Дург. Лес мертвецов - Андрей Преволт

Дург. Лес мертвецов

Андрей Преволт

© Андрей Преволт, 2016

© Вера Филатова, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Разговор в харчевне

Очаг в старом трактире на окраине Леса мертвецов разгорался неохотно. Трактирщик, перекладывая слегка обуглившиеся поленья, в сердцах выругался: «Чёртов мертвецкий ветер из этого чёртова Леса мертвяков».

Предназначавшаяся на ужин постояльцам похлёбка в висящем над огнём большом котле едва кипела. Путники с надеждой смотрели на трактирщика, тщательнее укутываясь в плащи. Казалось, что холод впитался в стены, полы, потолок этого старого мрачного приюта странников. И сейчас, проникая в тела этих самых странников, подбирается к горлу ледяными пальцами, чтобы окончательно их погубить.

Хозяин трактира безуспешно пытался раздуть пламя. Надувая щёки и выпуская струю воздуха на тлеющие угли, периодически помешивая содержимое котла, он так разгорячился и покраснел, что постояльцы трактира стали ему завидовать. Никто не хотел покидать харчевню. Если уж здесь, при негаснущем очаге, приходится кутаться в плащи, то в их комнатах – вообще могильный холод. Даже толстые одеяла дают мало надежды на спасение.

В конце концов, ситуацию спас мальчишка, внезапно появившийся в проёме входной двери. Сначала за ней послышался грохот. Все сидевшие за столами устремили свои взгляды на дверь. Она приоткрылась, и в проёме появился подросток лет пятнадцати. А уже за ним, на верёвке, в харчевню втянулась большая вязанка хвороста.

– Наконец-то! – грозно прорычал трактирщик. – Тебя только за смертью посылать.

– За смертью, в Лес мертвецов, – съехидничал постоялец в изрядно поношенном камзоле с лохматой рыжей шевелюрой.

Лёгкий смешок прокатился по залу харчевни. Ужин с нетерпением ждали ещё пятеро путников. Для замёрзших и проголодавшихся людей этот эпизод стал некоей разрядкой. А рыжий продолжал:

– Я вообще считаю, что все эти россказни-страшилки про Лес мертвецов – не больше, чем выдумки местных крестьян. Со скуки понапридумывали всяких историй, чтобы прославить своё захолустье, – говоря это, он поглядывал на трактирщика, ковырявшегося с огнём, ожидая его реакции. Но тот даже ухом не повёл.

С хворостом огонь взялся веселее. А услышав бульканье закипевшей, наконец, похлёбки, повеселели и постояльцы, до которых стало доходить ещё и тепло от очага.

Первыми в разговор вступили крестьяне, пожилая семейная пара, привёзшая на продажу в деревню сыр.

– В деревнях, стоящих на окраинах Леса мертвецов, нет скота, здесь не растёт трава, – пробасил беззубым ртом мужик, – а если скот и есть, то его водят пастись далеко, за пару десятков миль отсюда.

– Лес не выдумка, – вступила в разговор женщина, – там происходят жуткие вещи. Не знаю, как в других провинциях, но, говорят, со всех кладбищ Лестфандлии ведут подземные тоннели к этому лесу. Ночами все покойники своими ногами сходятся в ущелье меж покрытыми чёрными деревьями гор Кара и Рок. Поэтому ночами из ущелья выползает дикий холод. Всё живое бежит от него. Кровь стынет в жилах. На расстоянии пяти миль вокруг этих гор ночью не выжить – огонь не горит. Видите, как слабо горит очаг? Это тот холод из ущелья. А ведь отсюда до него миль двадцать по прямой.

– Ерунда! Какие мертвецы с кладбищ! – рассмеялся рыжий, показав свои редкие гнилые зубы. – Вы думаете, из-за этого лес называют Лесом мертвецов? Я учусь в университете, в Гидсе. Там в библиотеке есть забавная книга одного профессора. Этот учёный муж, сам и ногой никогда не ступал в этот лес, но собрал большую кучу небылиц про него. И теперь он выдаёт эту книжонку чуть ли не за научный труд. Завтра утром я отправляюсь в лес, изучать его. Я отправился бы и раньше, но, чувствую, похлёбка будет только к утру, – и он вновь победоносно посмотрел на трактирщика под дружный хохот присутствующих. – Старик, твой мальчишка хорошо знает лес? Я могу взять себе его проводником, – вновь обращаясь к трактирщику, сквозь хохот, проговорил рыжий.

– Ты нищий студент. Этот мальчишка не пойдёт в лес и за целое состояние, – буркнул в ответ ему трактирщик.

– Не то, что пацан, даже я, ветеран армии его величества, ни за какие деньги не хотел бы вернуться в этот лес, – все повернулись в дальний угол харчевни. Человек, произнёсший эти слова, был закутан в плащ, впрочем, как и все остальные. Но у него на голову был накинут капюшон. Лица не было видно, видимо, были на то причины, отчего вид его в тёмном углу был довольно зловещим.

