Кровавый урожай - Роберт Шекли

Роберт Шекли

Кровавый урожай

Моей жене Гейл,

со всей любовью.

Пролог капитана Хобана

Я был в курсе всей истории Стена и Джулии. Думаю, многие земляне знают, чем она закончилась, но уверен, даже не представляют, как она началась. Я же собрал все материалы и утверждаю, что всего этого не случилось бы, если бы Стен однажды утром не получил вызов в суд.

Глава 1

В то утро Стену надо было ехать в деловую часть города, в Колониальную Торговую Палату, расположенную на улице Вессей. За день до этого раздался звонок в дверь его дома. Стен как раз сидел в лаборатории и плевал в потолок. Лаборатория занимала большую часть старого здания в парке Грамерси, унаследованного им от отца. В последнее время Стену не очень везло, и хоть он пытался убедить себя, что звонок связан с какой-нибудь ерундой, тонкий внутренний голос шепнул ему: «Это очень серьезно…»

Почти год он избегал врачей, но в тот день позвонил и договорился о встрече с доктором Джонстоном, проживающим на 59-й улице, где практиковали ведущие медики. И тут раздался звонок в дверь. Стен пошел открывать.

Перед ним стоял высокий худой мужчина в мятом сером костюме.

— Вы — профессор Маковский?

— Да, я, — подтвердил Стен.

— Вы тот самый профессор Маковский, который написал книгу о муравье Громогласном?

— Да, я, — повторил Стен. Ему полегчало. Наверное, парень читал эту книгу, она ему понравилась и он хочет взять автограф. — Чем могу служить?

— Я посыльный, — сообщил мужчина, вынимая из кармана сложенную бумагу и поспешно вручая ее Стену. — Вас вызывают. Удачного вам дня, доктор, — он повернулся и ушел.

Стен вернулся в дом и заглянул в бумагу. Он не представлял, для чего его вызывают, а в документе сообщалось только о том, что на следующий день он должен прибыть в здание суда В, на улице Вессей, 311, или его приведут туда в принудительном порядке.

Удачного вам дня.

Ну и шуточки у них.

Стен так давно не радовался новому дню, что успел забыть о том, как это делается.

На следующий день с утра пораньше он отправился на улицу Вессей. Троллейбусы снова катили по Бродвею мимо недавно отреставрированных зданий. Погода стояла прекрасная. И, несмотря на депрессию. Стен почувствовал себя чуточку лучше. В таком состоянии он добрался до места назначения.

На улице Вессей располагались жилые и административные здания. Некоторые были достаточно старые, построенные еще до нашествия инопланетян и чудом уцелевшие во время анархии, воцарившейся с их появлением. А некоторые, сожженные дотла, недавно восстановили. Таких было намного больше, чем сохранившихся. Стену хотелось бы принимать участие в освобождении планеты с самых первых дней. Наверное, здорово было возрождать цивилизацию и мечтать о будущем. Теперь это стало делом прошлого… более или менее.

Настали славные времена: Америка выходила из кризиса, промышленность возрождалась. Очень многие сколотили огромные состояния. Хотя, конечно, некоторые и разорились. Ведь должны же быть и неудачники. К их числу принадлежал и Стен.

Он поднялся по каменным ступеням здания Уголовного суда. Клерк в холле проверил его вызов и объяснил, как добраться до нужной комнаты. Маковский вошел в небольшое помещение. Перед высокой конторкой стояла дюжина стульев. На двери висела табличка: «Судья Якоб Лесснер, председатель». За конторкой сидел маленький мужчина в черной мантии. Он поинтересовался:

— Доктор Стенли Маковский?

— Да.

— Входите. Надеюсь, вы знаете, зачем вас вызвали?

— Нет, не знаю.

Судья Лесснер нахмурился:

— Вашему адвокату следовало лучше вас информировать.

Стен кивнул, хотя прекрасно знал, что последние несколько дней не отвечал на звонки адвоката.

— Ну, все очень просто, — судья стал рыться в бумагах на столе, пока не нашел нужную. — Вот правительственный указ о том, что государство конфискует у вас космический корабль.

— «Доломит»?

— Да, именно так называется ваш корабль. Отныне вам запрещается летать в другие галактики.

— Но почему?

— Месяц назад вам послали правительственное уведомление, в котором предписывалось немедленно оплатить счета.

Стен подумал, что, наверное, это письмо валяется на его столе среди нераспечатанной корреспонденции. Он чувствовал себя так плохо, что ему было не до почты. Ведь в большинстве посланий ничего хорошего не прочтешь: либо он терпел убытки или вообще прогорал, либо его патенты оплачивались по самому низкому тарифу. Но чаще всего это были просто налоговые квитанции.

