НОВОГОДНЕЕ УБИЙСТВО - Роберт Гулик

Роберт ван Гулик

НОВОГОДНЕЕ УБИЙСТВО

Местом действия этого рассказа также является Ланьфань. Как правило, время службы наместника в округе ограничивалось тремя годами. Но в конце 674 года судья Ди находился на своём посту в Ланьфани уже четыре года, а вестей из столицы всё не было. Это рассказ о том, что случилось в последний вечер того невесёлого года. Во всех предыдущих делах, расследованных судьёй Ди, его предположения в конце концов всегда подтверждались. Однако читатель увидит, что именно в этом случае судья Ди допустил две грубые ошибки. Но, вопреки всему, на этот раз заблуждения оказались спасительны!

I

Когда судья Ди убрал последнюю папку и запер ящик своего письменного стола, его неожиданно охватила дрожь. Судья встал и, поплотнее запахнув свою подбитую ватой домашнюю рубаху, подошёл к окну своего пустого холодного кабинета. Он распахнул окно, но, бросив взгляд на тёмный двор окружного суда, тут же закрыл снова. Снег перестал, но порыв ледяного ветра чуть не задул горящую на столе свечу.

Судья направился к лежанке, стоявшей у боковой стены. Со вздохом он принялся расстилать постель. Эту ночь, последнюю в уходящем тоскливом году, четвёртом году службы в Ланьфани, судья решил провести в своём кабинете. Ведь его собственный дом, расположенный на задах судебного подворья, был пуст, если не считать нескольких слуг. Два месяца назад его Первая госпожа отправилась в родной город навестить свою престарелую мать, а две другие жены с детьми сопровождали её вместе со старым доверенным советником Хуном. Они вернутся только ранней весной — а весна кажется такой далёкой в этот холодный и тоскливый вечер.

Судья Ди взял чайник, чтобы налить себе последнюю чашку. С тревогой он ощутил, что становится ещё холоднее. Он уже собирался хлопнуть в ладоши, чтобы вызвать писаря, но вспомнил, что отпустил на ночь всех служителей суда, включая и трёх своих помощников. Вокруг не было никого, за исключением стражников, стоящих в карауле на главных воротах.

Натянув на уши домашний колпак, судья Ди взял свечу и поплёлся через тёмную пустынную канцелярию в караульную будку.

Четверо стражников, сидящих на корточках вокруг полена, горящего в центре каменного пола, при виде судьи вскочили и торопливо поправили шлемы. Что до их старшины, судья мог видеть только его широкую спину. Старшина высунулся из окна и яростно проклинал кого-то снаружи.

— Эй, там! — рявкнул на него судья Ди. Когда старшина повернулся и отвесил низкий поклон, судья добавил отрывисто: — Лучше бы последил за своим языком в последний день года!

Старшина забормотал что-то о дерзком оборванце, который осмеливается докучать суду в столь поздний час.

— Маленькая обезьяна, видите ли, хочет, чтобы я разыскал его мать! — добавил он с отвращением. — Они что, нянькой меня считают?

— Это вряд ли! — сухо произнёс судья Ди. — Но что всё это значит?

Он шагнул к окну и выглянул наружу.

Внизу крошечный мальчик съёжился у стены, пытаясь защититься от ледяного ветра. Луна освещала его заплаканное лицо. Он рыдал:

— Это всё… всё на полу! Я поскользнулся и упал туда… А мама пропала!

Он посмотрел на свои маленькие ручки и принялся тереть их о свою тонкую, заплатанную курточку. Судья Ди увидел красные пятна. Обернувшись, он отдал приказ старшине:

— Подай коня и следуй за мной с двумя людьми!

II

Оказавшись за воротами, судья поднял мальчика и усадил его в седло. Затем он вложил ногу в стремя и медленно взобрался на коня позади мальчика. Судья поморщился, вспомнив, что ещё не так давно запросто прыгал в седло. Но последнее время его то и дело беспокоят приступы ревматизма. Он вдруг почувствовал, как устал и состарился. Четыре года в Ланьфани… Усилием воли взяв себя в руки, судья бодро обратился к всхлипывающему мальчику:

— А теперь мы вместе поедем и найдём твою маму! Кто твой отец и где ты живёшь?

— Мой отец — разносчик Вэн, — глотая слёзы, ответил мальчик. — Мы живём во втором переулке к западу от храма Конфуция, недалеко от Речных ворот.

— Всё понятно!

Судья осторожно повёл коня по заснеженной улице. Старшина и двое стражников медленно ехали за ним. Сильный порыв ветра сдул с крыш обледеневший снег, впившийся им в лица тысячью иголок. Протирая глаза, судья снова задал вопрос:

— Как тебя зовут, малыш?

