Несвятая Мария. Страницы жизни - Валдемар Люфт

Валдемар Люфт

НЕСВЯТАЯ МАРИЯ

Страницы жизни

Страница первая

Двое сидели, обнявшись, на скамейке. Было уже поздно. Но летом в такое время ещё светло. Было видно, как перебегала дорогу чья-то собака недалеко от того места, где сидела парочка. Собака остановилась, лениво тявкнула в сторону скамейки, услышала в ответ смех, и, вильнув хвостом, побежала по своим делам. Из окна двухэтажного дома кто-то окликнул: «Мария, пора домой, я закрываю». Двое встали со скамейки одновременно.

– Сейчас, мама, – ответили в окно.

Последние, волнующим шёпотом сказанные слова, последнее пожатие руки, последний обнимающий взгляд, и более хрупкая фигура медленно пошла к крыльцу. Парень оставался стоять, пока не скрипнула дверь и не защёлкнулась щеколда на ней. Антон, так звали парня, медленно пошел вдоль улицы в сторону своего дома.

Мария с детства жила со своей матерью в этом доме на окраине Энгельса. Раньше дом принадлежал купцу, который торговал зерном. После революции купец бесследно исчез, дом разделили на четыре квартиры, и теперь в нём жили семьи работников отдела культуры. Мать Марии потеряла мужа в Гражданскую войну. Он воевал на Западном фронте. Здесь они познакомились. Анна была библиотекарем при политотделе, а Карл – командиром разведэскадрона. Здесь же, на фронте, в штабной землянке они и расписались. Когда Анна уже не могла скрывать свою беременность, её отправили в тыл – сначала в Москву, а уже оттуда, когда родилась дочь, направили, как немку по национальности, в город Энгельс, в распоряжение Городского отдела культуры. Своего мужа Анна так больше и не увидела. На память о нём остались несколько написанных карандашом коротких и торопливых писем, свидетельство о браке, отпечатанное штабным писарем на штабной машинке с комиссарской подписью и партийной печатью, и последнее письмо-извещение о смерти Карла. О месте его захоронения Анна не знала. Она сохранила любовь к своему погибшему мужу, осталась ему верна, больше замуж не выходила и отдала всё своё тепло и любовь маленькой дочке, которая с годами выросла в настоящую красавицу.

Мария дружила с Антоном с детства. Её мать покупала у его родителей молоко, яйца, иногда пекла в их печи хлеб. Семьи сдружились. Антон был старше Марии на два года и всегда и всюду опекал её. Постепенно эта привязанность переросла в нечто большее, чем дружба. Он закончил в прошлом году техникум, а она училась в медицинском училище и сдавала в эти дни последнии экзамены. Сегодня родители Антона были в гостях у матери Марии и договорились о свадьбе молодых сразу после того, как Мария окончит училище. Антон уже работал в колхозе в нескольких километрах от города, а её брали на работу в больницу, где она проходила практику.

В начале августа сыграли скромную свадьбу. Анна сидела рядом с родителями жениха и с грустинкой в глазах глядела на веселившуюся молодежь. Она смотрела на дочь, и перед глазами проплывали картины из далекого прошлого. Карл, даривший ей полевые цветы во время короткого перерыва в походе, его мягкие руки, ласкавшие её. Она, как на яву, видела его выбивающиеся из-под папахи чёрные кудри, которые он всегда пытался спрятать, но спустя короткое время локоны снова торчали в разные стороны. Эти попытки Карла спрятать свои кудри всё время смешили Анну. Он так и остался в её памяти – всегда озабоченный своими кудрями. Вот и дочь получила от отца в наследство ту же заботу. У Марии тоже беспорядочно вились волосы и непослушно лезли в разные стороны. И лицом она была похожа больше на отца. Тот же тонкий аристократический профиль, те же коричневые, широко открытые глаза, те же немного припухшие губы. Только фигура была от матери – тонкая талия, стройные ноги, высокая полная грудь.

Есть разная красота. Бывает, женщина неописуема красива. Всё на месте, всё при ней. Но это красота внешняя, эта красота не симпатична, она не притягивает и иногда даже отталкивает. Но есть красота, которая гармонирует с внутренней красотой человека. От этой красоты веет симпатией, этой красоте доверяешь, ею любуешься, к ней тянешься. Такова была Мария. Антон рядом с ней выглядел намного проще. Он был немного выше своей невесты, не широк в плечах, худой, но мускулистый. Чёрные волосы аккуратно и послушно лежали на голове. Нос с горбинкой, смуглый цвет лица, тёмные глаза делали его похожим на кавказца. А вместе пара смотрелась хорошо. Они подходили друг другу и внешне, и внутренне.

Подсел отец жениха.