Он чувствовал, как волна безнадежности захлестывает его, и попытался всплыть:

— Они не имеют права так поступать со мной. Я смогу разобраться с делами только в том случае, если у меня будет космический корабль. А если его отберут, как я заработаю ту сумму, которую должен выплатить?

— Это не мое дело, — не повышая голоса, изрек судья. — Надо было думать об этом раньше, когда брали кредиты. Моя обязанность довести до вас решение правительства о конфискации корабля. Если вы или ваш адвокат не согласны с этим решением, подайте жалобу клерку в холле.

— Большое спасибо, — с горечью произнес Стен и вышел из комнаты.

Через несколько кварталов от здания суда он присел на парковую скамейку. Сердце выпрыгивало из груди, он вспотел, хотя было совсем не жарко. «По крайней мере, — думал он, — все плохое, что могло сегодня случиться, уже случилось. С меня довольно».

И Стен отправился к врачу.

Доктор Джонстон вошел в раздевалку, когда Стен завязывал галстук.

— Чем порадуете? — поинтересовался Маковский.

Доктор замялся:

— Боюсь, ничем.

— Но я был здесь год назад, и вы уверяли, что со мной все в порядке.

— За год многое может измениться, — промямлил доктор.

Стен чуть было не крикнул: «И вы говорите это мне?», но сдержался и вернулся к интересующей его теме:

— В чем же дело?

Джонстон ответил:

— Вы были правы, доктор Маковский. Вас не зря волновали черные пятна на груди и спине. Это — рак.

Стен так и сел. Ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать услышанное. Он не мог поверить диагнозу, хотя и подозревал самое худшее. Несколько оправившись, он спросил:

— Это конец?

— Да, — врач кивнул, посмотрев на него как на покойника. — У вас осталось мало времени. В вашем распоряжении всего несколько месяцев. Простите, но я предпочитаю говорить правду. Хотя уверен, вы и сами знаете, что ваше состояние безнадежно. Но мы можем облегчить страдания и замедлить развитие опухоли. Вот рецепт, — доктор протянул ему сложенный лист бумаги. — И это тоже вам.

Джонстон достал маленькую пластмассовую коробочку. Внутри, упакованные в поролон, лежали двенадцать ампул с синеватой жидкостью.

— Это — источник энергии чужих. Вы слышали о нем?

— Если память мне не изменяет, его производят женские особи пришельцев с других планет.

— Именно так, — подтвердил доктор. — Но должен предупредить, это средство не поможет вам победить болезнь, оно лишь замедлит ее развитие. Это вещество добывается незаконно, и поэтому я не должен был давать его вам… но оно может помочь.

— У него есть побочные эффекты? — спросил Стен.

Доктор криво усмехнулся:

— Да, поэтому оно и не запатентовано государством. На самом деле оно оказывает очень сильное воздействие на психику, хотя не на всех людей влияет одинаково. Многие после его потребления чувствуют себя лучше и уверенней. Другие становятся очень наблюдательными. А у некоторых оргазм длится целую вечность.

— По крайней мере я умру счастливым, — заметил Стен, но ему и самому не хотелось смеяться над собственной шуткой.

Глава 2

Рядом с креслом стояла тарелка с яблоками. На ней лежал короткий нож.

Стен взял его в руки и рассматривал так, будто никогда не видел раньше. В какую же часть тела его воткнуть? Может, сделать харакири? Или придумать что-нибудь другое, более европейское?

И все же мысли о самоубийстве кажутся более соблазнительными, когда они абстрактны. На самом деле он не хотел убивать себя. Стен просто хотел что-то предпринять. Но что?

Его мысли напоминали длинную, грустную зиму, и он очень удивился, услышав звон колокольчика у входной двери.

Стен с недоумением оторвал взгляд от огня. Он никого не ждал. Ученый с самого раннего детства был одинок. Он привык к уединению и знал, что ничто не сможет его нарушить. Постепенно он убедил себя, что так записано в книге судеб. У него не было ни подруг, ни друзей. Никто не звал его в кино, или на концерт, или хотя бы промочить горло на ночь. После того как четыре года назад его родители погибли в автокатастрофе, он стал более замкнутым. Иногда он общался с коллегами по лаборатории, людьми большей частью такими же одинокими, как и он. Но из-за его злого языка все предпочитали держаться от него подальше. Стен жил один в доме. В подвале он оборудовал лабораторию, где иногда ставил эксперименты и писал. Большую часть времени он проводил дома в одиночестве, среди знакомых вещей.