Подарок - Павел Николаевич Алексеев

Павел Алексеев

Подарок

Базарный день клонился к завершению. На улице больше не было дневной суеты, и кипение людского говора не наполняло воздух. Лишь запоздалые зеваки в суматошной спешке носились от лавки к лавке, чтобы успеть купить гирлянду или ёлочные украшения. Сувенирные прилавки почти опустели, а продавцы, с ног до головы тепло одетые, уже складывали игрушки в коробки, которые вскоре ставили в багажники автомобилей.

Предпраздничный вечер перетекал во тьму зимней ночи. Где-то вдалеке уже взрывались хлопушки, а небо озарялось поспешным фейерверком.

К одному из прилавков, некогда заставленных пышными ёлками, подошёл мужчина лет тридцати пяти, не старше. Скромно прижав к себе кожаный портфель, он взором проводил женщину с ребёнком, что дружно уносили ель, купленную у пожилого продавца. Человек подступился, кашлянул так, словно попросил внимания, и обратился тихим голосом:

— Простите, ёлки ещё остались?

Старик, стоявший за деревянной стойкой, с понурым взглядом покачал головой и проплыл рукой, облачённой в шерстяную варежку, по седой бороде, торчавшей из-под шарфа. Он посмотрел во влажные глаза низкорослого человека в драповом пальто и с нотой разочарования в голосе ответил:

— Извините, но перед вами последнюю продал.

Неудачливый покупатель удручённо выдохнул, махнул рукой и выдавил:

— Эх, придётся в лес идти.

— Нет, нет, что вы, — тут же остановил его старик. — Приходите завтра. Я привезу с утра ещё деревьев. Только не нужно рубить их в лесу.

— Какая разница, откуда ель? — раскипятился покупатель. — Вы не из леса, что ли, их берёте?

— У меня своё хозяйство, выращиваю на продажу, — ответил продавец. — А то, что в лесу, это неприкосновенная природа, которую лучше не трогать.

— Извините, но штрафом вы меня не напугаете! — произнёс мужчина и поднял воротник пальто. — Я сыну обещал и, получается, обманул его. А завтра, между прочим, Новый год.

— Понимаю, — сказал старик и указал на свой грузовичок. — Если так нужно, то поехали ко мне в хозяйство. Оно недалеко, за городом. Там столько ёлок, выберете, какую захотите.

Мужчина косо посмотрел на продавца, шмыгнул красным носом и произнёс:

— Ай, поехали, что там.

Они сели в кабину. Старик снял варежку, протянул мужчине руку и сказал:

— Меня зовут Кузьма.

— Приятно познакомиться, Кузьма, я Витя.

— Виктор, значит? Я вам вот что скажу, — он исподлобья посмотрел на Виктора, — нельзя, послушайте меня, нельзя рубить в лесу деревья. Они ведь живые, как и мы с вами. Поверьте мне, я не шучу.

— Да верю я, верю, — нетерпеливо сказал Виктор. — Поехали уже.

— Пока мы будем ехать, Виктор, я вам расскажу одну историю, — старик завёл автомобиль и, выкручивая руль, продолжил: — Верить или нет, конечно, дело каждого. Будь я на вашем месте, тоже не поверил бы в бредни рыночного торгаша.

— Вы, главное, следите за дорогой, — отозвался Виктор, вжимаясь от холода в сиденье. — А там, хоть историю Руси вещайте!

Кузьма хмыкнул, посмотрел в зеркало заднего вида и нажал на газ. Машина тронулась и поехала по обледенелой дороге, выбрасывая из-под колёс комочки снега. Старик пригладил к плотному шарфу бороду и заговорил тёплым распевным голосом:

— Искорки снега парили в тяжёлом воздухе, пропитанном стужей позднего декабря. С глубокого неба на землю смотрел большой глаз белой луны. Он рассеивал яркий свет по пушистой вуали, что скрывала под собой небольшую, точно кукольную, деревушку, обрамлённую лесными угодьями. В ней жило мало людей, да и те или доживали свой неспокойный век, или подумывали об уезде в город. Совсем глухо там было и неспокойно.

В сторону леса по белой глади чёрной кляксой двигался мужчина, а рядом с ним с неиссякаемой энергией носился его десятилетний сын. Под звучный скрип снега они вошли в заросли. Белозубый лес встречал их своими холодными объятьями, был тих и скромен, но таинственен, словно скрывал в себе что-то страшное и мрачное. И такие мысли рождались у местных жителей нередко, хотя лес там был, на удивление, очень плодороден. С весны по осень в нём появлялись широкие ковры из грибных шляпок, а всю зиму царил жгучий холод, восхищала неописуемая красота морозных кружев.

Одни говорили, что однажды в те места с неба упала божья слеза, и после этого вокруг воронки всё начало цвести и благоухать. Другие утверждали, что земля в лесу укрывает что-то чуждое людскому подсознанию, и Дьявол пытается выбраться на волю. Оттого происходили странные дела: то человек заплутает или вовсе захлебнётся в топи, с виду походившей на салатовый гобелен; то малиновый куст испустит зловоние, от которого забурлит почва. Многие страшились леса как чего-то инфернального, неизвестного людской природе, а те, кто верил в чистоту и целомудрие тех пленительных пейзажей, лишь упивались, созерцая и боготворя их неприкосновенность.

И вот отец и сын зашли глубоко-глубоко, пока не оказались охвачены морозными рукавами леса. Они остановились у еловой рощицы. Пышногривые красавицы, припудренные снегом, точно серебром, были повсюду, как в сказке. Увесистые шапки украшали деревья. Среди елей мужчина углядел одну, стройную, чарующую своей отточенной изящностью. Она росла в стороне, освещённая светом полной луны, словно Господь присматривал за ней.

Тогда мужчина взглянул на сына, озарённого радостью, закинул на плечо топор и пошёл к ели. Его ноги утопали в сугробах по щиколотку, но он смело пробирался вперёд, отводя в сторону цепкие ветви. Приблизившись к дереву, он, недолго думая, замахнулся топором и ударил остриём по стволу. Мальчик, увидев, как из дерева что-то брызнуло и окропило девственную белизну снега, тут же подбежал к нему и упал на колени в снег.

Ветви осыпались, прикрыв капли неизвестной субстанции. Мужчина опять с размаху ударил топором по дереву. Из ствола снова что-то вылилось. Теперь на снегу виднелись явственные багровые капли. Мальчишка закричал отцу, чтобы он остановился, но тот не послушал его. Раз за разом в лесную глубину улетал треск несчастной жертвы. Ель скрипела, точно плакала, умоляла дать ей шанс на жизнь. Но тщетно. Вскоре она склонилась к земле. Мужчина подрубил ствол и оторвал зелёную страдалицу. Он улыбнулся, подмигнул сыну и, не сказав ни слова, поволок добычу по сугробам.

Когда они принесли ель домой, то незамедлительно принялись наряжать. В свете керосиновой лампы мужчина достал из кладовки коробки с украшениями. Сынишка, обмотавшись мишурой, весело скакал вокруг ёлки, пока ту устанавливал отец. Прикрутив твёрдый ствол к самодельной подставке, мужчина мгновенно прикрыл подножье ватой, как бы укутав его снегом. Затем мальчишка занырнул в одну из коробок, вытащил из неё несколько блестящих шаров и