Джокеры Марса - Владимир Михайлов

Владимир Михайлов

Джокеры Марса

Теперь, чтобы улететь с Марса, выстраиваются очереди – потому что, как всегда было в земной практике, спрос опережает предложение, в том числе и тогда, когда речь идёт о транспортных услугах. И это несмотря на то, что за последний год число рейсов увеличилось вдвое. Раньше корабли уходили на Землю недогруженными, сейчас стартуют забитыми под завязку, так что желающим улететь приходится начинать хлопоты заблаговременно. То же самое относится и к отправке грузов, включая личный багаж. Конечно, всё могло бы выглядеть иначе, если бы на линию поставили ещё хотя бы два корабля, а на Марсе увеличили штат таможенников; жизнь настоятельно требовала таких перемен – но всем известно, что любое решение должно вызреть, а зреет оно долго.

Люди, трезво оценивающие обстановку, стараются провести свой груз через марсианскую таможню заблаговременно: лучше пусть потом полежит какое-то время на складе космодрома, чем оказаться в ситуации, когда за час до отлёта на таможне тебе заявят: «Досмотреть сможем не раньше чем послезавтра». Это может привести к тому, что своё убытие придётся отложить; есть, разумеется, и другой вариант, всем понятный, но он ведёт к немалым расходам, которые никто не компенсирует. Нет уж, куда лучше пройти досмотр заранее, в один из тех немногих дней, когда после очередного старта натиск на таможню ослабевает.

Зеро Худог принадлежал к людям предусмотрительным. И свой багаж – весьма увесистый контейнер – привёз на таможню ровно на две недели раньше, чем мог бы. Один контейнер из тех двух, с какими предыдущим рейсом прилетел на красную планету, – как он указал в иммиграционном листке, «для совершения деловых операций в области торговли произведениями искусства».

Он рассчитал правильно: не прошло и двух часов, как его транспортируемое имущество было не без усилий водружено на таможенную стойку, и начался неизбежный в подобной обстановке диалог – после того, разумеется, как инспектор ознакомился с декларацией:

– Итак, что вывозим?

– По-моему, в декларации всё перечислено. Не так ли?

– Хотелось бы услышать подтверждение от вас самого. Чтобы потом не оказалось, что декларацию заполняли не вы лично, а кто-то другой по вашей просьбе, и этот другой что-то упустил или, наоборот, добавил…

– Ну, что же, – согласился Зеро Худог, – в вашем рассуждении есть свой резон. Готов подтвердить: декларация заполнена лично мною и в контейнерах содержится именно то, что в ней поименовано.

– И ничего сверх того?

– Гм, – сказал Зеро. – Надеюсь, что ничего.

– Кажется, вы не совсем в этом уверены? – насторожился таможенник.

– Я человек опытный, – заявил Зеро Худог. – Багаж подготовлен мною к отправке ещё два дня тому назад. Эти два дня он хранился в кладовой отеля «Порт-Арес», и, как вы понимаете, я не сидел всё это время там на привязи: у меня оставалась ещё куча дел. Однако, поскольку контейнеры были заперты и замки не нарушены, полагаю, что никто ничего мне не подсунул. Хотя вы лучше меня знаете, что порой такое случается. Но не со мной, надеюсь.

– В этом-то всё и дело, – подтвердил инспектор. – И потому, для вашего и нашего спокойствия, вынужден просить вас открыть этот ваш сундук.

– Боюсь, инспектор, – сказал Зеро Худог, – что это будет лишней потерей времени. Уверяю вас…

– Тем не менее я настаиваю.

– Ну что же, – пожал Зеро плечами. – Если это развлечет вас…

И, вынув из кармана кошелёчек с карточками, выбрал одну из них, вставил в скважину и нажал замочную кнопку.

– Господь Вседержитель! – не сдержался таможенник, одновременно закрывая уши ладонями. – Это ещё что?

Вопль этот, звучавший на пределе громкости, всё же не смог заглушить адский вой, мгновенно заполнивший весь таможенный зал.

– Теперь вы понимаете, – не без иронии проговорил Зеро Худог, когда вой прекратился столь же внезапно, как и начался, – что мне трудно что-нибудь подложить без моего ведома?

– Не факт, – ответил таможенник. – Любой профессиональный взломщик сумел бы без особого труда…

Не договорив, он вытянулся и по-военному поднёс руку к козырьку:

– Инспектор Бобис, директор. Нахожусь при исполнении служебных…

– Вижу, – прервал его подошедший. – Что тут у вас за кошачий концерт? От такого шума можно с ума сойти. Это таможня, Бобис, а не молодёжная дискотека где-нибудь на Старой планете. Ну?

– Это моя вина, директор, – покаялся Зеро Худог. – Инспектор попросил открыть контейнер, а все мои замки – с защитой. Я понимаю, это несколько старомодно, слишком мало кваркотроники, скрытой съёмки и тому подобного. Но действует безотказно, поверьте опытному путешественнику. И ломается только вместе с кораблём, никак не раньше.

