Корабль мертвецов - Евгения Лифантьева

Корабль мертвецов

Жить ему оставалось меньше суток, и надо было как-то убить последние часы. Завтра с утра…

Виктор домыл пол в холле и вылил грязную воду в унитаз. Швабру — в сушилку. Руки — сполоснуть под краном. Виктор сам себе отдавал команды, сам их автоматически выполнял. Нехорошо, если квартира покажется наследникам запущенной. Еще начнут жалеть его. Дескать, переживал перед смертью…

Проскочив на носочках по сырому еще полу на кухню, Виктор решил, что все же имеет смысл приготовить ужин. Пусть есть совершенно не хочется, но слишком велика сила привычки. Возвращаясь с дежурства, он всегда сначала кормил Муркиса, потом готовил для себя. Садился есть, а сытый кот терся о ноги, выпрашивая подачки. Муркиса нет, вчера Виктор отнес его к Пашке. Пашка любит всякое зверье…

И все же Виктор достал из холодильника пачку «Соевого гуляша с овощами» и высыпал содержимое на сковороду. Три минуты — и ужин готов.

Еще через минуту на кухонном столе появились бутылка коньяка, тарелка с гуляшом и нарезанный тонкими ломтиками фрукт под названием «доминго». То ли модифицированный лимон, то ли апельсин, но под коньяк — самое оно. Виктор наполнил рюмку и вдруг решил, что сегодня он обязательно напьется. Иначе — не выдержит. Наложит на себя руки. Хотя нет ничего глупее, чем кончать жизнь самоубийством за несколько часов до собственной смерти…

Но сначала надо все приготовить.

Тут же, на кухонном столе, Виктор развернул мягкий экран карманного иноформера и вывел на него текст инструкции. «Разрешается взять с собой три вещи, общей массой не более 2 кг и линейными размерами не более 50х50х50 см, которые будут кремированы вместе с вашим телом». Что взять? Один пункт ясен: старинные «Командирские» часы, которые уже вторую сотню лет передаются в их семье от отца к сыну. Можно, конечно, оставить их Настене. Но после последнего скандала с дочерью, которая чем дальше, тем больше напоминает Лику, делать этого не хотелось.

Виктор нахмурился, вспомнив давний разговор с бывшей женой.

Отец умер, когда Настене было семь лет. Да, семь, девочка пошла в первый класс. Поэтому Лика рассердилась, узнав, что Виктору нужно ехать на похороны. Он же дежурил сутки через трое, да еще старался так подмениться, чтобы его выходные не совпадали с выходными жены. Теперь же, чтобы встречать Настену из школы, Лике приходилось брать отпуск за свой счет.

А потом, после похорон… Лика увидела привезенные мужем старинные часы:

— Ого! Вот это антиквариат! Интересно, сколько они стоят?

Муж равнодушно пожал плечами.

— Надеюсь, что за них дадут не меньше пятнадцати «тонн». Дом ты прозевал, так хоть это, — Лика потянулась к часам, чтобы получше их рассмотреть.

— Я не собираюсь их продавать, — что-то заставило Виктора схватить «Командирские» и зажать в кулаке. Словно жена могла силой отобрать у него память об отце.

Лика ошеломленно взглянула на мужа:

— Но можно купить новую машину! И Настенка пообносилась, из старой шубки выросла…

— Нет!

И сейчас Виктор не намерен оставлять дорогую ему вещь наследницам. Пусть лучше сгорит вместе с ним!

Чтобы отвлечься от воспоминаний, мужчина выпил еще рюмку.

Что взять еще? Что так же дорого? Лыжи? Но они превышают разрешенные размеры. Да и лежать в гробу обутым в лыжи — это как-то несолидно.

Виктор улыбнулся, представив эту картину, и следующая мысль — о том, что за свои сорок четыре года он умудрился не нажить каких-то несчастных трех вещей, которые слишком дороги ему, чтобы оставлять на земле — совершенно не расстроила его. Нет — так нет. Он же не обязан брать именно три вещи. Возьмет часы и информер — чтобы почитать что-нибудь в дороге. Детектив какой-нибудь.

Выпитый коньяк подействовал, и предстоящее ожидание уже не казалось таким тягостным. Захватив с собой бутылку и информер, Виктор протопал в спальню. Убирать за собой на кухне не хотелось. В конце концов, он имеет право!

