Военный талант - Джек Макдевит

Джек Макдевит

Военный талант

Посвящается Джозефу Х. Паррофу,

преподобному Л. Ричарду Касавану

и преподобному Роберту Э. Карсону.

Этот долг я никогда не смогу уплатить.

ОТ АВТОРА

Я благодарен за консультации при написании этой книги Джеймсу X. Шарпу из планетария им. Альберта Эйнштейна при Смитсоновском институте. Кроме того, я бы хотел выразить свою признательность Льюису Шайнеру за его советы, Джинджер Буканан – за помощь в работе с рукописью, а также Марин Макдевит, чье присутствие ощущается во вселенной Кристофера Сима.

ПРОЛОГ

Воздух был тяжелым от запаха ладана и горячего воска.

Кэм Чулон любил эту простую каменную церковь. Преклонив колени, он следил за тем, как хрустальные капли воды стекают с пальцев отца Кэрри в серебряную чашу, которую держал послушник. Этот символ извечного человеческого стремления избежать ответственности казался Чулону самым значительным из древних ритуалов. «Вот в чем наша сущность, многие века выставляемая напоказ», – подумал он.

Чулон обвел взглядом альков Девы Марии, тускло освещенный несколькими мигающими свечами: фрески с изображением крестного пути Христа, простой алтарь, деревянную кафедру с лежащими на ней массивным фолиантом Библии. По сравнению с роскошью Окраины, Ригеля-3 и Тараминго, все было слишком скромным. Однако великолепие огромных соборов, изысканность витражей, громады мраморных колонн, звуки могучих органов, широкие хоры почему-то всегда мешали и пугали. А отсюда, с горы, он мог смотреть вниз на долину реки, которую отцы давних времен передали Антонию Токсиконскому. Здесь были только река, скалы и Создатель.

Приезд Чулона стал первым визитом в аббатство вышестоящего епископа. Альбакор, этот погребенный под снегом холодный мир на самой границе Конфедерации, служил домом лишь святым отцам. Наслаждаясь тишиной, прислушиваясь к отдаленному рокоту лавин, вдыхая в легкие холодный, бодрящий воздух, нетрудно было понять, почему Альбакор время от времени становился приютом для самых блестящих ученых, состоявших в Ордене. Мартин Брендуа создал свои великие хроники Смутного времени в келье, расположенной над часовней, Альберт Кейл завершил здесь свое знаменитое исследование трансгалактических рядов, а Моргай Ки написал эссе, навсегда связавшие его имя с классической теорией экономики.

Да, эти места почему-то пробуждали в людях величие.

С мессы Чулон шел в сопровождении аббата Марка Тазангалеса. Они кутались в пальто, и изо ртов у них то и дело вырывались облачка пара. Аббат имел много общего с долиной Святого Антония: никто в Ордене не помнил его молодым, а черты его покрытого глубокими морщинами лица казались такими же жесткими, как известняковые стены и заснеженные скалы. Тазангалес был столпом веры. Чулон не мог представить себе даже тени сомнения, столь свойственного обыкновенным людям, в этих темно-синих глазах.

По дороге они вспоминали лучшие времена, как это обычно делают давно не встречавшиеся пожилые люди, но потом аббат вдруг отбросил прошлое и, повысив голос, чтобы перекричать ветер, сказал:

– Кэм, вы преуспели.

Чулон улыбнулся. Тазангалес умел добиться субсидий и распорядиться ими, что ни в коей мере не вредило его ореолу святости. Он был превосходным администратором и оратором, умеющим убедить слушателей, именно тем человеком, который способен представлять Церковь и Орден. Но ему недоставало честолюбия, поэтому при первой же возможности он вернулся в долину Святого Антония и провел здесь всю жизнь.

– Церковь добра ко мне, Марк. И к вам тоже.

Они смотрели вниз с вершины горы, на которой располагалось аббатство. Приближалась зима, и долина была абсолютно голой, какой-то монотонно-коричневой.

– Мне всегда казалось, что я с удовольствием вернулся бы сюда на пару лет. Преподавал бы теологию. А может, просто для того, чтобы привести в порядок свою жизнь.

– Вы нужны Церкви для более важных дел.

– Возможно. – Чулон посмотрел на кольцо, символ своего ранга. – Я многое за него отдал. Вероятно, цена слишком высока.

Аббат не возражал и не соглашался с ним, лишь настаивал на своем, ожидая, что это доставит епископа удовольствие. Чулон вздохнул:

– На самом деле вы ведь не одобряете путь, по которому я пошел.

– Я этого не сказал.

– Это сказали ваши глаза, – улыбнулся Чулон.

Внезапный порыв ветра пригнул деревья, полетели снежные хлопья.

– Первый снег в этом году, – вздохнул Тазангалес.

Долина Св. Антония находилась высоко в горах меньшего из двух континентов Альбакора. (Некоторые говорили, что эта маленькая планетка состоит исключительно из гор.) Зато, с точки зрения Чулона, это избранное место Господа, земля лесов, известковых расселин и снежных вершин. Епископ вырос на такой же планете, на скалистой Деллаконде, солнце которой настолько далеко, что его невозможно увидеть с Альбакора.

Здесь, в древней таинственной глуши. Чулон испытывал добрые чувства, неведомые ему уже тридцать лет. Воспоминания юности. Почему они всегда реальнее событий зрелости? Почему Чулон, осуществив честолюбивые замыслы своей молодости, даже намного превзойдя их, не получал от этого удовольствия?

Епископ плотнее запахнул пальто, защищаясь от ледяных порывов ветра.

Здесь, среди застывших холодных вершин, что-то смутно беспокоило его. Каким-то непонятным Чулону образом горы бросали вызов теплому уюту крошечной церкви.

Там, дома, появилось еретическое движение, последователи которого заявляли, что говорят от имени Иисуса Христа. Они хотели, чтобы епископ продал церкви, а деньги раздал беднякам. Но Чулон, любивший бывать в самых суровых местах планет, понимал, что церкви служат защитой от пугающего величия Всемогущего.

Он наблюдал, как набирает силу метель.

Несколько семинаристов выбежали из трапезной и шумно поспешили к гимнастическому залу. Внезапный взрыв юной энергии пробудил Чулона от задумчивости, и он взглянул на Тазангалеса.

– Замерзли?

– Нет.

– Тогда осмотрим остальную территорию.

Здесь мало что изменилось. Неужели прошло полжизни с тех пор, как они по ночам совершали набеги на трапезную в поисках пива? Неужели прошло так много времени с тех пор, как они бегали в Блейзинвелл и невинно флиртовали с девушками, ныряли голышом в горные озера? Боже мой, он словно наяву ощутил восхитительный холод светлых струй!

Тогда это казалось таким сладким грехом.

Посыпанные гравием и слегка припорошенные снегом дорожки приятно похрустывали под ногами. Чулон и Тазангалес обогнули библиотеку. Антенна, установленная на островерхой крыше здания, медленно поворачивалась вслед за одним из орбитальных спутников. Мокрые хлопья снега слепили глаза, начали мерзнуть ноги.