Боинг-Боинг - Марк Камолетти

Марк Камолетти

Боинг-Боинг

Посвящается моей любимой Жермен, без которой не было бы этой пьесы.

Boeing Boeing de Marc Camoletti (1962)

Перевод с французского и сценическая редакция И. Именитова

БЕРНАР, холостой архитектор

БЕРТА, его неизменная служанка

РОБÉР (ударение на последнем слоге), школьный друг Бернара

МИШЕЛЬ, стюардесса авиакомпании «Air France»

МАРТА, стюардесса авиакомпании «Lufthansa»

МЭРИ, стюардесса авиакомпании «American Airlines»

Квартира Бернара. Большая гостиная. Слева на переднем плане большой глобус и карта часовых поясов. За ними дверь в комнату окнами в сад. Это комната Бернара. Далее открытый секретер, на котором стоят лампа, стаканы, бутылки скотча и коньяка, бумаги, телефон. За секретерем — дверь на веранду. Параллельно рампе — помост. На помосте дверь, открывающаяся в обе стороны. Это дверь в прихожую. Друг против друга — двери в кухню и в ванную комнату. Всё это вместе — помост и три двери — формируют основное пространство гостиной. Платформа помоста достаточно большая, чтобы дать возможность артистам существовать на ней свободно и мобильно. На первом плане справа — дверь в столовую. На втором плане — консоль с лампами. На заднем плане дверь в комнату окнами во двор. Сбоку огромное кресло. Сбоку также стол и стул перед ним. Стул перед секретерем. Картины, цветы. Окон нет.

В первом действии атмосфера яркого солнечного дня. Во втором и третьем действиях все лампы горят в полную мощь.

Действие первое

БЕРНАР и МЭРИ (в юбке и блузке) завтракают. Стол, за которым они сидят, находится у двери окнами во двор. Мэри говорит с сильным американским акцентом.

МЭРИ: Как ты думаешь, Бернар, darling, я успею съесть ещё один йогурт?

БЕРНАР (смотря на часы): Конечно, дорогая… Успеешь, но давай, немного в темпе! (Встает, зовёт, приоткрыв заднюю дверь.) Берта!

МЭРИ: Обожаю завтракать йогуртами! А ты?

БЕРНАР: Не так, чтобы очень.

МЭРИ: Ты увидишь, Бернар, darling, что с тобой будет, когда ты покушаешь американской кухни и возьмешь диету, которая сделает кожу изумительной.

БЕРНАР: Стоп! Это неправильно!

МЭРИ: Что неправильно? Она не сделает кожу изумительной?

БЕРНАР: Я не о коже. Нужно говорить «ты попробуешь американскую кухню» и «сядешь на диету».

МЭРИ: Да? А почему?

БЕРНАР: Не знаю, почему. Так получилось.

БЕРТА (входя): Вы звали меня, мёсьё?

БЕРНАР: Да. Принесите ещё один йогурт для мадемуазель Мэри.

БЕРТА: Непременно. И ещё немного малосольных огурчиков, чтобы было чем макать в йогурт.

МЭРИ: Не нужно огурчики! Они ещё есть!

БЕРТА: Да? Что вы говорите! И их осталось почему-то больше, чем обычно! В конце концов, каждый ест в меру своей испорченности. Я здесь не для того, чтобы реформировать мир.

БЕРНАР: Мы в курсе… Идите!

БЕРТА: Хорошо. (Берет пустой кувшин.) Ещё кувшин того же?

МЭРИ: Да, Берта.

БЕРТА (не выдержав): Вы же заболеете, поедая всё это!

БЕРНАР: Слушайте, вас попросили принести дополнительный йогурт, не нужно болтать, нужно его принести без всяких разговоров! Вас же никто не заставляет его есть…

БЕРТА: Ещё чего не хватало!

БЕРНАР: Так, всё, быстро! Мадемуазель опаздывает!

МЭРИ: Скорей, Берта, а то я опоздаю на самолёт!

БЕРТА: Иду, иду! Нет, так решительно невозможно работать!

БЕРНАР: Что? Что опять случилось?

БЕРТА: Ничего… ничего… (Выходит на кухню.)

МЭРИ: Вечно у неё плохое настроение!

БЕРНАР: Да, и для тебя это не новость!

МЭРИ: Это раздражает.

БЕРНАР: Ну, что делать! У неё такой характер! Она такая, и всё тут!

МЭРИ: У меня такое ощущение, что она меня немножко не любит.

БЕРНАР: Ну, что ты! Просто она всегда чуть-чуть удивлена тем, что ты ешь, вот и всё. (Мэри протягивает ему ложечку для йогурта.) Нет, спасибо.

МЭРИ (продолжая завтракать): Который сейчас час, darling?

БЕРНАР: Без двадцати пяти.

