Смертельный ход - Уоррен Мерфи

Уоррен Мерфи, Ричард Сапир

Смертельный ход

Глава первая

Это было весьма быстрое убийство.

Подносим иглу к левому предплечью. Палец прижимает вену чуть выше локтевого сгиба, чтобы она вздулась. Ага, вот так. Выпускаем воздух из шприца. Вводим иглу в вену поглубже. Медленно нажимаем на поршень и доводим его до упора.

Готово.

Вынимаем иглу, и он снова, как и несколько минут назад, безжизненно откидывается на пол рядом с шахматным столиком. Голова со стуком ударилась о паркет, и убийца невольно поморщился, хотя лежащий перед ним получил смертельную дозу героина и в сочувствии не нуждался.

– Знаешь, дорогая, – сказал человек со шприцем, – некоторые за это платят деньги. Да-да, на самом деде платят.

– Вовсе не обязательно было кончать с ним именно так! Ты мог бы сначала отдать его мне. Я его очень хотела.

Она произнесла эта слова, глядя в упор на убийцу, чтобы оторвать его взгляд от лежащего на полу и привлечь внимание к себе. На ней были черные сетчатые чулки, черные блестящие сапоги до колен. Губы накрашена помадой цвета засохшей крови. Ничего больше. В левой руке – плеть. Она топнула ногой; обнаженные груди подпрыгнули и задрожали.

– Ты слушаешь меня? – требовательно спросила она.

– Ш-ш-ш, – ответил человек, держа руку на пульсе лежащего на полу. – А, вот оно! Сейчас он в экстазе. Если призадуматься, это, наверное, не самый плохой способ расстаться с жизнью. Ш-ш-ш.

Пауза. Затем убийца произнес:

– Сделано быстро и на совесть. Все. Он мертв.

– Он мертв, а как же я? Обо мне ты подумал?

– Да, дорогая. Одевайся.

Человек, известный когда-то под именем Ганса Фрихтманна, трижды вонзил иглу в руку мертвеца рядом с местом смертельной инъекции. Это должно было натолкнуть на мысль, что покойный по неопытности не сразу попал иглой в вену. Не слишком убедительно, но может сойти.

Женщина в сапогах не двигалась. Она снова заговорила:

– А как насчет… ну, ты знаешь, ты и я? Естественным образом.

– Ты и я – это не может быть естественным.

Он перевел на нее взгляд белесовато-голубых глаз.

– Оденься и помоги мне управиться с этим несчастным.

– К черту все! Дерьмо! – последовал ответ.

– Мне не нравится твоя столь полная… американизированность, – холодно ответил он. – Одевайся.

Она сердито тряхнула головой, и пышные темные волосы рассыпались по обнаженным плечам.

Задолго до рассвета они усадили мертвое тело за стол в одном из кабинетов Брюстер-Форума – некоммерческой научной организации, деятельность которой обычно характеризовалась словами «исследования в области процессов мышления». Это был кабинет ответственного за безопасность Форума, и когда покойный был еще жив, кабинет принадлежал именно ему.

Голова упала на пресс-папье, шприц положили на покрытый ковром пол, как раз под кистью повисшей мертвой руки. Рука, качнувшись пару раз, застыла над шприцем.

– Вот так. Прекрасно! – сказал убийца.

– Глупая и бессмысленная трата времени и сил, – сказала женщина, теперь уже одетая в строгий твидовый костюм. Голову облегала модная вязаная шапочка.

– Дорогая моя, хозяева платят нам и платят очень хорошо за то, чтобы мы добыли план покорения мира, а это ничтожество встало у нас на пути. Следовательно, его устранение – вовсе не бессмысленная трата времени и сил, а необходимость. Таковы законы нашей профессии.

– И все равно мне это дело не нравится. Не нравится как расположены сегодня планеты. Похоже, что против нас действует какая-то загадочная сила.

– Чепуха, – последовал ответ. – Ты обыскала его и вещи?

– Да, обыскала. Так это была чепуха, когда они нас чуть не поймали? Чепуха, когда…

Они вышли из кабинета и удаляющиеся голоса постепенно стихли.

Но одежда убитого не была проверена, и под воротничком накрахмаленной рубашки бывшего ответственного за безопасность Брюстер-Форума остались зашитыми негативы.

Он зашил их туда накануне вечером, поддавшись ощущению надвигающейся опасности. Окончив работу, положил нитку с иголкой на место, в ящичек для рукоделия жены, поцеловал ее, что-то невинно соврал насчет желания слегка развеяться, еще раз проверил, на видном ли месте лежат его страховые документы, и вышел из их скромного особнячка, стараясь выглядеть беззаботным, но настолько, чтобы не переборщить и не выдать себя.

