Басни в прозе - Готхольд-Эфраим Лессинг

Лессинг Готхольд-Эфраим

Басни в прозе

Готхольд-Эфраим Лессинг

Басни в прозе

ВИДЕНИЕ

Я лежал у тихого ручья в глубочайшем одиночестве леса, где мне не раз удавалось подслушать речь животных, и старался надеть на одну из моих сказок то легкое поэтическое украшение, которое с такой охотой носит избалованная Лафонтеном басня. Я размышлял, выбирал, отбрасывал, мой лоб пылал - и все напрасно! На бумаге не появилось ни строчки. Разгневанный, я вскочил, и вдруг... сама муза басни предстала передо мной.

И она произнесла с улыбкой:

- Ученик, к чему эти напрасные усилия? Правде нужно очарование басни, но к чему басне очарование гармонии? Ты хочешь самую пряность сделать более пряной? Оставим вымысел поэту, а это повествование пусть исходит от безыскусного историка, как смысл его исходит от философа.

Я хотел ответить, но муза исчезла. "Исчезла? - слышу я вопрос читателя, - ужель ты не мог придумать нечто более похожее на правду! Вложить эти поверхностные выводы - плод своего бессилия - в уста музы! - Да это ж самый низкопробный обман!.."

Превосходно, мой читатель! Муза мне не являлась. Я просто рассказал басню, а мораль к ней придумал ты сам. Я же не первый и не последний из тех, кто выдает свои фантазии за откровения божественного существа.

ОБЕЗЬЯНА И ЛИСИЦА

- Назови-ка мне такого умника среди зверей, которому я не могла бы подражать! - хвалилась обезьяна лисице.

Лисица же возражала:

- А ты попробуй назвать того недостойного зверя, которому придет в голову подражать тебе!

Писатели моей страны!.. Надо ли говорить еще яснее?

ВОЛК И ПАСТУХ

От повальной болезни у пастуха погибли все его овцы. Узнав об этом, волк явился выразить свое соболезнование.

- Пастух, - молвил он, - правда ли, что тебя постигло такое ужасное несчастье? Ты лишился всех своих овец? Милых, кротких, жирных овец! Мне так жаль тебя, что я готов плакать горькими слезами.

- Благодарю, господин Изегрим, - ответил пастух, - я вижу, что у тебя очень добрая душа.

- Его душа, - сказал пастуху пес Гилакс, - всегда такова, когда он сам страдает от несчастья ближнего.

ВОИНСТВЕННЫЙ ВОЛК

- Мой отец, да прославится навеки его имя, был настоящим героем! сказал волчонок лисице. - Какой ужас наводил он на всю округу! Он одержал одну за другой более двухсот побед над своими врагами, отправив их черные души в царство тления. Ничего нет удивительного, если его в конце концов одолел единственный враг.

- Именно так выразился бы оратор на его похоронах, - сказала лисица, а сухой историк добавил бы:

"Те двести врагов, над которыми он одержал одну за другой победы, были овцы да ослы; а единственный враг, одолевший его, был первый бык, на которого он отважился напасть".

СТРАУС

- Сейчас я полечу! - воскликнул гигантский страус, и весь птичий народ собрался вокруг него, в самом деле надеясь посмотреть на такое диковинное зрелище. - Сейчас я полечу! - воскликнул он еще раз, распростер огромные крылья и понесся вперед, подобно кораблю с поднятыми парусами, не покидая земли ни на секунду.

Вот вам поэтическое изображение тех непоэтических умов, которые в первых строках своих длиннейших од щеголяют гордыми крылами, грозятся залететь выше облаков и звезд и все же остаются верны бренному праху земли!

ЭЗОП И ЕГО ОСЕЛ

Осел сказал Эзопу:

- Когда ты опять произведешь на свет какую-нибудь побасенку про меня, дай мне там сказать что-либо благоразумное и глубокомысленное.

- Ты - и глубокомыслие! - ответил Эзоп. - Как можно это сочетать? Разве тогда не скажут люди, что ты учитель морали, а я осел?

ВОЛК НА СМЕРТНОМ ОДРЕ

Волк лежал при последнем издыхании и обозревал испытующим взглядом прожитую им жизнь:

- Конечно, я грешник, однако, надеюсь, не самый великий. Я делал много зла, но много и добра. Помню, как-то раз ко мне подошел отбившийся от стада ягненок, и так близко, что я легко мог задушить его, но я ему не сделал ничего дурного. В ту же пору я выслушал с удивительнейшим равнодушием насмешки и издевательства овцы, хотя поблизости и не было сторожевых собак.

- И все это я могу подтвердить, - перебила его приятельница лиса, помогавшая ему приготовиться к смерти, - ибо я очень хорошо помню все обстоятельства того дела. Это было как раз тогда, когда ты так мучился, подавившись костью, которую тебе потом добросердечный журавль вытащил из глотки.

БЫК И ТЕЛЕНОК

Протискиваясь в низенькую дверцу конюшни, бык разнес рогами в мелкие щепы верхний косяк.