— Я зовусь Сяо-пао, ваша честь, — ответил он дрожащим голосом.

— Сяо-пао значит Маленькое Сокровище, — сказал судья Ди. — Какое красивое имя! А где же твой отец?

— Я не знаю, ваша честь! — горестно вскрикнул мальчик. — Когда отец пришёл домой, он очень поругался с мамой. Мама не приготовила никакой еды, она сказала, что в доме нет даже лапши. Тогда… тогда отец стал бранить её, он кричал, что днём она была с господином Шеном, старым ростовщиком. Мама заплакала, а я убежал. Я подумал, вдруг у меня получится одолжить пакетик лапши у бакалейщика, и отец снова будет доволен. Но у бакалейщика была такая толпа, что я не смог пробиться и вернулся домой. Только отца и матери там больше не было, а была только кровь, по всему полу. Я поскользнулся, и я…

Он разразился рыданиями, которые сотрясли его узкую спину. Судья прижал мальчика к себе, прикрыв полой шубы. Дальше они скакали молча.

Когда судья Ди увидел впереди неясные очертания больших ворот храма Конфуция, он спешился. Опустив на землю и мальчика, он сказал старшине:

— Мы почти на месте. Оставим лошадей у ворот. Нам бы лучше явиться без предупреждения.

Они направились в узкий переулок, по обеим сторонам которого тянулись ряды полуразвалившихся деревянных домишек. Мальчик показал на приоткрытую дверь одного из них. Тусклый свет пробивался сквозь бумажное окно, однако второй этаж был ярко освещён и оттуда смутно доносились пение и крики.

— Кто живёт наверху? — спросил судья, остановившись у двери.

— Портной Лю, — сказал мальчик. — К ним на праздник пришли друзья.

— Ты покажешь старшине, как туда пройти, Сяо-пао, — сказал судья и, понизив голос, обратился к старшине: — Оставь мальчика с людьми наверху, а сам приведи этого Лю.

Затем он вошёл в дом, сопровождаемый двумя стражниками.

III

Убогая холодная комната была освещена лишь чадящей масляной лампой на шаткой подставке в углу. Посреди комнаты, на большом, грубо сколоченном столе, стояли три потрескавшиеся глиняные миски, на краю лежал большой кухонный тесак, забрызганный кровью. А на вымощенном каменными плитами полу разлилось целое море крови.

Показав на тесак, старый стражник заметил:

— Кое-кто кое-кому аккуратно перерезал горло этим предметом, ваша честь!

Судья Ди кивнул. Указательным пальцем он тронул пятно на тесаке и убедился, что кровь ещё не высохла. Судья быстро осмотрел полутёмную комнату. У задней стены стояло большое ложе с выцветшими синими занавесками, а у стены слева — маленькая незанавешенная кроватка, несомненно, для мальчика. Трещины в голых оштукатуренных стенах тут и там были небрежно замазаны глиной. Судья Ди направился к закрытой двери рядом с ложем. Она вела в маленькую кухню. Зола в очаге оказалась холодной.

Когда судья вернулся в комнату, молодой стражник с ухмылкой заметил:

— Ворам здесь делать нечего, ваша честь! Я слышал о разносчике Вэне, он беден как церковная мышь!

— Убийство в приступе ярости, — отрывисто произнёс судья. Он показал на шёлковый носовой платок, брошенный на полу у кровати. В мерцающем свете масляной лампы можно было разобрать большой иероглиф «Шен», вышитый золотой нитью. — После того как мальчик отправился за лапшой, разносчик обнаружил платок, забытый любовником жены. Для малого, разгорячённого ссорой, это было уже слишком. Он схватил тесак и зарезал её. Старая как мир история. — Судья пожал плечами. — Сейчас он, должно быть, прячет тело. Он силён, этот разносчик?

— Здоров как бык, ваша честь! — отозвался старый стражник. — Я нередко видел его; он с утра до ночи ходил по улицам с вон тем тяжёлым коробом на спине.

Судья Ди взглянул на стоящий у двери большой прямоугольный короб, прикрытый промасленной тряпкой, и медленно кивнул.

Вошёл старшина, подталкивая высокого худого мужчину. Тот казался совершенно пьяным. Он еле держался на ногах и смотрел на судью мутным взглядом маленьких бегающих глазок. Старшина схватил мужчину за ворот и заставил преклонить колени. Судья Ди скрестил на груди руки и отрывисто произнёс:

— Здесь произошло убийство. Сообщи точно, что ты видел и слышал!

— Это, видать, та женщина виновата! — еле ворочая языком, забормотал портной. — Вечно тут шляется, и никогда даже не посмотрит на такого красивого, стройного парня, как я! — Он звучно икнул. — Я для неё слишком беден, прямо как её муженёк! Ей, суке, денежки ростовщика подавай!