Скотина - Алекс Клемешье

Алекс де Клемешье

Скотина

Внизу собралось, похоже, если и не все население города, то подавляющее его большинство. Стало быть, судьба девочки волнует многих. Тем непонятнее их давешнее бездействие.

Вертолет, снижаясь, заурчал в иной тональности, и я недовольно поморщился — к другим планетам, блин, летаем, а придумать, как сделать обычные двигатели бесшумными, не можем!

Человечек, смешной неуместным офисным костюмом, преодолев потоки воздуха, гонимые вертушкой, сунулся в кабину:

— Михаил Евгеньевич, вам туда!

— Здравствуйте! — подчеркнуто вежливо ответил я.

— А мы здоровались! — отмахнулся человечек. — Это я вам сегодня звонил. Вас ждут!

А то я не вижу, что ждут! И где именно ждут.

Мне кажется, я даже узнавал эту окраину. Если не считать посадочной поляны, то никакой заметной границы между городом и лесом не было — вот здесь, слева, дикие заросли паутины, а там, в сотне метров справа, — корпуса нефтеперерабатывающего комплекса. Пространство же между заполнено горожанами. Но как-то… неоднородно заполнено. Ближе к корпусам — большая плотная толпа. Ну как — большая? Человек двести, может быть. Для Пенелопы весьма приличное количество. А ближе к вертолету, в десятке шагов от толпы, — отдельная группа. Центром ее был Матвей Ильич, крупный плечистый мужчина, фактически исполняющий функции мэра. Возвышаясь над сопровождающими, уперев руки в бедра и расставив ноги, он походил на памятник: стоял крепко, не покачивался, не переминался, вообще не шевелился и оттого казался таким незыблемым, таким монументальным… как корпуса цехов за его спиной. Поза, взгляд, суровые морщины — все это вызывало ощущение надежности, вселяло уверенность: вот стоит человек, покоритель планеты, хозяин всего и вся на ней, стоит настолько прочно, что уже как бы не сам находится на поверхности, а поверхность прикручена к его подошвам здоровенными болтами, и только поэтому планета еще цела и благополучна… А демократичная куртяшка на его плечах как бы намекает, что и тебе, обычному среднестатистическому, все по плечу.

Прям хоть сейчас на плакат! Люди такие образы любят, люди к таким тянутся. Вот и эти, сопровождающие, тянулись к Матвею Ильичу — в прямом смысле. Словно подсолнухи, повернув лица к светилу, ловили они его взгляд, его непроизнесенные слова. И, не осознавая того, портили плакат элементами услужливости и подобострастия.

По упруго пружинящей паутинке (чем они ее обрабатывают? или удобряют?) я пробежался до основной группы встречающих, пожал протянутые руки.

— Вот, Мишаня, — Матвей Ильич широким жестом обвел поляну, — думаю, из города она вышла здесь.

Я старательно огляделся.

— И?

— А нападение случилось там, за холмами, километрах в десяти.

— А почему меня привезли сюда? Почему не сразу на место?

— Я думал, тебе понадобится поговорить с ее матерью…

— Мать была свидетелем нападения?

— Нет, но…

— Тогда вы просто потратили мое время. А что еще хуже — ее время.

Сопровождающие мэра недовольно зашептались, а гул толпы горожан за их спинами, наоборот, стих: похоже, здесь было не принято перебивать высокое начальство, а тем более — подвергать критике верность решений и действий. Ничего, проглотят как-нибудь. Будь я на месте Матвея Ильича — а я действительно мог бы сейчас быть на его месте, — я бы всю эту толпу направил в паутину, за холмы — прочесывать местность. Наверняка бы уже хоть что-то нашли.

— Ладно, проехали. А сам свидетель где?

— Отсыпается. Стресс, понимаешь, шоковое состояние. Медики его накачали чем-то. Говорят, через пару часов оклемается. Но ты не волнуйся, место он точно указал!

— Ну, тогда полетели!

— С тобой полетят Сергей и твой тезка…

Я, уже сделав несколько шагов обратно к вертолету, резко остановился. На свете не так много ситуаций, способных довести меня до бешенства, — и это была одна из них.

— А ты? — обернувшись, спросил я.

Теперь заткнулись — кто испуганно, кто заинтересованно — даже приближенные мэра. Видимо, «тыкать» Матвею Ильичу здесь не позволялось. Впрочем, называть себя Мишаней я ему тоже разрешения не давал, так что мы, можно сказать, квиты.

— Мишань, — будто подслушав мои мысли, виновато развел руками мэр, — у нас через час плановый запуск второй энергоустановки, там уже процесс пошел…

— Ух ты! Это, наверное, очень важное мероприятие. Может, мне тоже стоит остаться, поприсутствовать?

— Ты не язви! Слушай, ну какой я тебе в лесу помощник? А здесь без меня вряд ли обойдутся. Ребят я выделил, понимаешь, толковых, шустрых…

— Сразу нет!

— Да почему? — искренне удивился мэр.

— Ребят ты мне выделил исходя из чего? Они что — двадцать километров по паутине смогут пробежать? Или оружие в руках держат крепче других? Или следопыты профессиональные? Вряд ли. Просто при запуске установки они тебе меньше всего нужны. Угадал? Канцелярские работники какие-нибудь, нет? Лаборанты? Изволь, я продемонстрирую. Который из вас Сергей?

Хмурый тщедушный молодец выглянул из-за монументальной спины мэра, вяло шевельнул кистью.

— Готовы идти со мной в паутину? Тогда напомните, сколько в квадрате, который нам предстоит исследовать, рек?

— Рек? — изумленно переспросил Сергей.

— Рек, речушек, ручьев — всего того, что придется переходить вброд и использовать как ориентиры.

— Э-э-э-э… четыре!

— Правильно, ни одной! Теперь вопрос тезке… Тезка, вы где?

Еще меня крайне раздражает, когда при знакомстве оппонента рекомендуют, добавляя местоимение «твой» — твой земляк, твой ровесник, твой однокашник. Будто бы одинаковые ярлычки навешивают, будто бы сразу — в одно лукошко. Ну в самом-то деле, какая разница, что вот этого тоже зовут Михаилом? Я обрадоваться должен? Родство почувствовать, общность какую-то?

— Тезка, поведайте нам, чем скотина отличается от прочей фауны Пенелопы?

— Размерами! — мгновенно среагировал мужчина, на которого я, честно говоря, даже не смотрел.

Смотреть было интереснее на Матвея. Пристально эдак смотреть, с немым укором.

— Ух ты! — помолчав, выговорил я в сторону тезки. — Размерами! Экая наблюдательность! Еще версии будут? Вопрос ко всем присутствующим! Кроме, разумеется, Матвея Ильича: судя по его виду, он-то прекрасно знает и про реки, и про главное отличие скотины, но это нас не спасает, потому что он более необходим здесь, а не в паутине. Итак?

Я развернулся к толпе, которая вновь загудела. А вот это интересно! Уж не знаю, как я в этом гуле смог что-то расслышать, но таки расслышал.