- Смотри-ка, пастух! - воскликнул теленок. - Уж я-то не нанесу тебе такого ущерба.

- Как мне было бы приятно, - возразил тот, - если бы ты смог нанести мне его!

Речь теленка есть речь мелких философов. "Злой Бейль! Не одну праведную душу лишили покоя его дерзкие сомнения!" - Ах, господа! С какой охотой отказались бы мы от нашего покоя, если бы каждый из вас мог стать Бейлем.

ВОДЯНАЯ ЗМЕЯ

Зевс дал лягушкам нового царя: вместо безобидного чурбана - прожорливую водяную змею.

- Если ты хочешь быть нашим царем, - кричали лягушки, - почему ты нас глотаешь? И змея отвечала:

- Потому что вы просили меня в цари.

- А я не просила тебя! - воскликнула одна из лягушек, которую змея уже пожирала глазами.

- Вот как? - сказала змея. - Тем хуже! В таком случае придется проглотить тебя за то, что ты не просила меня в цари.

ЛИСИЦА И МАСКА

Много лет тому назад нашла лисица маску комедианта, пустую изнутри, с широко раскрытым ртом.

- Вот так голова! - промолвила она, разглядывая ее. - Без мозга и с открытым ртом! Не была ли она головой болтуна?

Эта лисица знала вас, неумолчные ораторы, строгие судьи, готовые осудить нас за самые невинные проявления наших чувств.

ВОРОНА И ЛИСИЦА

Ворона несла в когтях кусок отравленного мяса, которое рассерженный садовник подбросил для кошек своего соседа.

И только она уселась на старый дуб, чтобы съесть свою добычу, как подкралась лисица и воскликнула, обращаясь к ней:

- Слава тебе, о птица Юпитера!

- За кого ты меня принимаешь? - спросила ворона.

- За кого я тебя принимаю? - возразила лисица. - Разве не ты тот благородный орел, что каждый день спускается с руки Зевса на этот дуб и приносит мне, бедной, еду? Почему ты притворствуешь? Иль я не вижу в победоносных когтях твоих вымоленное мной подаяние, которое мне твой повелитель все еще посылает с тобою?

Ворона была удивлена и искренно обрадована тем, что ее сочли за орла. "Незачем выводить лисицу из этого заблуждения", - подумала она.

И, преисполненная глупого великодушия, она бросила лисе свою добычу и гордо полетела прочь.

Лиса смеясь подхватила мясо и с злорадством съела его. Но скоро ее радость обратилась в болезненное ощущение; яд начал действовать, и она издохла.

Пусть бы и вам, проклятые лицемеры, в награду за ваши хвалы не добиться ничего, кроме яда.

СКУПЕЦ

- О я, несчастный! - плакался скряга своему соседу. - Этой ночью у меня похитили сокровища, которые я укрыл в моем саду, а на их место положили вот этот проклятый камень.

- Ты все равно бы не воспользовался своими сокровищами, - отвечал ему сосед. - Вообрази, что этот камень и есть твое сокровище, и ты ни насколько не обеднел.

- Если б я даже ни насколько не обеднел, разве не стал другой настолько же богаче! Другой - настолько же богаче! Вот что сводит меня с ума.

ВОРОН

Лисица видела, как ворон крал пищу с жертвенников, тем самым существуя за счет жертв, приносимых богам. И она размышляла про себя: "Хотела бы я знать, потому ли ворону достается часть жертвоприношений, что он - вещая птица, или его считают вещей птицей потому, что у него хватает дерзости делить жертвы с богами".

ВИНОГРАД

Я знаю одного поэта, которому крикливые похвалы его мелких подражателей повредили больше, чем завистливое презрение строгих ценителей искусства.

- Он ведь кислый! - сказала лисица о винограде после безуспешных попыток допрыгнуть до него. Ее слова услышал воробей и произнес:

- Этот виноград кислый? Мне он не кажется таким!

Он подлетел к нему, попробовал и, найдя его чрезвычайно сладким, подозвал сотню своих собратьев - любителей полакомиться.

- Попробуйте-ка, попробуйте же! - кричал он. - Лисице взбрело в голову назвать этот превосходный виноград кислым!

Они все попробовали, и через несколько мгновений виноград был приведен в такое состояние, что ни одна лисица не пыталась больше его доставать.

ТЕРНОВЫЙ КУСТ

- Ну, скажи пожалуйста, почему ты так жадно цепляешься за одежду прохожего? - спросила ива у тернового куста. - Чего ты хочешь? К чему она тебе?

- Ни к чему! - ответил терновый куст. - Она мне вовсе не нужна. Я просто хочу разорвать ее.

СОЛОВЕЙ И ЖАВОРОНОК

Ну что сказать тем поэтам, которые так любят парить где-то в поднебесье, выводя из терпения большинство своих читателей? Только то, что однажды сказал соловей жаворонку: "Друг мой, ты улетаешь так высоко, чтобы тебя не было слышно?"