Директор таможни немного подумал, прежде чем признать:

– Это не противозаконно, хотя и противно. Инспектор, вы уже посмотрели, что пассажир охраняет столь тщательно? Понимаю, что ещё нет – ведь замок только что сработал. Ну, что же – мне и самому стало интересно. Уважаемый владелец, раз уж мы стойко перенесли вашу акустическую пытку, может быть, порадуете нас интересным содержанием? Интуиция подсказывает мне, что подобные концерты не устраивают без серьёзной причины.

– Если вы хотите меня обидеть, директор, – откликнулся Зеро Худог, – то вам не повезло: я не из тех, кто обижается по пустякам. Смотрите, ради бога: за погляд, как говорится, денег не берут – тем более с чиновников. Скорее уж наоборот. Прошу вас, не принимайте это за намёк.

И плавным, можно даже сказать, элегантным движением руки он откинул тяжёлую крышку.

– Бобис? – вопросительно произнёс директор.

– Да, разумеется, директор. Вот декларация. Сравниваем. Итак: «Сувениры марсианские» – розовая галька с бывшего морского дна, не обработанная, сто двадцать четыре предмета, общий вес – шестнадцать килограммов…

– Стоп. Вывозной сертификат?

– Конечно же, директор, – поспешил Зеро. – Вот, пожалуйста.

– Покажите. Так, с этим порядок. А свидетельство о стерилизации? Если вы не позаботились…

– Думаете, я не знаю порядков? Вот, будьте добры, ознакомьтесь.

– Ну-ка… Так. Хорошо. Вывозится законно. Это всё?

– Ещё нет. Тут дальше стоит: «Марсианские пейзажи. Виды пустыни. Кратеры. Горная страна». Живопись светящимися красками на плоских обломках вулканических пород, сверху покрытых нерастворимым лаком земного производства. Восемьдесят два предмета, общий вес…

– Подробности не обязательны. Сертификат? Стерилизация? Предъявите. Так. Покажите эти пейзажи. Нет ли среди них изображений космодрома и иной инфраструктуры «Освоения»? Вы в курсе того, что изображать можно, помимо природы, только жилые объекты, но никоим образом не…

– Можете поверить мне на слово, директор…

– Не могу: эту способность я утратил давным давно. Покажите мне.

– Для этого придётся выгрузить всю гальку…

– Если бы вы начали сразу, то выгрузили бы уже половину. Не заставляйте нас ждать попусту.

– Ну, если вы настаиваете…

И Зеро Худог, печально вздохнув, принялся выгружать плотные мешочки с галькой.

– Ну, вот вам пейзажи, директор.

– Инспектор, просмотрите их с первого до последнего. А вы, пассажир, будьте настолько любезны – развяжите ну вот хотя бы этот мешочек. Хочу посмотреть, как эта галька выглядит. Я до сих пор так и не нашёл времени побывать на сухом дне.

– Вы и в самом деле хотите?..

– Разве я выразился неясно?

– Да пожалуйста! Сделайте одолжение! Сколько угодно. Этот мешочек? Нате! А может быть, ещё и вот этот? И тот – хотите? А если все подряд?

– А что вы, собственно, нервничаете? С чего бы?

– Гм. Простите, директор. Знаете, Марс плохо действует на меня. Что-то тут есть такое…

– Это вы говорите?! Что же можем сказать мы, после стольких лет безвылазного сидения здесь?

Признавая это, директор запустил пальцы в мешочек, ощупью перебирая округлые камушки, приятно холодившие кончики пальцев: в таможенном зале, вопреки громкому названию, представлявшему собой всего лишь не очень большую комнату, было тепло, почти жарко. Ощущение удовольствия заставило чиновника даже закрыть глаза и – бессознательно, наверное – приподнять уголки рта в лёгкой улыбке…

И вдруг всё исчезло: лоб нахмурился, веки взлетели до предела, взгляд упёрся в Зеро Худога, а пальцы извлекли из мешочка нечто, на гальку не совсем походившее, а ещё точнее – совершенно не похожее:

– Ну-с, пассажир, а это, по-вашему, что такое? Галька? Право же, очень странная галька, вам не кажется? Посмотрите, инспектор!

И в самом деле, на обкатанный водой, пусть и миллионы лет назад, камушек предмет, вытащенный директором из мешочка, никак не походил.

Это был кусочек марстекла – марсианского вулканического стекла – во всяком случае, этот минерал официально было принято считать именно вулканическим стеклом, хотя он и не вполне совпадал с земным обсидианом. Но главное сейчас скорее всего заключалось в том, что этот природный продукт был, несомненно, обработан не древней водой, но инструментом, то есть, безусловно, являлся артефактом. И если марстекло, даже необработанное, для вывоза было строго запрещено, то изделия из него, среди которых попадались даже продукты творчества древних, давно исчезнувших с лика планеты марсианских рас, и подавно. Изделия эти, представлявшие на Земле неимоверную ценность для учёных, а ещё большую – для коллекционеров, считались достоянием Губернаторства, и попытка вывести хоть одно из них с планеты без правительственной лицензии являлась серьёзным нарушением закона; а лицензии на такой вывоз вообще не выдавались.