МЭРИ: Ну, пора… как раз. Я не в состоянии контролировать время, когда мы вместе.

БЕРНАР: Это так приятно слышать.

МЭРИ: А когда меня нет, ты ведешь себя прилично?

БЕРНАР: Я? О чём ты?

МЭРИ: Очень-очень прилично?

БЕРНАР: Очень-очень.

БЕРТА (входя): Молочная кухня для мадемуазель.

МЭРИ: Спасибо, Берта.

БЕРТА: Что, это всё?

БЕРНАР: Нет, не всё. Принесите мне ещё кофе и лимонад для мадемуазель.

МЭРИ: Нет, darling, спасибо. Я уже выпила…

БЕРТА: Почему бы не попросить добавки? (Уходит.)

МЭРИ: Да, не очень-то она вежлива.

БЕРНАР: Ну, почему…

МЭРИ: Ты что, не видишь? Когда я приезжаю, она всегда немного не в себе. Пока я здесь, она немного успокаивается, но когда я собираюсь уезжать, у неё снова едет крыша, она опять становится невежливой.

БЕРНАР: Просто она не хочет, чтобы ты уезжала!

МЭРИ: Ну, вот, я же говорю, если я буду здесь постоянно, всё будет по-другому.

БЕРНАР: Да, абсолютно. Всё время, и днём, и ночью. Кстати, когда ты вернёшься?

МЭРИ: Так… Сегодня суббота… Я буду в Нью-Йорке в 17.08. В принципе, мы должны лететь дальше, до Лос-Анджелеса, но это туда и обратно…

БЕРНАР: Ну и когда нам тебя ждать?

МЭРИ: В любом случае я буду снова в Париже в понедельник и улечу в среду вечером.

БЕРНАР (доставая записную книжку): А-га… как ты сказала? В понедельник? Во сколько?

МЭРИ: Какая разница, darling? В 18.30 по местному времени.

БЕРНАР: Замечательно…

МЭРИ: А почему ты это записываешь?

БЕРНАР: Что значит — почему? Чтобы ничего не перепутать.

МЭРИ: Перепутать?

БЕРНАР: Ну, чтобы подстроиться… Разгрести дела… Чтобы быть полностью в твоем распоряжении. Так, всё закончится тем, что ты опоздаешь на самолёт…

МЭРИ: Ты меня выгоняешь?

БЕРНАР (повышая тон): Господи, нет! Но за болтовней время бежит, и самолёт тю-тю.

БЕРТА (входя): Вот ваш кофе.

БЕРНАР: Мерси.

МЭРИ: Берта! Вы будете хорошо заботиться о мёсьё в моё отсутствие?

БЕРТА: Что за вопрос! Вы можете на меня полностью положиться. Хотя по большому счету, он в няньках не нуждается, может позаботиться о себе. Он уже у нас большой мальчик.

МЭРИ: Да, конечно, мальчик он большой, но все мужчины — большие дети.

БЕРНАР: Да, да, это правда, мы именно такие.

МЭРИ: Да, да.

БЕРТА: Но не нужно обобщать!.. Таких мальчиков, как наш мёсьё, не так уж и много. Он у нас уникум.

БЕРНАР: Ну, ладно, Берта, хватит. Занимайтесь своими делами.

БЕРТА: Мадемуазель задала мне вопрос. Я ответила на него, не только ей дав понять, что ценю мёсьё по его достоинствам.

БЕРНАР: Прекрасно, идите, оцените меня в другом месте.

МЭРИ: Ты видишь, как она тобой восхищается.

БЕРТА: Ну, конечно, зашлась от восхищения. Восхищаюсь. Как всё, оказывается, просто — я трачу жизнь на восхищение своим мёсьё.

МЭРИ: Только не нужно заходить слишком далеко. А то всё закончится тем, что вы станете любовницей своего хозяина, а я ревнива… Очень ревнива…

БЕРТА: Успокойтесь, я не по этому делу.

БЕРНАР: Очень на это надеюсь!

МЭРИ: Я пошла одеваться, darling.

БЕРНАР: Да-да, поторопись. (Мэри выходит.) Что вы собираетесь готовить на обед?

БЕРТА: Американочка улетает?

БЕРНАР: Да. И что дальше?

БЕРТА: Ничего дальше. Дальше как обычно. Я жду указаний. У вас свой график, не так ли? И меню меняется в соответствии с вашим графиком. Ох, уж эти вечные изменения!

БЕРНАР: В половине первого приезжает Мишель.

БЕРТА: Мишель?

БЕРНАР: Да, Мишель, и что?

БЕРТА: Ничего! То-то мне плохо, то-то я чуть в обморок не грохнулась. Не знаю, мёсьё, где вы их откапываете, но для служанки это не жизнь.