Коммунизм - Ричард Пайпс

Ричард Пайпс

КОММУНИЗМ

«Что более всего вдохновляет в советском режиме, так это его провал. Если бы он преуспел… я бы посчитал, что пределов устрашению и закабалению человека не существует».

Предисловие

Эта книга представляет собой введение в коммунизм и одновременно его некролог. Потому что абсолютно ясно: даже если когда-нибудь возобновятся поиски совершенного социального равенства, идея которого с античных времен двигала борцами за коммунистическую утопию, основой этих поисков уже не будет марксизм-ленинизм. Настолько он исчерпал себя, что даже послесоветские коммунисты в России и других странах подменили его эклектичной социал-демократической платформой, сдобренной национализмом. Поэтому сегодня мы имеем возможность подвести итоги движения, которое доминировало на протяжении большей части двадцатого века, и определить, явился ли его крах следствием чьих-то промахов или результатом ущербности, заложенной в самой его природе.

Слово коммунизм, родившееся в Париже в 1840-е годы, относится к трем связанным между собой, но разным понятиям: идеалу, программе и режиму, призванному воплотить идеал в жизнь{1}.

Идеал полного социального равенства в своей крайней форме (например, в некоторых сочинениях Платона) требует растворения личности в сообществе. Поскольку социальное и экономическое неравенство проистекают главным образом из имущественного неравенства, достижение идеала подразумевает отказ от «моего» и «твоего» — иными словами, от частной собственности. Этот идеал имеет глубокие исторические корни и время от времени возникает в истории западной мысли, начиная с седьмого века до н. э. и вплоть до настоящего времени.

Программа восходит к середине девятнадцатого века и ассоциируется, прежде всего, с именами Карла Маркса и Фридриха Энгельса. В своем Коммунистическом манифесте 1848 года Маркс и Энгельс писали, что «коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: упразднение частной собственности». Энгельс утверждал, что его друг выработал научную теорию, которая доказала неизбежность крушения обществ, основанных на классовых различиях.

Хотя на протяжении человеческой истории предпринимались спорадические попытки осуществить коммунистический идеал, первый решительный шаг в этом направлении с использованием всей мощи государства был сделан в России в период с 1917 по 1991 год. Основатель этого режима, Владимир Ленин, видел в нем эгалитарное общество без частной собственности, рожденное «диктатурой пролетариата», которая призвана уничтожить частную собственность и проложить дорогу в коммунизм.

Мы проследим историю коммунизма именно в этой последовательности и потому, что это логично, и потому, что так он складывался исторически: сначала идея, затем план ее осуществления и, наконец, воплощение в жизнь. Но главное внимание мы уделим именно воплощению, потому что идеал и программа сами по себе относительно безобидны, тогда как всякая попытка их осуществления, особенно если к этому привлекается вся мощь государства, приводит к невообразимым последствиям.

I

Теория и программа коммунизма

Идея бесклассового общества полного равенства изначально возникла в классической Греции. Древней Греции выпало стать первой страной мира, где признавалась частная собственность на землю, а земля считалась товаром, поэтому она первая столкнулась с социальным неравенством, проистекающим из права собственности. Гесиод, современник Гомера (VII век до н. э.), в поэме Труды и дни воспел мифический «Золотой век», когда люди не знали «позорной страсти к наживе», когда было изобилие благ, которыми равно пользовались все, и человечество пребывало в вечном мире. Тема Золотого века снова прозвучала в произведениях римских поэтов Вергилия и Овидия; Овидий писал о временах, когда мир не знал таких понятий, как «пограничные столбы и ограждения».

Самое раннее теоретическое определение этот идеал обрел в произведениях Платона. В Республике, вкладывая эти слова в уста Сократа, Платон утверждал, что распри и войны коренятся в обладании имуществом:

Подобные различия возникают обычно из разногласий по поводу таких слов, как «мое» и «не мое», «его» и «не его»… И разве не наилучшим образом устроено то государство, где наибольшее число людей одинаково и по отношению к одним и тем же вещам пользуется такими словами, как «мое» и «не мое»?

