытался быть милым? Сколько раз она делала вид, что не помнит меня и видит впервые? Я даже однажды вылил кофе ей на ботинок, но ни один мускул на стальном лице не дрогнул. Она лишь достала из кармана пачку салфеток и, нагнувшись, вытерла обувь, а потом с прежней невозмутимостью принялась разглядывать билет. Я бы, наверное, задумался почему, если бы мне было интересно, но эта игра давно надоела.

Молча развернулся и побрел на поиски своего места. Пора уже. Мне нравился этот поезд, и не только потому, что до конечной станции добираться два дня. Мне нравились его просторные коридоры и уютные, насколько это возможно, купе. Мне нравилось наблюдать каждый раз одни и те же лица. Иногда даже ощущал в этом острую потребность. Кто знает почему? Да и разницы то по сути никакой.

Войдя в купе, я быстрым движением сбросил холодный и мокрый от дождя кусок целлофана. Он всё время путался под ногами, замедляя мои действия, и уже порядком начал раздражать. Даже почувствовал облегчение, когда плащ отправился в мусорное ведро. Возможно стоило купить зонт, но с ним столько мороки… Ещё и его пришлось бы таскать с собой. Потом я бросил рюкзак на полку, сдвинул его в угол и улёгся. Недавно пережитое напряжение сковывало тело мелкими спазмами мышц – поэтому об удобстве речи не было. Да и моя временная кровать была не очень, но всё же лучше, чем спать на лавочке.

Я видел – полка напротив занята, но соблюдать правила приличия, чтобы выставить себя в хорошем свете было не в моих привычках. Да и перед кем красоваться то? Просто закрыл глаза и попытался уснуть, чтобы не пришлось здороваться, или разговаривать, но сон всё никак не шёл. Привычный к постоянной тряске, я был способен уснуть где угодно и когда угодно, но, к сожалению, не сейчас. Да чтоб его… Только не выдавай себя, не открывай глаза! Разные попутчики попадались мне на пути за многие годы моих «побегов». Вспоминая некоторых, ощущаю, как противно становится на душе. Но что поделаешь?

Полежал ещё минутку, а потом, не спеша, открыл глаза и сел, надеясь, что кто бы ни был моим соседом, он уже спит. Сначала действительно на это надеялся, а потом подумал: «Да какая мне разница, что он там делает?».

Пространство вокруг было погружено в приятную полутьму, создаваемую маленькими светильниками, прикрепленными к столу. Занавески отбрасывали причудливые тени, что словно живые перемещались от одной койки к другой. Я не намеренно, но расслабился, поддавшись спокойствию, что царило вокруг.

Купе было двухместным, а поэтому дорогим. Едва ли не единственное, за что стоит сказать спасибо папочке, так это за его деньги. Хотя немало он заработал и на мне, так что, пользуясь добром, я не испытывал уколов совести! А может у меня её просто нет… Кто знает?

Сосед не спал, он вертел в руках пластмассовую баночку, что по виду напоминала обычный пузырек с таблетками, каких тысячами штампуют на полки аптек. Я мысленно поблагодарил небеса за попутчика. Парень. Чего еще желать в такой ситуации?

Казалось, он не замечал моего присутствия и был один не только в купе, но и в целом мире. Я распознал его состояние, но кому от этого стало легче? Точно не мне… Ведь загвоздка в том, что купе маленькое и тесное тем более рассчитанное на двоих и совсем не созданное для одиночества, так как волей-неволей абсолютно чужие люди вторгаются в пространство друг друга.

Сосед выглядел не только одиноким, но и немного потерянным. Его короткостриженая русая голова склонилась вперед, густые брови нахмурены и казалось всё его естество сконцентрировалось на длинных жилистых пальцах, что, не переставая, вертели баночку. Его коренастая склоненная фигура напомнила мне о сказке о сломанном короле, которую в детстве я слышал от няни. Тогда я смеялся с неудач владыки, теперь же было не до смеха. Не знаю, что именно привлекло моё внимание. Его поношенная старая одежда выдавала человека либо со средними средствами, либо очень богатого. С дорогим купе второй образ вязался больше, но всё равно прочитать его, или понять с первого взгляда не удавалось. Может поэтому я втупился в него взглядом?

Неожиданно сосед посмотрел на меня, но не произнес ни слова. Даже не улыбнулся. Наверное, он тоже лишен элементарных правил приличия. Он смотрел, не отводя взгляда своих каре-зеленых глаз, а мне, в первый раз за несколько месяцев, стало интересно, что же будет дальше. В душе что-то проснулось и потянулось навстречу этому взгляду. По спине побежали мурашки. Как будто бы по телу прошелся маленький электрический заряд. Слишком мелкий, чтобы придать ему значение. Не скажу, что он полностью развеял мою непроглядную скуку, но какой-то лучик ожил и стал биться сквозь едкий серый туман. Я также не отводил глаз, как делал довольно часто, дабы позабавиться, но тут было что-то другое – куда глубже моего понимания.