Хвост из другого измерения - Сергей Лукницкий

Лукницкий Сергей

Хвост из другого измерения

Компьютерная сказка

Павлу Лукницкому

Невероятное путешествие в первое измерение пса по имени Пират и его очаровательной супруги Козетты, описанные им собственнолапно, в состоянии, близком к абсолютному созерцанию происходящего

«Мысль будет речью нам…»

Скрепки для скрижалей (Вместо предисловия)

«…Моцарт — это величественно и вечно. С помощью Моцарта… да-да, именно «с помощью Моцарта» человечество научилось лечить множество болезней, а недавно было сделано открытие: ритмы некоторых его произведений убивают компьютерные вирусы…», — говорил пианист Николай Петров.

Пират диктовал новую повесть…

…А вы знаете, что собаки живут по временной прямой на полчаса по человечьему времени раньше своего хозяина. И если хозяин умен, он всегда прислушается к своей собаке. Собака ведь наверняка знает, что случится в течение этих минут, и может отвратить хозяина от неприятностей…

…Сейчас, когда собачьи события последних месяцев позади, базарная демократия, суди по всему, победила окончательно, а грядущая революция, хоть и не планируется на ближайший вторник, но если произойдет, боюсь, снова разбудит лишь инстинкт разрушения, я заготавливаю скрепки для своих очередных скрижалей и сибаритствую, проводя время в доме дяди Сережи, Каролины и Мамы-Лисаньки со своей уже известной читателю лохматой женой Козеттой.

Иногда я стараюсь восстановить в памяти события последнего времени (хотя, точнее, конечно не времени, а пространства, времени, как было мною недавно установлено, — не существует в природе, оно простонапросто вымысел не думающих людей…), и впервые не задумываюсь над тем: станут ли они когда-нибудь книгой или не станут.

Потекла наша жизнь как в старинной сказке: «Старик ловил неводом рыбу, а старуха пряла свою пряжу». Дядя Сережа ходил на службу в Министерство конфессий и потом рассказывал всем нам за ужином, что это такое. Каролина иногда готовила нам всем поесть, делала она это редко, и мы стали поэтому стройными, а в основном переводила дяде Сереже статьи, причем когда она не могла точно идентифицировать значение какого-то слова, ей подсказывала его Козетта. Мама-Лисанька ничего не переводила. Она писала свои волшебные книги, и, наоборот, готовила нам еду часто. И еда эта была такой же восхитительной, как и сама Мама-Лисанька.

Так что все не бездельничали, кроме меня, а в конце-коннов мне стало от этого невероятно стыдно, и я вновь занялся писательством.

Как Булгаков, Лермонтов и даже Пушкин, я придумал себе ситуацию, в которой мне якобы подбросили рукопись, а я всего-навсего скромный ее издатель лишь взял на себя труд довести ее до читателя.

Старый прием. Почему в таком случае Пупкину не подбрасывают рукописи.

Я написал такую книжку. Написал и ужаснулся.

Получилась не беллетристика, а какое-то пособие по перевороту. За такие книжки сажают на цепь… А потом уже, на цени сидючи, ты оправдываешься, что это было ни в коем случае не пособие по перевороту, а пособие, как бы понезаметнее прожить середнячком, не желая славы Александра Великого или Наполеона, — повкуснее поесть, побольше поспать.

…Если честно, хочу рассказать то, что увидел. По-собачьи.

…Смогу ли? Но это как захочет Высший Разум. Я теперь спрашиваю разрешения у Него.

Судя по тому, что я постоянно думаю об этом, анализирую увиденное, вероятно — захочет, ибо Ему ничего не стоило отнять у меня понимание или память раньше, еще до того, как я вновь сел за письменный стол.

Память моя нс пропала, чутье тем более. Я думаю, это потому, что Высшему Разуму надоело быть непонятым, и, может быть, он выбрал меня (это льстит моему собачьему самолюбию!) для того, чтобы именно я объяснил собачеству кое-что из тайн бытия.

После таких слов, я предвижу, некий читатель додумает грустно: «Взбесился бедняга». Отнюдь. Просто я, как всякий пророк, рискую быть традиционно не понятым до поры до времени и потому я подстраховываюсь предисловием.

Все было так необычно.

А началось с того, что позапрошлым летом мы поехали с моим другом Витей Витухиным в морское путешествие к нашей итальянско-австралийской знакомой в город Сснигалию, что на восточном побережье Италии. Помните, у нее странное имя Три Лепестка Черной Розы и милейшая собачка Эвелина.

Путешествие наше началось на теплоходе и длилось по странам СНГ и Европы. С нами вместе путешествовал друг Витиного папы дядя Сережа, и там же, на теплоходе мы отпраздновали рождение двух новых семей: дядя Сережа познакомился со студенткой из Бергамо Каролиной, которая вскоре приехала к нему в Москву, а я с моей Козеттой.

