Великий и ужасный - Max Postman

Max Postman

Великий и ужасный

– Я умираю! – после долгой паузы сказал человек на экране. Он говорил медленно, долго отдыхая между фразами, каждое слово давалось ему с трудом. Сказав очередное предложение, он тяжело, со свистом, дышал, как после изнурительной тренировки. – Представляться мне не нужно, вы все меня хорошо знаете, – уверенным тоном произнес он. – Каждый взрослый житель нашей страны знает кто я такой! Я член Высочайшего Совета Двенадцати на протяжении пятидесяти двух лет. Я один из самых старых членов совета. Но, ни что не вечно, и сегодня, через 15 минут я умру! Врачи творят чудеса, но и они не всесильны! Вечную жизнь они, к сожалению, – он задумался, – а может и к счастью, дать не могут, но установить точное время смерти им вполне по силам! Вам простым смертным это трудно представить, но это так! Поверьте мне на слово! – Он высокомерно засмеялся, беззвучным, противным смехом. – Врачи не всесильны, – повторил он, – через 15 минут я умру. Но этого времени как раз хватит сказать то, что я хочу. Я использую время этой передачи, потому что она обязательна к просмотру для всех граждан нашей страны старше 12 лет, и меня увидят все!

После такого длинного предложения старику потребовалось время, чтобы отдышаться. Но он не торопился, он знал, что никто не оторвется от экрана, пока трансляция не закончится. Долгими поколениями на протяжении 64 лет, культивировалась эта привычка: с 12 лет все обязаны смотреть передачу "Ежедневник". Это необходимая для просмотра передача, в которой, каждый день, в течение 15 минут утром и вечером восхвалялись все деяния Великого и Ужасного, который на протяжении 70 лет правил страной. Все это и так знали, понимали и одобряли. Но эта передача обновляла, повторяла, закрепляла догмы, и пропускать ее просмотр ранее было уголовно наказуемо. А сейчас даже и мысли такой никто не мог допустить, чтобы по какой-либо причине пропустить просмотр. Последняя такая попытка произошла более 50 лет назад. Сейчас просмотр этой передачи воспринимался скорее как должное, как прием пищи, или ночной сон. Впервые она вышла в эфир до рождения многих ныне живущих. И воспринималась, как неотъемлемая часть жизни. Все и каждый, из поколения в поколение, от отца к детям, перенимали эту обязанность.

И, вдруг, вместо родных и привычных лозунгов и гимнов, появился этот старик. Не просто старик, а член Высочайшего Совета Двенадцати. После Великого и Ужасного, только члены этого Совета обладали неограниченной властью. Они никогда не обращались к народу, но в лицо их знали все. Они присутствовали на всех важнейших мероприятиях, и были практически неизменны. Новый член совета появлялся только в случае смерти действующего члена совета. А смерть члена совета всегда влекла за собой искренний национальный траур. Интуитивно членов совета все боялись, как полумифических безмолвных персонажей. И вдруг, здесь, в этой передаче, один из них обращается к народу! Как-будто сам Бог снизошел до простых смертных! Значит будет сказано что-то очень важное. Все замерли у экранов.

– Я хочу чтоб меня услышал каждый! – отдышавший повысил он голос, и также торжественно и насколько мог громко продолжил: – Великого и Ужасного не существует! – он сделал очередную паузу. – Да, да, я умираю, но я не сошел с ума! Все что делается в нашей стране, происходит по решению Высочайшего Совета Двенадцати. При этом, никто из членов совета не несет никакой ответственности, потому что все решения озвучиваются Правительством от лица Великого и Ужасного, и не подлежат обсуждению. Почему я решил открыть вам эту тайну? Да потому что я ненавижу каждого члена Высочайшего Совета! Каждого отдельно и весь совет в целом. Это сборище старых, пресытившихся всеми пороками и безграничной властью моральных уродов, лицемерно улыбающихся друг другу, и на протяжении всего времени существования совета, строящих друг другу козни. Безумно ненавидящие и боящиеся друг друга, следящие друг за другом, разрушающие друг другу жизни, но и не в состоянии вырваться из этого круга! Из-за них я умираю одиноким стариком! Я не создал семьи, потому что мне было страшно, что через детей они будут меня шантажировать и манипулировать. Поэтому это был мой выбор: вседозволенность и безнаказанность. Если бы вы только знали, какие мы устраивали по ночам оргии, а утром вы видели нас на экранах, а голос за кадром призывал вас равняться на нас в высокой моральной ответственности! – Старик опять залился свистящим беззвучным смехом. – Бесконечные оргии и круговая порука. А вы? Вы, ничтожества, не обладающие умом и малейшим чувством собственного достоинства! Сколько бы мы вас не душили, вы с радостью продолжали затягивать петлю на своей шее. Думаете, я это рассказываю вам, потому что раскаиваюсь? Нет, конечно! Я такой же, как и все они, прогнивший насквозь порочный старик! Я вас презираю! За столько лет, у вас даже тени сомнения не промелькнуло, что жить столько не удавалось еще не одному смертному! А Великий и Ужасный всегда бодр и полон сил! Какие же вы жалкие ничтожества! Но теперь я ухожу, и со своим уходом хочу забрать в могилу и этот гребаный Высочайший Совет. Я отомщу им за все! Их не останется после моего ухода! Все эти мешки со старыми порочными костями завтра же сметет праведный народный гнев, и их выкинут на помойку! Или я плохо знаю, как устроено сознание простых людей! – он опять захлебываясь, залился злорадным смехом. – Ничего не останется! Я знаю, как работает пропаганда, я знаю, что нужно сказать, и я уверен, завтра все члены этого совета будут растерзаны толпой! – Уже в предсмертной эйфории продолжал он. – Теми, чьих детей они забирали, прикрываясь необходимостью войн, чьих родителей они отказывались качественно лечить, чтобы они быстрее умирали. Теми, чьи жизни они использовали в своих интересах. Жизни нескольких украденных поколений, которые верили во все, что говорилось от лица Великого и Ужасного. Вы думаете, что в стране нет денег? Нужно потерпеть и все скоро станет хорошо? Ахаха! – задыхаясь, засмеялся он, – денег столько, что их некуда девать! Просто на вас тратить их никто не будет! Вы этого не достойны. Мы просто развлекались, подстрекая вас на междоусобные войны, делая ставки на победителя. А потом тот, кто из нас проигрывал, карал победителей междоусобиц. Мстил за свой проигрыш. Вводил санкции, сажал в тюрьмы зачинщиков. Никто из членов совета ему не мешал. Месть дело святое, ее нужно на ком-то выместить! – Вдруг голова