Седьмое святилище - Роберт Силверберг

Седьмое святилище

Robert Silverberg. The Seventh Shrine (1998). – _

(Представленная здесь повесть рассказывает об эпизоде из жизни понтифика Валентина. Война с метаморфами закончилась несколько лет назад, но процесс примирения еще не завершился.)

Неровная, усеянная камнями дорога пошла на последний крутой подъем перед спуском на равнину Велализьера. Валентин, ехавший во главе отряда, остановился на вершине, с изумлением глядя вниз. Ему показалось, что лежащая перед ним земля подверглась невероятным переменам со времени его последнего визита сюда.

– Подумать только, – растерянно произнес понтифик. – Это место изобилует сюрпризами, и вот один из них.

Под ними простиралась широкая плоская чаша засушливой равнины. Со своего наблюдательного пункта они должны были увидеть на востоке, на месте археологических раскопок, скопище занесенных песком руин. Некогда здесь стоял могучий метаморфский город, где в древние времена произошло чудовищное святотатство. Но теперь на том месте – это, конечно же, только иллюзия? – переливалась водная гладь, бледно-розовая по краям и жемчужно-серая в середине. Большое озеро, невесть откуда взявшееся.

Все прочие, кто был в отряде понтифика, тоже, разумеется, заметили это явление. Но понимают ли они, что это только мираж? Случайная комбинация солнечного света, пыли и палящего зноя над мертвым Велализьером создала это озеро, затопившее внезапно древний город.

Оно начиналось недалеко от холма, на котором стояли путники, и тянулось до стены из голубовато-серых каменных глыб, отмечавшей западную границу города. Самого Велализьера не было видно. Ни разрушенных храмов, ни дворцов, ни базилик, ни красных базальтовых блоков арены, ни голубого камня обширных жертвенных платформ, ни платков археологов, работающих здесь с прошлого года по указанию Валентина. Только верхушки шести узких пирамид, самых высоких сохранившихся сооружений доисторической столицы метаморфов, торчали над водой, словно острия кинжалов, воткнутых рукоятками в дно.

– Колдовство, – прошептал Тунигорн, старейший друг Валентина, занимавший при дворе понтифика пост министра внешних дел, чертя в воздухе священный знак. С годами Тунигорн стал очень суеверен.

– Вряд ли, – улыбнулся Валентин. – По-моему, это только игра света. И тут, словно по велению понтифика, налетевший с севера ветер развеял дымку, и озеро исчезло, словно призрак, каковым и было. Валентин и его спутники, оказавшись под голым, беспощадно голубым небом, увидели под собой настоящий Велализьер – унылые бурые развалины среди груд щебня и песка, все, что осталось от покинутого некогда метрополиса.

– Вышло, что вы были правы, ваше величество, – сказал Тунигорн, – но я уж предпочел бы колдовство. Озеро было красиво, а эти камни безобразны.

– Озеро или камни, все едино, – сказал герцог Насимонте Эберсинульский.

Он проделал долгий путь из своего поместья на дальней стороне Лабиринта, чтобы присоединиться к экспедиции. – Это нехорошее место и всегда было таким. На месте вашего величества я построил бы плотину через реку Клайг, направил бы поток сюда и похоронил бы этот проклятый город с его мерзкой историей на глубине двух миль.

Валентин отчасти признавал, что это здравая идея. Легко было поверить, что мрачные чары древности все еще висят над этим местом, сохраняя свою власть.

Но он, разумеется, не мог отнестись к предложению Насимонте всерьез.

– Затопить священный город метаморфов? Прекрасно! Превосходный дипломатический ход, Насимонте. Чудесный способ установления гармонии между двумя расами!

Сапфировые глаза восьмидесятилетнего Насимонте, худощавого и крепкого, ярко сверкали под широким морщинистым лбом.

– Из ваших слов мы видим то, что и так известно, ваше величество: хорошо, что понтифик вы, а не я. Мне недостает вашей доброты и милосердия – особенно когда речь заходит о поганых перевертышах. Я знаю, вы их любите и хотите вывести из ничтожества, но по мне они всего лишь черви – и притом o$." (bk%.

– Полно, – сказал Валентин, улыбаясь по-прежнему, но уже с легким раздражением. – Восстание давно закончилось. Пора забыть былую ненависть раз и навсегда.

Насимонте в ответ только пожал плечами.

Валентин отвернулся, глядя на руины. Там их ждут тайны более глубокие, чем недавний мираж. Здесь произошло событие, не менее жуткое, чем те, что таились в печальном прошлом Велализьера: убийство.

Насильственная смерть от руки другого на Маджипуре была незаурядным происшествием. Для расследования этого случая Валентин и прибыл в Велализьер.

– Едем, – сказал он, пришпорив своего скакуна, и остальные последовали за ним вниз по каменистой дороге.

Руины вблизи выглядели менее мрачными, чем в два предыдущие посещения Валентина. Зимние дожди, вероятно, были обильнее, чем обычно, и на серых дюнах, среди перевернутых камней расцвели дикие цветы. Казалось, что эти желтые, красные, голубые и белые огоньки наполняют пространство музыкой.

Стайка хрупких, яркокрылых келебекко порхала над цветами, насыщаясь нектаром, и мириады комаров-ферушей кружили густыми роями, сверкая в воздухе, как серебристая пыль.

Но не только цветы и насекомые существовали здесь. По дороге к Велализьеру в воображении Валентина замелькали странные, фантастические образы, словно вспыхивающие в воздухе за пределами его зрения. Поющие без слов о неоглядном прошлом Маджипура, они слетали с каменных глыб, маняще кружились вокруг и скакали как безумные над губчатой известковой почвой.

Легкое малахитово-зеленое свечение, незаметное издали, шло отовсюду: должно быть, это яркий полдневный свет как-то взаимодействовал со светя щимися минералами скал. Но это было волшебное зрелище, какие бы причины его ни вызывали.

Эта нежданная красота подняла понтифику настроение, которое было непривычно мрачным с тех самых пор, как он неделю назад получил известие о страшной и загадочной смерти заслуженного метаморфского археолога Гуукаминаана среди этих самых руин. Валентин возлагал такие надежды на работы по раскопкам и восстановлению древней столицы – а теперь это убийство все испортило.

На низком песчаном плато впереди показались палатки археологов, пестрящие зелеными, темно-красными и алыми полосками. Сами ученые уже ехали к Валентину по каменистым улицам на тяжеловесных верховых животных; их было около полудюжины с главным археологом Магадоне Самбисой во главе.

– Ваше величество, – сказала она, спешившись и приветствовав понтифика особым почтительным жестом, – добро пожаловать в Велализьер.

Валентин с трудом узнал ее. Не прошло и года, как она представлялась ему в Лабиринте. Тогда это была энергичная, уверенная в себе женщина, крепкая и цветущая, с круглыми щеками и каскадом вьющихся рыжих волос, ниспадающим на спину. Теперь она как бы ссохлась, плечи ее поникли, глаза потускнели и ввалились, на исхудалом пожелтевшем лице прорезались морщины, волосы поредели и утратили свой блеск. Миг спустя Валентин уже справился со своим изумлением, но она успела заметить и выпрямилась, стараясь, видимо, проявить хотя бы частицу былой энергии.