– А что такого в этом лесу? Почему все обходят его стороной? – неожиданно вступил в разговор юнец в военной форме.

– А тебе чего, служивый, не терпится на тот свет? – спросил человек в капюшоне.

– Я еду в полк его величества, который стоит за этим лесом. Мне сказали ехать в объезд. Но это почти два месяца пути. Вот я и думаю срезать расстояние. Если ехать днём и не приближаться к ущелью, что ещё страшного в этом лесу? – выдал юнец.

– Присоединяюсь к вопросу, – подняв вверх два сложенных вместе пальца правой руки, обращая тем самым на себя внимание, произнёс мужчина лет тридцати, сидящий за одним столом с молодым солдатом. Одежда и манеры явно выдавали в нём аристократа. Но вёл он себя скромно, не привлекая внимания и не требуя себе каких-то привилегий. Обычно, если в этом захолустье останавливался хоть самый малый чин, то уже требовал себе обед в комнату и обходительного отношения. А этот светловолосый, статного сложения дворянин с офицерской выправкой сидел в общей харчевне. Уже садясь за стол, он оценил взглядом всех присутствующих и теперь внимательно слушал, стараясь не пропустить ни слова. Трактирщик посматривал на него с опаской. Да и постояльцы, сплошь простолюдины, хоть и не показывали вида, но не очень уютно чувствовали себя в его присутствие. Заехав в трактир накануне вечером, он представился хозяину, как Дург Стрэйг. Больше о нём ничего не было известно.

– Ха, ехать днём. А ночью ты что, будешь на небе сидеть, дожидаться рассвета? – с уничижительной интонацией произнёс человек в капюшоне. Но в разговор вступил трактирщик.

– Я шестой владелец этого заведения. Каждый раз, когда путники, выходя отсюда в дорогу через лес, позднее нигде не объявлялись, сюда являлась королевская жандармерия. Весь трактир переворачивали вверх дном, а хозяев уводили. Трактирщик с семьёй всегда последними видели исчезнувших людей. И, хотя никогда не находили никаких доказательств, всегда всё заканчивалось казнью. Обвинение всегда одно – убийство с целью ограбления. Никто из местных не хотел покупать трактир, и он долгое время пустовал. Раньше я с семьёй жил в Каргинии. Там я был главным палачом. Хотите верьте, хотите нет, но моя совесть всегда была спокойна. Даже когда я рубил головы, руки, ноги, потрошил брюха преступникам. Но, однажды, судьи привели в пыточную маленькую девочку, обвиняя её в колдовстве. Когда я раздробил ей все суставы, вместо признания она сказала мне, что сначала ей было больно, очень больно. Больно так, что невозможно даже себе представить, пока не испытаешь такую боль. А потом она вспомнила свою бабку, которая лечила людей всякими магическими заклинаниями. Она очень хотела передать внучке своё умение ворожить. Но дитё, напуганное охотой на ведьм по всей стране, своими глазами видевшее костры с горящими женщинами, наотрез отказывалось. Бабка доказывала, что необязательно творить тёмные дела, можно и помогать людям. Но девочка и слышать не хотела. Умирая, бабка сказала ей, что не может уйти, не передав свой дар. Всю ночь перед своей смертью старуха читала заклинания, наделив девочку, помимо её воли, чудовищной силой. Воспользоваться ею она сможет в любое время, когда захочет. Но, если принять служение этой силе в момент своей физической смерти, – это сделает её обладателя бессмертным и вхожим в оба мира. Девочка никогда не вспоминала об этом. Но в тот миг она сказала мне, что этот несправедливый мир, в котором даже дети являются врагами, будет плакать чёрными слезами.

– А что она пообещала тебе, старик? – спросил рыжий.

– Мне она сказала, что я всего лишь безвольный раб, беспрекословно удовлетворяющий садистские прихоти своих хозяев. Я буду жить рядом с ней. А пока она заберёт мою дочь.

– Что стало с этой девочкой? – спросил дворянин.

– Её сожгли в горне, где я раскалял пыточные щипцы.

– Люди видели, как она вылетела из трубы? – заинтересованно спросила крестьянка.

– Я этого не знаю. Я отказался казнить её. Меня выгнали за это. В тот же день я забрал жену и дочь, и мы уехали из города. Через два месяца скитаний жена моя умерла от чахотки. И теперь мы вдвоём с дочерью переезжали из города в город. Я не хотел нигде оседать, чтобы не быть чьим-то соседом. Но накопленные за годы работы деньги стали заканчиваться. Я услышал про старый трактир, продающийся за бесценок. Мне было наплевать, по какой причине его так дёшево продают. Главным было то, что он стоял в удалении от людского жилья.