Виргиния, или Поездка в Россию. А. Вельтмана. Сердце и думка. Приключение. Соч. А. Вельтмана. - Виссарион Белинский

Виссарион Григорьевич Белинский

Виргиния, или Поездка в Россию. А. Вельтмана. Сердце и думка. Приключение. Соч. А. Вельтмана

59. Виргиния, или Поездка в Россию. А. Вельтмана. Москва. 1837. В типографии Н. Селивановского. Две части: I – 137; II – 163. (12).

Сердце и думка. Приключение. Соч. А. Вельтмана. Москва. 1838. В типографии Н. Степанова. Четыре части: I – 192; II – 174; III – 177; IV – 173. (12).[1]

Всё проходит на свете… прошло и время романов в нашей литературе, т. е. потому, что с «Ледяного дома» еще не являлось ни одного хорошего романа, а не потому, чтобы прошло время на романы: изящное в современных формах никогда не проходит, а форма романа есть самая любимая форма нашего времени. Странное дело, в самом деле, это романическое затишье в русской литературе! Еще повесть держится, т. е. в редкой книжке любого журнала не встретите вы оригинальной повести; да, можно ручаться, что встретите: прочтете ли, или, лучше сказать, дочтете ли – это другое дело. «Нос», «Коляска», «Капитанская дочка»: странное дело, неужели с «Современником» за 1837 год кончилась и повесть, неужели Гоголь уж ничего не хочет писать?.. Да это сущее разорение для нашей литературы… Не хотим и верить, чтобы Гоголь перестал писать; нет, он будет писать. А пока что? Два романа г. Лажечникова. Да это всё еще будущее, а мы хотим знать, что у нас есть в настоящем-то?[2] Пока – «Виргиния» и «Сердце и думка» г. Вельтмана. Взглянем на них.

Парижанин, Гектор д'Альм, но случаю покупки земли, живет в Бриансоне и в округе этого города. Чтобы не быть праздным, что неприлично для благородного человека и, сверх того, еще парижанина, он волочится за крестьянками. Грубость и необразованность их заставляет его вздыхать о милых, образованных парижанках. Случайно знакомится он с антикварием, не тем почтенным г. Ольбуком,[3] который называл женщин самками, а с г. Сервьером, у которого была прекрасная, молоденькая дочка Виргиния. Для Гектора это находка: есть чем наполнить скучное время. Но Виргиния не парижанка: простая до пошлости и необразованная девушка, она родилась с душою пылкою, глубокою и любит Гектора, как настоящая провинциалка. Дела Гектора кончены; он приходит проститься с простодушным семейством. Оставшись наедине с Виргиниею, он объявляет ей о своем отъезде.

Она готова была упасть… и упала в объятия Гектора.

Дерзкий Гектор прикоснулся к ее устам.

Душа Виргинии преисполнилась блаженством; она не слышит, как отец зовет ее из других комнат.

Гектор в отчаянии: он нисколько не ожидал такой пылкой взаимности, без предисловий: это было выше понятий столичных.

«Проклятая провинция, – думает он, – она меня введет в беду, – ей не страшно, если отец застанет ее в объятиях мужчины!»

Отец, в самом деле, как тут и был.

Гектор видит беду неминучую. «Провинциальная простота хитрее столичного искусства! – подумал он. – Здесь словами не отделаешься».

В самом деле, делать было нечего – и Гектор скачет в Париж за родительским благословением.

Виргиния получает письма от своего жениха, но очень редко. Бедная девушка любит повесу со всем жаром глубокого, чистого и девственного сердца. Она страдает: ее сердце говорит ей, что всё так, да что-то не так. Она худеет. Отец едет с нею в Париж. Гектор смущен их приездом: как француз, он никак не может понять такой любви и такой верности. Он объявляет Виргинии, что он, без его ведома, назначен секретарем при посольстве в Московию, но что это обстоятельство только отсрочит на несколько месяцев их соединение. Отец и дочь уезжают домой. Гектор пишет к своей невесте письма из России, где описывает ей наше отечество, как истинный француз: смешно, поверхностно, глупо, карикатурно. Разумеется, это возбуждает не досаду, а смех, тем более, что у г. Вельтмана многие черты французского верхоглядства схвачены преверно.

Виргиния замечает, что в письмах жениха ее имя всегда написано как будто на поскобленных местах, а иногда вместо ее имени стоит имя какой-то Матильды. Ревность мучит и терзает сердце бедной девушки, она изнывает в безотрадной тоске. Вдруг ее отец получает из России письмо от своего брата, который давно уже уехал в дикую Московию, в которой нажил себе 200 000 и женился на помещице. Он приглашает брата с племянницею к себе, в Россию. Г-н Сервьер отдает на откуп свое маленькое именьице и едет с дочерью в Москву. Здесь он у французов-магазинщиков расспрашивает о французском посольстве и г. Гекторе д'Альм и, к удивлению и ужасу своему, Узнает от них, что в Москве никакого посольства нет, а было назад тому года четыре. Виргиния в отчаянии; но делать нечего – едут в деревню брата и дяди. Тот принимает их радушно.

