Канахкон - Ольга Рубан

Глава 1

В свой уличный почтовый ящик я заглядываю нечасто – не чаще одного раза в месяц, когда провожу генеральную уборку в доме и на прилегающей территории. Вся корреспонденция уже давно приходит на электронную почту, поэтому залежи рекламных буклетов я выгребаю в небольшую садовую тачку, в которую собираю обломанные ветки и прочий дворовый мусор, и, не глядя, везу к мусоросжигателю. В тот - последний - раз я поступил в точности так же, поэтому все, что произошло после, считаю ничем иным, как злым роком. Я смирился со своей участью, но иногда в туманных грезах, вызванных голодом и жаждой, я вижу другой исход. В них я поднимаю выпавший по дороге конверт и засовываю его обратно. Не читая. В эти мгновенья спасенье кажется таким близким, что отчаянье вновь охватывает все мое существо, и я начинаю кричать и биться о стены. Впрочем, я быстро успокаиваю себя тем, что выбор мой был иллюзорен. Ведь из вороха бумажного спама выпал отнюдь не купон со скидкой на молоко, и не приглашение в «Книжный Тупичок» на встречу с каким-нибудь мимо проходящим поэтом, а именно то письмо.

Ни яркой упаковки, ни россыпи марок, ни набившего оскомину «Дорогой Мистер» в поле получателя. Грубый конверт из темной бумаги, похожей на ту, что используется для упаковки в мясных лавках. И единственное слово, нацарапанное от руки - «Пьерри».

На этом моя уборка закончилась. Я уронил ручки тележки на землю и некоторое время с тупым изумлением пялился на конверт.

«Пьерри». Этим ласковым имечком меня называла только бабушка, которая давным-давно умерла. Если верить словам матери.

В ногах появилась неприятная дрожь, и, отрывая краешек конверта, я уселся прямо на влажную после полива траву.

«Дорогой крошка Пьерри, мне стоило больших усилий разыскать тебя, и я очень надеюсь, что письмо попадет в твои руки до того, как я упокоюсь навеки. Увы, дни мои сочтены, но я по-прежнему не теряю надежды увидеть своего единственного внука. Приезжай повидать меня напоследок.

С любовью, твоя бабушка Гюллен

P . S . Я не знаю, обзавелся ли ты уже семьей, но, если так, буду счастлива видеть и твою красавицу жену, и драгоценных детишек.

Гюллен.

P . P . S . Если вдруг ты не успеешь, то знай, что завещание находится там же , и ты по-прежнему – мой единственный наследник.

Г.

Озадаченно я повертел листок в руках, надеясь найти адрес отправителя и дату написания, но все послание ограничивалось вышеизложенными строками и чем-то вроде оттиска небольшой тусклой печати в самом низу листа. Примитивный рисунок изображал индейца с оленьими рогами на голове, бьющего в барабан.

Внезапно мне пришло в голову, что это чей-то злой розыгрыш. Ну, конечно же! Это Чарли-предатель решил подшутить напоследок и теперь наблюдает за мной из кустов и давится от смеха! Он – единственный, кому я что-либо рассказывал про мои детство, семью, и то страшное и странное горе, которое постигло нас на берегах заповедного индейского озера больше двадцати лет назад.

Мстительная усмешка, начавшая было растягивать мои губы, увяла. Что бы я ни рассказывал Чарли, когда он будил меня во время моих потных ночных кошмаров, имя «Пьерри» он знать не мог. По той простой причине, что я сам его вспомнил только сейчас, когда оно ударило мне по глазам – с конверта.

Я еще раз пробежался по скупым строкам. Нет, это не он. Почерк был размашистым и косым, не имеющим ничего общего с жеманными округлыми буковками Чарли. Неужели возможно, что бабушка…?!

В глубоком волнении я отправился в дом и, налив себе большой стакан холодного пива, залпом осушил его. Желание немедленно отправиться в путь возникло в ту же секунду, как я осознал, что письмо, быть может, все-таки отправлено бабушкой. К тому моменту, когда был выпит третий стакан, а яркий летний день сменился золотистым мягким вечером, Желание переросло в Решение. И дело было вовсе не в завещании, о котором так многозначительно было упомянуто в письме. Честно