Новая мозаика - Михаил Руушан

Михаил Руушан

Новая мозаика

© Руушан М., 2017

© Московская городская организация Союза писателей России, 2017

© НП «Литературная Республика», 2017

Предисловие

Дорогой читатель, мы вновь встречаемся на страницах моего четвёртого сборника стихов – «Новая мозаика». Почему «Новая»? Потому, что в эту книгу, кроме предыдущей «Мозаики», вошло больше половины новых стихотворений. Почему «мозаика»? Потому что в этой книге много составных частей, разных по теме. Из них основные – это Вера и воспоминания о прошлом. Вера – основа всего, а без прошлого нет будущего.

Прошлое со временем видоизменяется в нашем сознании. Правильно сказал великий поэт: «Что пройдёт, то будет мило». Милым становится многое обыденное, чего раньше не замечали. Большое место в сборнике уделено современным взглядам и позициям. После возрождения Бессмертного полка национальной идеей может быть только патриотизм. Ну и, конечно, в сборнике нашлось место и любви, и картинам природы. Я не буду перечислять все темы. Прочитаете сами.

Для каждого литератора написанная им книга – ребёнок, которого он вводит в большой мир. Я надеюсь, что сборнику предстоит долгая жизнь.

Я благодарю всех, кто помогал мне, участвовал в создании этой книги: Бориса Катковского, Елену Попову, Анну Гехт, мою дочь Светлану Фомичёву.

Я не всё сказал в предисловии, что хотел. Остальное договорят мои стихи. Надеюсь, что они Вам понравятся.

То, что помню

Московский дворик

Я помню двор на Живарёвке[1] —У бабушки тогда гостил.Бельё там сохло на верёвках;Вот край, что до сих пор мне мил.

А жизнь двора неповторима —То шум детей, то чей-то плач.Гармонь смеётся чуть визгливо,Над «красным уголком»[2] – кумач.

Там был татарин – строгий дворник,А управдомом был еврей,Озеленения поборникИ не любивший голубей.

Но голубятни две стоялиЗа гаражами у стены.Туда детишек не пускали —Боялись мамочки шпаны.

В два пальца свист – и стая в небо,Где солнце выше голубей.И это счастье, пусть нелепо, —Для взрослых, но не для детей.

Там по утрам взывал старьёвщик:«Старьё берём! Старьё берём!», —Потом включиться мог стекольщик,За ним точильщик – только днём.

Торговец приносил изыски:«Уди-уди», ещё «язык»,Пугач, свисток был в этом списке —Всё, чтобы стать счастливым вмиг.

Турник стоял, как символ мощи,А «Пионер» – салютовал.Был участковый стали жёстчеВ те дни, когда не выпивал.

Там карусель ещё крутилась,Песочница для малышей.И детство с отрочеством слились,Растя «дворян» из чиграшей.

А бабушка горбушку хлебаМне разрешала брать во двор.Над ним всегда такое небо…И ангелов хрустальный хор.

Былое

Мать брала меня за ру́ку, —И мы шли с ней в магазин.Это скука – просто мука:Очередь – и я один.

Вам «дадут» с ребёнком больше —Где яиц, а где муки.Не могу стоять я дольше:– Мам, «морожена» купи.

Очередь то затихает,То, как улей, загудит.Справедливо не прощает,Иль нахмурившись молчит.

Очередь порой вскипает:– Ещё галстук нацепил!Всё она про всех тут знает:– Ишь ты, «зенки» как залил!

Мы идём домой с «добычей»,И о том заходит речь:Хорошо, что есть обычай —Пироги в субботу печь.

И с капустой, и ватрушки;Всех соседей угостят.Ссорятся порой друг с дружкой,Но приходит мир и лад.

Вечером – с отцом мы в баню,Разгоняет баня кровь.Мама, взяв сестрёнку Таню,«Едет в душ», их ждёт свекровь.

Жили, в общем, небогато,Но не стыдно вспоминать.Не скопили денег, злата —И не страшно их терять.

Сельпо

Я помню сельский магазин.Он для меня бутиков краше.Там всё такое очень наше,А продавщица – «тётя Зин».

Резиной пахло от сапог;Всё на одной лежало полке:Таз, сахар, джем, портвейн, заколки…И кой-кому давали в долг.

Две кепки, байковый халат,Вот пряники времён Никиты,Что даже мухами забыты,И водка – справа, нижний ряд.