Питер Маккарти собирался выяснить, что означают эти негативы. Восемнадцать лет он был незаметным винтиком федеральной машины расследований и только сейчас впервые почувствовал, что занят важным делом.

Восемнадцать лет работы. Зарплата, кое-какие дополнительные доходы. Их семья одной из первых в квартале обзавелась цветным телевизором, Джинни могла каждый сезон позволить себе новое пальто, детишки ходили в хорошие школы, кредит за автомобиль-универсал был почти выплачен, а в прошлом году они все вместе выбрались в круиз на Багамы. Что ж, черт возьми, восемнадцать тысяч в год, плюс четыре тысячи необлагаемые налогом – не так плохо для Питера Маккарти, отнюдь не блиставшего в школе. Неплохо.

Чем дальше он удалялся от дома, тем сильнее вся эта возня со страховыми документами начинала казаться всего лишь мелодраматическим жестом. Скорее всего, это дело обернется просто чьим-то маленьким хобби. Грязноватое дельце, но не слишком важное.

Позднее, тем же вечером, положив руки на подлокотники кресла, Маккарти пытался оценить достоинства сделанного хода в игре, не слишком ему знакомой, как вдруг обнаружил, что столкнулся с чем-то по-настоящему крупным. Но было уже слишком поздно.

Когда на следующее утро его тело обнаружили, то без лишнего шума перевезли в ближайшую государственную клинику, где бригада из пяти патологоанатомов восемь часов подряд проводила вскрытие. Другая команда экспертов занялась дотошным исследованием личных вещей Маккарти, распарывая швы одежды, подкладку пиджака и обувь. Так, в конце концов, и были обнаружены негативы.

Данные вскрытия вместе с негативами были направлены для дальнейшей обработки в исследовательское психиатрическое заведение на берегу залива Лонг-Айленд. Там с негативов сделали отпечатки, исследовали тип пленки, метод проявки, а затем переправили в другой отдел для тиражирования и ввода данных в компьютер, потом передали в очередной отдел, из которого негативы были в конце концов направлены с курьером в кабинет, где сидел человек с кислым выражением лева. Перед ним лежали счеты. Все это заняло два часа.

– Что ж, посмотрим… – пробурчал кислолицый. – Ого! Со времен колледжа не приходилось сталкиваться с такими штучками! И они, конечно, не обходились нам по тысяче девятьсот долларов за одну фотографию.

Проглядев все двенадцать фото форматом в журнальную страницу, он кивнул курьеру, отпуская его.

– Пусть напечатают форматом поменьше и сделают так, чтобы при случае их можно было легко и быстро уничтожить. Например, сделают растворяющимися в воде.

– И негативы тоже?

– Нет, только фото. Идите.

Побарабанив пальцами по полированным костяшкам счетов, человек с кислым лицом вместе с темным креслом с высокой спинкой развернулся к окну, выходящему на залив.

За окном простиралась ночная темень залива, уходящая в даль Атлантического океана, который он в молодости пересек по заданию специальной диверсионной службы. На берегу Атлантики он получил и свое нынешнее назначение, которое сразу пришлось ему не во вкусу, от которого он еще тогда пытался отказаться, и частенько вспоминал об этом в такие моменты, как сейчас.

Питер Маккарти мертв. Убит, если верить данным вскрытия. И негативы… Они подтверждают возникшее в последнее время подозрение о том, что не все благополучно в Брюстер-Форуме. А Соединенные Штаты придают Брюстер-Форуму большое значение. Очень большое.

Он мысленно еще раз просмотрел фотографии, а затем, резко развернувшись от тьмы и звезд за окном, нажал кнопку на металлической панели, установленной на письменном столе там, где обычно бывает верхний ящик.

– Да? – раздался голос в интеркоме.

– Пусть в отделе программирования подготовят сравнительный анализ информации, сопровождающей каждую фотографию. Это работа для компьютера. Я не хочу, чтобы кто-то ими развлекался. Результаты не должен видеть никто, кроме меня.

– Да, сэр.

– Могу добавить: если услышу о том, что фотографии используются для забавы, то покатятся головы. Ваша в частности.

– Да, сэр.

Через четырнадцать минут и тридцать секунд по щелчку секундомера-хронографа фотографии были доставлены. В пронумерованных конвертах вместе с результатами сравнительного анализа.

– Идите, – сказал человек с кислым лицом, сверяя цифры на конверте с фотографией пухлого человека средних лет в черной накидке, деловито онанирующего перед темноволосой женщиной с безумными глазами, вся одежда которой состояла из черных сетчатых чулок и высоких сапог.