Со смертью навстречу времени - Александр Светлов

3 октября

Я хожу по улице уже больше часа, начинает темнеть. Ветер всё холоднее и холоднее, но меня это не волнует, я просто иду и думаю. А ведь о чём я думаю? Ни о чём! У меня нет каких-то вопросов в голове, просто пустота. Да, самая обыкновенная пустота. Разве это не странно? Ведь я должен сейчас паниковать, кричать, хвататься за волосы, но я совершенно спокоен. Так, соберись, как всё произошло? Нужно во всём разобраться, всё понять, и тогда делать выводы. Я больше не выдержу этой пустоты. Давай по порядку.

Позавчера, как обычно, бежал из школы домой. Меня, конечно, спортивным не назовёшь, но я на одном дыхании до дома добегаю. Хоть и живу в двух минутах ходьбы, но не важно. Я вышел из школы, погода была солнечной, слегка холодной, но только слегка. Этакий идеальный баланс, когда не нужно наряжаться в куртку, кофту и прочее, чтобы утеплиться. В хорошем расположении духа, я рванул до дома, и через несколько секунд, когда даже дыхание было спокойным и не успело участиться, я упал на асфальт из-за боли. У меня резко закололо в груди. Мне было так больно, что я сжался как комок, закрыл глаза, и стал машинально прижимать руки, разжимая и сжимая ладони, как будто хотел схватить и вытащить эти невидимые иголки, бьющие меня со всей силы. Это продолжалось всего несколько секунд, но для меня они были вечностью. Боль ушла также неожиданно, как пришла. Я пролежал ещё секунд двадцать, потому что боялся этой боли, она меня испугала. Потихоньку я начал подниматься. Встал на четвереньки, потом медленно начал разгибать спину, встав на ноги. Оглянувшись, убедился, что на меня никто не смотрит. Никого не заинтересовало моё падение, все шли по своим делам. Постояв так пару минут, боясь сойти с места, я поднял свой рюкзак с асфальта и пошёл дальше до дома. Уже пешком.

Дома никому ничего не стал рассказывать, чтобы не волновать по пустякам, а то родители тут же отправили бы в больницу на пятнадцать исследований. Я решил, что это какой-то пустяк, а в интернете ничего толком нельзя понять, потому что там любой лишний кашель будет признаком рака лёгких и всего в таком духе. Поэтому я записался на приём к знакомому врачу на сегодня и провёл свой вечер, как ни в чём не бывало.

Кто ж знал, что это будет мой последний беззаботный вечер.

Вчера, после школы, я отправился в больницу. Приём, по сути, был «дружеским», а не по очереди, потому что, как я уже сказал, я не хотел беспокоить родителей, а они бы увидели любую мою запись. Этот врач другом моей семьи, а для меня он дядя. Ему тридцать лет, он в самом рассвете сил. Весёлый, может поддержать любой разговор, никогда не видел его грустным, он всегда улыбался. Когда я пришёл, я стал описывать всё, что произошло. Сначала всё было нормально, он просто нажимал на разные места спины, груди, и спрашивал, что я чувствую. Я отвечал, что всё в порядке, потому что действительно всё было в порядке. И как раз это и начало беспокоить дядю. «Я думал, что дело в мышцах, но с ними всё в порядке. Я, конечно, не говорю, что у тебя какие-то серьёзные проблемы, но завтра тебе нужно будет пройти пару процедур. Всё сделаем быстро и в один день, так что завтра уже всё будет понятно», – сказал он всё с той же улыбкой. Я ушёл домой, задумавшись об этих анализах, меня забеспокоили его слова о «серьёзном». Весь вечер, пока я лежал дома на кровати, голова была полна мыслями о том, что мне завтра скажет врач. Что со мной такое. Неужели у меня какие-то проблемы с дыханием? Вдруг мне запретят любые физические нагрузки? И в этом духе я всё спрашивал себя и спрашивал, но не отвечал, как будто ждал, что кто-то придёт и ответив мне на всё. Но я уснул на кровати, не дождавшись ответа от неизвестного.

И вот сегодня, сразу после уроков, придя в больницу, ещё на входе увидел дядю, ждавшего меня у приёмной. Поднявшись наверх, мы ходили по кабинетам с разным оборудованием, природа которого мне не была понятна. Единственное, что я знал, это ЭКГ, больше ничего. Но суть не в том. После всех замеров, всех анализов (сдавал кровь) лицо дяди впервые на моей памяти было бледным. Он перепроверял бумаги, что-то где-то сравнивал, он был в ужасе. Меня это, кончено заволновало, и я спросил что происходит. Услышанное я до сих не могу понять. Он говорил про какую-то болезнь, про какие-то проблемы с сердцем, которые нельзя вылечить. Я начинал понимать, к чему он клонит. Почему его лицо так бледно, почему он еле выговаривает слова, почему его всего трясёт. Я долго слушал, но вдруг что-то внутри меня вышло наружу, и вопрос, который я и не думал спрашивать, вырвался сам собой. «Сколько мне осталось?» Может быть я подсознательно тогда понял о чём он говорил, но даже сейчас я не могу вспомнить ни единого слова, только его ответ, отзывавшийся у меня в голове. Семь дней. Он сказал, что я смогу прожить ещё семь дней, а после умру. Меня это настолько шокировало, что я просто потерял всякие эмоции и не вернул их до сих пор. Видимо, это испугало дядю, но потом он понял мою сдержанность в эмоциях и просто смотрел на меня жалобным взглядом. Я смотрел в стену, но когда, повернув голову, увидел этот полный слёз взгляд… Точно, вот о чём я думал всё это время! Я уговорил его никому не говорить и с тех пор уже час хожу по улице. Вот как всё было. Вот как я оказался сейчас здесь. Зачем я попросил его держать всё в секрете? Меня побудил на это его взгляд. Но как это касается остальных? Тем, что я не хочу видеть такие же взгляды от семьи, от друзей, от знакомых. Все будут меня жалеть, и я умру не через семь лет дней, а сразу, как они обо всём узнают. Все будут видеть во мне мертвеца. Я этого не хочу. (И тут я остановился по среди дороги и начал дрожать. Вероятно, это из-за слов про смерть, потому что я вдруг почувствовал панический страх. Мне было плохо, голова кружилась, колени