Это был замечательный вояж, о котором вы конечно читали!

Книга, как и все мои прежние, конечно имела успех, но самое большое наслаждение, которое я испытал — это когда ее стала читать Козетта. Она читала ее со словарем, потому что нашим собачьим — русским владеет все-таки не так хорошо.

Я убедился — нет большего наслаждения наблюдать, как любимая тобой дама терпеливо изучает творение лап твоих.

Италия понравилась мне не только потому, что это собачья страна и столица ее названа в честь основателей Рима — Ромула и Рема, выкормленных волчицей (почти собакой), а еще потому, что оттуда родом Козетта, но мне, как писателю и женолюбу, импонирует тот факт. что слово «слово» в итальянском языке — женского рода.

Надо сказать, что если язык наш Козетта постигла не в совершенстве, то в совершенстве постигла науку любви, и… (нет дамы без огня) вскоре после нашего возвращения подарила мне четырех прелестных щенков: трех девочек и мальчишку.

В собачьей жизни самостоятельность детей приходит рано.

Нам хотелось с Козеттой жить друг для друга, а Маме-Маше и Пал Палычу, Вите и Костику хотелось забавляться со щенками.

И было решено: мы с Козеттой переезжаем к «теше», то есть к Каролине, дяде Сереже и его замечательной Маме-Лисаньке, а детей наших оставляем Маме-Маше.

Такой рокировкой все остались довольны.

Иногда всей семьей мы любим забраться в машину и куда-нибудь ехать, все равно куда, а там уже побывать в ресторане, или в парке, или на пристани, любим мы и пересесть вдруг в самолет и полететь далеко, чтобы повидать там чудеса или экзотику и зарядиться впечатлениями. И все это для того только, чтобы пестовать счастье и гармонию в нашем семейном бытии…

Внешний мир изменился неузнаваемо быстро, и не только потому, что теперь можно бывать нам, собакам, почти что где угодно, он стал ярче, вкуснее, интересней и многогранней, более того, я вам хочу сказать, что пищу я теперь не пером, а на компьютере.

Витя учится в Британии. Через два года ему идти в армию. Не знаю только в какую. За Президента России пойдет он служить или за Английскую Королеву?

Тут как-то прошел слух, что будущим правителем России будет человек высокого роста. Я согласен на принцессу Диану. Она как раз выского роста… Это я говорю не от отсутствия патриотизма, просто она хороша.

Пал Палыч ударился в науку, пишет докторскую. Иногда я помогаю ему, но это не так интенсивно, как с кандидатской. Дело в том, что тема его закрытая, и хотя он доверяет мне, мне самому не хочется выглядеть излишне любопытным. С должности Пал Палыч ушел и рассказывал, что о том, как упал авторитет власти, хорошо было видно из окон его служебного автомобиля… А Мама-Маша? Мама-Маша…

Маме-Маше прибавилась в этой жизни еще одна проблема — зарабатывание денег.

Хорош этот мир или нет, — не знаю, не мне судить, но я, по крайней мере, способствовал (своими книгами, конечно), чтобы он стал хотя бы на чуточку справедливее.

Книги писать стало не так интересно, их мало кто читает и покупает (в этом мы бесспорно догнали запад), а собачьи игрушки (косточки, лекарства, кучки дерьма, лифчики для сучек) стали продаваться и у нас, как, впрочем, и все виды гранулированной пищи для собак, которая, как бы ее не рекламировали, уступает кусочку колбаски.

Но не буду попусту ворчать, тем более что перехожу к грустной части предисловия.

Умерла тетя Груша — наша дачная хазяйка.

Умерла мирно и тихо.

Так же как прожила эту, прямо скажем, собачью жизнь. Помянули ее добрым словом, а на имя Мамы-Маши отписала она свой деревенский домик. Я, когда узнал о ее смерти — скулил целый день, а Мама-Маша плакала…

Но вот, кажется, предисловие подошло к концу, надо переходить к основному повествованию.

Глава 1. То, о чем я совсем не знал

…и слишком поздно почерпнул из засекреченной диссертации Пал Палыча, которую, после долгих его просьб и уговоров, взялся править в тот вечер.

Засекреченной она оказалась не потому, что была плохая и надо было во что бы то ни стало столь, увы, типичным способом скрыть ее изъяны, а потому, что если знать каждому, что в ней говорится, то у непосвященных может случиться шок. Теперь-то, после моих рассказов, о том, что когда-то было секретно и недоступно, знает каждый шенок, а недавно еще казалось в диковинку, что на свете открыто питое измерение…