Но этим еще не всё кончилось: Виргиния вдруг получает письмо от друга Гекторова: «Исполняю последнюю волю моего друга (пишет этот друг), посылаю вам письмо его: он не вынес сурового климата России. NN».

Горюет бедное создание, но скорбь его уже тиха: время самый лучший лекарь. Прошло полгода – и Виргиния вышла замуж за ротмистра Сельского, который в нее влюбился. Старик Сервьер уехал на родину.

Прошло восемь лет; Виргиния была ни счастлива, ни несчастна, потому что муж ее был человек благородный и искренно любил ее. Она очень переменилась и, как говорит автор из девочки, которую отец называл глупенькою, а Гектор д'Альм бесчувственною, образовалась прекрасная женщина, украшение лучшего круга, мать прекрасных детей.

Наступил 1812 год; муж Виргинии полетел в армию. В это время в России сделались дешевы члены Парижской академии, и свекровь Виргинии привезла из губернского города одного из них, г. Тальма, как гувернера для старшего своего внука.

Этот г. Тальма произвел на Виргинию странное впечатление… Но поспешим к развязке. Однажды зашел разговор про подлый поступок одного молодого человека, который, любя девушку и будучи с нею обручен, поехал под предлогом свидания с родителями для испрошения их согласия на его брак и не являлся более. Виргиния сделала замечание, что это подло; г. Тальма стал оправдывать этот поступок и, в доказательство, сослался на свой пример и рассказал всё, что уже известно нашим читателям, с прибавлением еще того, что он выдумал поездку в Москву и посылал к Виргинии письма своего друга, который года четыре назад точно был при посольстве в Москве и оттуда писал их к своей невесте Матильде. Виргиния упала без чувств на спинку стула, испустив глухое стенание…

Советуем читателям нашим самим Прочесть повесть г. Вельтмана; мы сделали только очерк содержания, но не могли ни передать им многих сцен, мастерски написанных, ни дать верного понятия о характере Виргинии, нарисованном мастерскою кистию. В самом деле, эта глубокая и вместе простая женщина, с ее страдальческою любовию, с ее истинно женским самоотвержением, и в противоположности с этим бездушным и глупым ловеласом, типом французских ловеласов – прекрасная картина!

И что же? – история кончена? – спрашиваете вы. Да, хорошо было бы, и для вас и для автора, если бы она кончилась на этом месте: вы остались бы с грустною и сладостною думою на душе – результат всякого дельного чтения, а автор остался бы с сознанием, что он написал для вас хорошую повесть. Но в том-то и беда, что у г. Вельтмана одна история кончилась, а другая началась и – убила первую. Приехал муж Виргинии, генерал Сельский; Виргиния побежала, муж за нею, и таким образом они прибежали (пешком) до литовской границы, а оттуда отправились (на лошадях) в Бриансон. Виргиния помешалась: увидя место своей родины, своего отца, она вообразила себя девушкою, забыла, что у нее был муж, дети… Бедный муж ухаживает за своею женою, признается ей в любви и женится на ней… Что было потом – этого не знает и сам г. Вельтман. Что касается до «Сердце и думка», мы не станем излагать содержания этого романа или повести, сколько потому, что это содержание заняло бы слишком много места, столько и потому, что мы, признаемся, не совсем поняли его. Героиня романа – Зоя Романовна. Если не ошибаемся, то автор, в лице ее, хотел изобразить причудливую красавицу, у которой прихоти воображения вечно во вражде с чувством. И в некоторых местах он достигает этого, так что его героиня получает живой образ. Но множество лиц, беспрестанно группирующихся; целые группы, беспрестанно перебивающие друг у друга внимание читателя; утрированное участие адской сволочи, сбивающейся на холодные аллегорические арабески; излишняя затейливость и – излишняя растянутость утомляют читателя. Особенно нам не нравится то, что в этом романе много как будто скопированного с действительности, а не созданного. Конечно, женихи Зои Романовны смешны – но не действительны. Конечно, инвалидный подполковник Эбергард Виллибальдович, «позабывший на долговременной службе свой родной и не научившийся, в продолжение 50 лет усердия и деятельности, русскому языку» и вальсирующий с дамою, приговаривая в такт с музыкою «ейн-цвей-дрей», – очень смешон; но во всем этом видно желание смешить и для этого рисовать карикатуры. Прочтите «Коляску» Гоголя: там смешны герои почти того же круга, но вы не заметите в авторе желания смешить; он не описывает, а создает вам лица, не смешные, а действительные, и потому именно смешные, что слишком действительные. Впрочем, и в этом романе г. Вельтмана виден его оригинальный, игривый талант – только художественности, творчества желали бы мы побольше. Но – может статься, что мы и ошибаемся и что публика будет несогласна с нами – от души желаем этого.