В Законах Платон провидел не только общество, в котором люди владеют сообща всем, в том числе женами и детьми, но и такое, где частное и личное исключены из жизни, а вещи, по природе своей личные, скажем, глаза и руки, становятся общими и до некоторой степени видят, слышат и действуют сообща, и все люди возносят хвалу или обвиняют, испытывают радость или грустят по одним и тем же поводам.

Аристотель, ученик Платона, сомневался, что подобная коммунистическая утопия принесет в общество мир, по той причине, что люди, владеющие вещами совместно, более склонны к ссорам, нежели те, что имеют их в частном владении. Более того, утверждал он, корень общественных разногласий не в материальной собственности, но в жажде обладания ею: «уравнивать надо не собственность, а желания людей».

Существует распространенное, но ложное мнение, что социализм и коммунизм представляют собой всего лишь современную, светскую версию христианства. Но, как отметил Владимир Соловьев, разница в том, что если Иисус призывал своих последователей отказаться от принадлежавшей им собственности, то социалисты и коммунисты хотят лишить собственности других. Более того, Иисус никогда не звал к нищете, он просто говорил, что она облегчает путь к спасению. Широко известное высказывание Св. Павла о деньгах цитируют, как правило, неверно: он не говорил, что «деньги есть корень всякого зла», корень зла он видел лишь в «любви к деньгам» — иными словами, в алчности. Св. Августин риторически вопрошал: «Что, золото это нехорошая вещь?» — и отвечал: «Нет, хорошая. Но злые используют хорошее золото ради зла, а добрые используют хорошее золото для добра».

Отцы церкви и позднее католические богословы придерживались прагматических взглядов на собственность. Согласно Св. Августину, общество без собственности возможно только в раю — в том самом «Золотом веке», который человечество утратило вследствие первородного греха. Учитывая несовершенство человека, собственность моральна, если ею пользуются мудро и в благотворительных целях. Католическая церковь не только не проповедовала бедность, но и отрекалась от тех, кто это делал, а иногда и преследовала их. Основатели протестантства, особенно Кальвин, считали богатство благом и знаком Божьей милости.

Однако представление о «Золотом веке» никогда не исчезало из сознания европейцев. Ранние мореплаватели пускались в свои путешествия, вдохновляемые не только поисками Эльдорадо и других мифических мест, где золото в изобилии рассыпано под ногами, как пыль, но также и стремлением найти острова, где расположен земной рай, — легенды о них жили в средневековой Европе. И когда они впервые высадились на Американском континенте и увидели обнаженных индейцев, они были убеждены, что поиски увенчались успехом: разве отсутствие чувства стыда не есть признак жизни до грехопадения? Если туземцы и в самом деле жили в раю, это значит, что они ничего не знают о собственности. По возвращении Колумб сообщил, что аборигены «простодушны» и «если их попросить, никогда не отказываются поделиться тем, что имеют; напротив, они приглашают любого воспользоваться этим». Он не был уверен, известна ли им частная собственность, но заметил: «Тем, что имеет один, пользуются все, особенно, это касается пищи».

Первые наивные впечатления вскоре уступили место более реалистичной оценке американских индейцев, успев, однако, породить утопическую литературу, ставшую с тех пор неотъемлемой частью западной мысли{2}. Архетипическая Утопия Томаса Мора, описанная в вышедшей в 1516 году книге под этим названием, по мнению ряда ученых, черпала вдохновение в отчете о путешествии Колумба и других ранних землепроходцев. Далеко не столь благостное место, какое подразумевает современное значение слова «утопия», это было суровое и строго регламентированное сообщество, где все жители одевались одинаково и жили в одинаковых домах, где никто не имел права передвигаться без разрешения и где частные обсуждения общественных дел карались смертной казнью. Деньги были отменены, золото и серебро шли на изготовление ночных горшков. Общей темой последующих утопий, как и у Мора, было как отсутствие личного богатства, так и насилие сообщества над личностью в целом: и в теории, и на практике утопия означает подчинение личности власти, что вынуждает человека делать то, что он не хотел бы делать по собственной воле.