До поздней ночи Виктор валялся на кровати и читал, периодически прихлебывая коньяк. Хитросплетения сюжета отвлекали от мыслей о том, почему он, здоровый мужик, отличный специалист, вынужден отправляться на эвтаназию. Чего переживать? Сам виноват, да фишка так легла…

И все же Виктор то и дело отвлекался от книги, вспоминая то те, то другие годы, отданные чертовым медикам. Когда это началось? Лет двадцать назад? Лика как раз собиралась рожать, и вышел новый указ о возможности уменьшения расчетного возраста. Дескать, слишком много стариков в стране. А старость — это болезни, затраты на медицину. Поэтому: хочешь обеспечить кому-то лечение по высшему классу — обязуйся меньше прожить и меньше заботить врачей своими старческими недугами. Или плати деньги — очень большие деньги.

Ликины роды обошлись в пять лет.

Потом была обожженная девчушка-сирота. Их экипаж не успел, дом сгорел полностью. Каким чудом девчонке удалось выбраться, не знал никто. И никто из экипажа не отказался, когда Пашка предложил парням «скинуться» по паре лет и везти малышку в платный ожоговый центр. Иначе ей не выжить… Потом был Пашкин отец… Потом Настенкин атипичный менингит… Больше двадцати лет растаяли, словно их никогда и не было. Что-что, а экономить Виктор никогда не умел. Ни деньги, ни жизнь…

Год назад после очередного обследования, которое в обязательном порядке проходили все спасатели, он получил уведомление о корректировке расчетного возраста.

«Учитывая последние данные о состоянии Вашего здоровья… а также задолженность перед органами медицинского кредитования… Вам надлежит…»

«Надлежит явиться для прохождения процедуры эвтаназии».

Бредовая формулировка, но чего от этих чиновников еще ждать?

Заснул Виктор, не раздеваясь и не выключая информера. А когда проснулся — нужно было спешить в Центр эвтаназии. Хотя куда торопиться? На тот свет?

Но, привыкший к дисциплине, Виктор вышел из дома с тем расчетом, чтобы успеть в Центр ровно к девяти. Больше всего ему не хотелось, чтобы на него объявляли розыск. О погонях за «живыми мертвецами», решавшими перед уходом «оторваться по-полной», порой писали в сети…

Как Виктор и ожидал, Центр оказался обычной бюрократической конторой. За стеклянным окошком — строгая девица:

— Мужчина, вам в кабинет 343. По коридору налево…

Потом — томительное ожидание в очереди. На каждого из «мертвецов» клерки тратили не менее получаса.

Развернув на коленях экран информера, Виктор дочитывал детектив. Радовался своей предусмотрительности: сидевшие сзади него двое мужчин и моложавая женщина не знали, куда себя деть. Мужчины развлекались ленивым разговором о футболе. Временами то один, то другой, словно не расслышав собеседника, замолкал на несколько секунд и потом отвечал невпопад. Женщина (судя по скромному, но добротному брючному костюму, — или менеджер среднего звена, или вузовский преподаватель) сидела, уставившись в одну точку. Только руки нервно подрагивали.

Красивая женщина, Виктору всегда такие нравились: густые черные волосы, крепкая, но не полная фигура. Поэтому, когда подошла его очередь, Виктор протянул ей информер:

— Тут книги и музыка… Вам еще час ждать, если не больше.

Женщина испуганно взглянула на ворвавшегося в ее мысли наглеца, но, оценив ситуацию, благодарно кивнула.

В кабинете Виктора ждал первый сюрприз. Принимавший его седоватый мужчина долго листал бумаги в толстой папке, временами оценивающе поглядывая на посетителя. Потом начал зачем-то расспрашивать о семье и о работе:

— Год назад Вы развелись?

— Да.

— Почему?

— Из-за этой вашей бумажки про эвтаназию. Извещения. Лика сказала, что не собирается быть безутешной вдовой, хочет заранее позаботиться о будущем.

— А дочь?

— Дочь живет с матерью. Точнее, сейчас вышла замуж.

— Последняя Ваша должность — заместитель командира районного отделения Службы спасения?

— Да.

— У вас квалификация водителя и парамедика?

— Да.

— Какими транспортными средствами умеете управлять?

— Всем, что ездит по земле. С вертолетом и катером тоже справлюсь.

— Очень хорошо…

— Чего хорошего-то? — не понял Виктор. — И ваще, какая вам на хрен разница, что я могу?

Но чиновник только удовлетворенно кивнул:

— Пройдите вон в ту дверь. Следующий!

За указанной дверью был скудно освещенный коридор, ведущий в еще более темную комнату. Виктор на ощупь нашел откидное кресло, сел. В темноте ощущалось чье-то присутствие, но даже чужого дыхания толком не разобрать…

Он начал задремывать, когда вдруг, ударив по глазам, вспыхнул свет. Оказалось, что они — те, кого Виктор видел в коридоре, и еще с десяток человек, — сидели в небольшом гало-зале. На возвышении перед экраном стоял тот же чиновник, что беседовал с ними в кабинете.