Сад огней - Андрей Лазарчук

Лазарчук Андрей

Сад огней

Андрей ЛАЗАРЧУК

САД ОГНЕЙ

Модуль погасил орбитальную скорость на границе атмосферы и теперь падал вертикально, притормаживая себя малой тягой вспомогательных двигателей. Такая посадка называлась энергетической - в отличие от баллистической и аэродинамической, - и требовала сумасшедшего расхода горючего; зато корпус корабля не нагревался, телекамеры не слепили и весь процесс можно было наблюдать от начала до конца.

На высоте сорока километров модуль выбросил два аэростатных зонда, снабженных длиннофокусными телепередатчиками, и теперь на двенадцати небольших экранах было видно все, что происходит в пространстве вокруг модуля, а на большом обзорном экране сам модуль в дрожащем мареве проваливался вниз, к зеленому полумесяцу атолла, окруженному неправдоподобно-синим океаном.

Когда до поверхности оставалось двенадцать километров, появились первые птицы. Черные, похожие на земных ворон, они налетели со всех сторон сразу. Одни попадали в струи двигателей и мгновенно превращались в клубки белого пламени, другие достигали цели, и вскоре некоторые камеры ослепли, а на экранах остальных появились красные брызги и размытые, не в фокусе, перья. Птиц становилось все больше, воздух кишел ими, и сверху видно было уже только стаю: громадное шевелящееся пятно, черную кляксу, непрерывно меняющую очертания...

Нижние телекамеры, защищенные двигателями, не пострадали, и автопилот легко посадил модуль точно в назначенном месте. Птицы сразу исчезли. Отстрелялись заслонки объективов, телакамеры прозрели. На экранах кругового обзора возникла панорама атолла: рощи и отдельно стоящие деревья, чем-то напоминающие земные кипарисы, мягкая перистая трава, огромные красные, лиловые и черные цветы, неподвижный и блестящий, словно политый маслом, океан... Температура воздуха - плюс двадцать восемь, влажность - семьдесят три процента, скорость ветра - ноль... Атмосферное давление, освещенность, радиоактивность, сейсмичность, ускорение свободного падения, напряженность магнитного поля, состав атмосферы и еще два с лишним десятка параметров... Все в норме, если понятие "норма" подходит к поистине райским условиям.

- Красота, - сказал Лепешев. - Курорт, а?

- Куро-орт... - протянул Вебер. - Посмотришь сейчас, что тут делаться будет. Пока, правда, можно и кофейку попить, пятнадцать минут у нас есть. Хочешь кофе?

- Не хочется что-то, - сказал Лепешев. - Хорошего у вас все равно нет, а барахла не хочется.

- Дело твое, - сказал Вебер. - А я пойду сварю.

Он вышел из рубки, а Лепешев устроился поудобнее и продолжал смотреть на экраны. Зря отказался, подумал он. Подумаешь, знаток и ценитель. Сноб ты, вот и все. Нет, все нормально, мозги пока и без допинга работают добротно, пощады не просят - тренировка - но вот в глазах уже рябит от экранов, да и перелет выдался нелегкий, часа два всего и удалось поспать... Побалую себя, решил он, и ткнул пальцем в кнопку интеркома.

- Эрни, - сказал он, - я передумал. Свари и на мою долю.

- До чего же я тебя знаю, - вздохнул интерком голосом Вебера.

Через минуту Вебер принес большой кофейник и сахарницу, разлил кофе по чашкам и посмотрел на часы.

- Скоро начнется, - сказал он.

- А что будет на этот раз? - спросил Лепешев.

Вебер отхлебнул кофе, поморщился и добавил сахару. - Увидишь, сказал он.

Кофе был действительно посредственный, из сортов, выдерживающих длительное хранение, но лишенных надлежащего вкуса и аромата. А может быть, он просто выдохся. А может быть, это был вовсе не кофе, а, скажем, молотые семена растения ржанки с планеты Белая Королева. На вкус напитки могли различить только опытные дегустаторы, да и те, бывало, ошибались.

На восемнадцатой минуте трава вокруг модуля заволновалась, по ней, как по воде, пробежали концентрические волны, и в тот же момент на мониторе замигала надпись "Ускорение свободного падения, м/сек2", и цифры напротив нее переместились: вместо 8,2 появились 8,3. Потом они стали меняться все быстрее и быстрее: 8,6 - 9,0 - 11,5 - 14,0... Поникла и легла на землю трава, пропали цветы, на деревьях стали опускаться и обламываться ветви, а тяжесть нарастала: 48,0 - 76,0 - 125,0... Стоящие неподалеку деревья повалились в сторону модуля, а потом изображение сдвинулось и перекосилось - подломились опоры. Один за другим погасли экраны, на мониторе появилось число 1850,0, а потом все исчезло и замигало: "Нет информации - нет информации, нет информации..." С аэростата было видно, как модуль, похожий теперь на приколотого булавкой жука, вдавливается в землю, и сама земля тоже вдавливается в себя саму, образуя гигантскую воронку, кратер, туда рванулась вода океана, и в этот момент не выдержали баки. Пятнадцать тонн жидкого ароматного водорода белым пламенем затопили дно воронки, скрыв под собой остатки корабля. Потом по глазам ударила ослепительная вспышка, и экран померк.

- Вот и все, - сказал Вебер, вставая, - теперь долго ничего видно не будет. Сейчас я перемотаю... Это через два часа.

Ракурс изображения был совсем иной, телезонд отнесло уже довольно далеко. На полнеба стояло темно-багровое зарево. Там, где был атолл, океан бушевал, и прямо из воды, вздымая облака пара, тугими толчками била вверх река огня, летели, как искры из разворошенного костра, вулканические бомбы, и расползалась широко-широко, расслаиваясь пластами, тяжелая грязно-серая туча...

- И так две недели, - сказал Вебер. - Сейчас там вулканический остров, дымок иногда идет, но больших извержений больше нет.

- Н-да... - Лепешев заложил руку за голову и потянулся. - И что же ты сам думаешь по этому поводу?

- Не знаю, - сказал Вебер. - Лезет в голову какая-то ерунда.

- А конкретнее?

- Думаю, что мы с ними каким-то образом не понимаем друг друга.

- Ну, брат, - разочарованно сказал Лепешев. - Об этом, Эрни, догадываются все на свете ежи и даже некоторые ксенологи. А вот что ты хотел сказать, когда говорил "каким-то образом"?

- Цепляешься к словам, Женечка... Допустим, они играют с нами. Правила игры они нам изложили, только мы не поняли, что это игра, и принимаем все слишком всерьез. Или скажем, разыгрывают нас. Юмор у них такой. Хлебом их не корми, дай пошутить над инопланетниками.

- По-моему, немного громоздко для розыгрыша, - сказал Лепешев. - И вообще какой-то плоский юмор.

- Так то по-твоему, - резонно возразил Вебер. - Может быть, мы другого не понимаем. А что касается громоздкости, так это по нашим масштабам громоздко, а по их - в самый раз.

- Ты всерьез так считаешь? - удивился Лепешев.

- Не знаю, - сказал Вебер. - Ни черта я теперь не знаю. Сейчас мне думается так. Через десять минут я придумаю что-нибудь похлеще. Не думай, что я один - мы все тут растерялись...