Но это главный был товар,Как золотой запас, валюта.Хранился Зиной дома круто;То власть, уверенность, навар.

Сей магазин был клубом встреч,Где центр секретов, слухов, сплетен.Там каждый человек заметен,Увы, молвы вам не избечь.

Всё это так знакомо мне.Люд брал там хлеб, и брали много.По-вашему, так жить убого,Но были счастливы вполне.

Листья жгут

Мне грустно, когда листья жгут,Осенние сухие листья.Они уже покрыли пруд;Рябины обнажили кисти.

Дымок от листьев горьковат,О чём-то мне напоминает.Вновь возвращаюсь я назадИ вижу: школьник там шагает…

Он в гимнастёрке под ремень,Портфель, в букете – георгины,Учился средне (было лень)И в месяц раз болел ангиной.

А дальше – техникум; студент,На танцах подпирал он стену.Мог выступать как оппонент,Но для девчонок был не в тему.

Потом – работа, институт,Несутся годы, как шальные,Вот мамы нет, вот внуки тут,А головы друзей – седые.

Всё было… Было и прошло…Как много листьев облетело…Всё так же от костра тепло,И солнце за пригорок село.

Страна детства

Я помню Пироговку с детства:Там монастырь, а рядом пруд.Всё это передам в наследствоИ не сочту за тяжкий труд.

Мы ночью проверяли храбростьНа кладбище в монастыре.Кто сомневался – это наглость, —С тем разбирались во дворе.

Пруд монастырский обитаем —Там жили пара лебедей.Все о любви такой мечтаем,Но редкость это средь людей.

Мы этих лебедей кормили,Их перья гладили порой.Но люди одного убили,И улетел потом второй.

Мы знали тайный ход на стену,Как со стены попасть в музей[3].Нам «море было по колено»,Коль в окружении друзей.

Я помню, в церковь заходили,Там в полумраке образа.Мне кажется, о нас судилиИ нас ругали за глаза.

Но, слышны звуки песнопений, —Под небом детства – купола, —Мой Ангел, мой хранитель-гений,За всё звучит тебе хвала!

Коммуналка

Помню нашу коммуналку:Ряд звонков на двери.Мне её немного жалко,«Красной книги зверя».

Вдоль стены по коридоруВешали корыта.Лоб разбить чужому впору,Если дверь закрыта.

Кухня – это центр квартиры,Точка всех схождений.Здесь начало «войн и мира»,«Тесных отношений».

Тут готовят и стирают,И ведут беседы.Многое о многих знают —Радости и беды.

Коль пекут – то угощаютВ праздник пирогами.Детям здесь не запрещаютБегать под ногами.

В день субботний – семьи в баню,С веником и шайкой[4].«Тёти Лизы», «дяди Вани» —Нет их больше – жалко.

Возле счётчика – жировки[5],График по уборке.Радио – с утра речёвки«Пионерской зорьки»[6].

Так вот жили – не тужили,Пили чай с вареньем.В сорок первом уходилиДеды в ополчение…

Гроза

С бабушкой собрались по грибыНа то поле, где пасли коров.Взяли мы корзинки и водыИ пошли вдоль дачек и садов.

Бабушка «печерками» звалаТе грибы среди коровьих куч.Нам собрать погода их дала,Только дождик сыпанул из туч.

Молнии сверкали там и тут,Гром гремел у нас над головой.Страшно в поле – словно Божий суд;Я ревел, закрыв глаза рукой.

Бабушка меня приобнялаИ молитву начала шептать.Испугалась – словно мел бела,Но раскаты начали стихать.

Мокрые вернулись мы домой.Чай вприкуску пили целый час.До сих пор я помню страх тот мой.Вскоре бабушка «ушла» от нас.

А «печерки» – вкусные грибы,В магазинах их сейчас полно.Шампиньоны – лучше нет еды.Покупаю их уже давно…

Записная книжка

Книга – книжка записная,Ты утерянной считалась.Очень старая, родная,Вдруг взяла и отыскалась.

В ней все живы, кого нету,Кто уехал – все на месте.Не разъехались по свету,Всё по-прежнему, мы вместе.

Только вот какая «фишка», —Много кануло, как в Лете.Друг предал не понаслышке,Та за чувства не в ответе.

Спрятал вновь я эту книжку.Что-то грустно мне сегодня.Может, выпил вчера лишку,То ли жизнь – слепая сводня.

Рынок