– Пускай веселятся, – заговорил он, – с понедельника уже на работу. Анна, молодежь будет у нас жить, места хватит. Перезимуют, а с весны начнём им дом строить. Кое-какой материал я уже собрал. Построят дом, нарожают нам внуков, что ещё для счастья нужно.

Он обнял правой рукой свою жену, левую ладонь положил на руку Анны, в глазах у него блеснули слезинки. Анна ободряюще улыбнулась свату, пододвинула ему стакан с водкой, сама взяла бокал с домашним вином.

– Давай, Готлиб, выпьем за счастье молодых, за будущих внуков, – они чокнулась бокалами и она отхлебнула несколько глотков.

Анна откинулась на спинку стула. Говорить особо не хотелось. Она смотрела на свою дочь, а мысли медленно роились в голове. Вчера в райкоме собирали работников культуры. Разговор шёл о сложном международном положении, о борьбе с врагами народа. Общий тон встречи настраивал на уверенное будущее. Однако Анна чувствовала внутреннее беспокойство. В газетах всё больше было материалов на военную тему. Если верить официальной пропаганде, ничего страшного в будущем стране не грозило. Райкомовский лектор приводил в пример цифры, из которых следовал вывод, что по всем видам вооружения Союз сильнее всех западных стран. Работникам культуры предлагалось больше концентрировать внимание на внутренних проблемах, пресекать всякие панические слухи, усилить борьбу против внутренних врагов. Анна подумала, что, скорее всего, лектор прав, и всё будет хорошо, и отогнала от себя тревожные мысли. Она повернулась к свату и спросила:

– Где собираетесь строить дом для молодых?

– Я договорился с председателем колхоза, где работает Антон. Он даёт землю, поможет лесом и цементом. Антона там уважают как хорошего специалиста, поэтому председатель сам настаивает, чтобы молодые строились у него в колхозе.

– А как будет с работой для Марии? – спросила Анна. – Думаю, что она должна и дальше работать в больнице.

– Конечно. Пусть работает. Это дело молодых. Я говорил с председателем. В следующем году колхоз начнёт строить свою собственную амбулаторию. Мария будет там работать, это уже обговорено. Пока будут у нас жить, до работы недалеко, а там видно будет. Может быть, к тому времени не надо будет голову ломать – станем с тобой бабушкой и дедушкой. – Готлиб подмигнул Анне и засмеялся.

Подошло время снимать венок. Вокруг молодой пары собрались свадебные гости. Запели песню о юности, которую уже не вернёшь. Анна смахнула набежавшую слезу. Ей стало грустно и страшно. Страшно, что ей эту ночь придётся провести одной, без дочери. И не только эту ночь… «Да, – думала Анна, – дочь выросла. Я ей всю жизнь отдала, а теперь она счастье с другим нашла, и мне одной куковать».

Стоявшая рядом мать Антона обняла Анну:

– Не грусти, Анна. Я тебя понимаю. Ничего не поделаешь, жизнь…

Подошли молодые. Мария прижалась к матери и заплакала вдруг навзрыд.

Так закончился этот счастливый и грустный день. У молодой семьи начиналась новая жизнь. Какая жизнь, не знал ещё никто.

Весной 40-го года Антон вместе с отцом положил первый камень в фундамент своего дома. Строить дом помогали всем колхозом, и к осени он был готов. Через неделю после того, как отгуляли новоселье, Мария родила мальчика, которого назвали Виктором.

Дом стоял на новой улице. Колхоз получал в последние годы хорошую прибыль. Была построена новая молочная ферма, сельская амбулатория. В селе жили в основном немцы, коллектив колхоза был дружным, и поэтому в работе проблем не было. Антона назначили заведующим мастерской, и теперь он пропадал на работе до позднего вечера. Слесарей не хватало, и он с осени до весны, когда вся техника загонялась в мастерские на ремонт, работал сам как слесарь. К весне колхоз первым рапортовал райкому о готовности техники к полевым работам. О молодом заведующем мастерской был очерк в районной газете. Когда началась весенняя посевная 41-го года, Антону пришлось больше бывать в полях. Ему выделили мотоцикл, но даже с ним он не всегда успевал приезжать к обеду. Чаще всего он брал с собой что-нибудь перекусить или обедал где-нибудь на полевом стане.

В мае 41-го Мария вышла на работу в колхозную амбулаторию, которую пристроили к почте. В амбулатории их работало трое – фельдшер, акушерка и медсестра. Работы хватало. Когда Мария начала работать, родители Антона переехали к ним. Места в новом доме хватало всем, да и молодым было так теперь удобней. Ребёнок был всегда под присмотром. Отец Антона стал работать в колхозе помощником кузнеца, а по вечерам был всегда чем-то занят во дворе. За месяц он огородил двор забором, сооорудил ворота с калиткой и теперь покрывал всё светло-голубой краской.