Стихи - Петр Плетнев

Плетнев Петр Александрович

Стихи

П.А.ПЛЕТНЕВ

Петр Александрович Плетнев родился в 1792 году в семье провинциального священника. Первоначальное образование он получил в Тверской семинарии, затем учился в Петербургском педагогическом институте. Директор института Е. А. Энгельгардт (позже ставший директором Лицея) заметил большие способности Плетнева и привлек его к педагогической деятельности. Плетнев преподает в институте и в других петербургских учебных заведениях. Он посещает собрания различных литературных обществ, печатает в журналах стихи, в которых выступает учеником и подражателем романтической поэзип Жуковского и Батюшкова. Литературные знакомства Плетнева расширяются, когда его сослуживцем по институту становится В. К. Кюхельбекер. Через него он знакомится с Дельвигом и Пушкиным. Вначале ничто не предвещало, что Плетнев и Пушкин могут стать близкими друзьями, хотя приятельские отношения между ними установились сразу. Плетнев высоко ставил гений Пушкина, Пушкин отдавал должное уму Плетнева и ценил его критические статьи. Но произошедший в 1822 году инцидент, в котором так ярко проявился импульсивный, но открытый и прямой характер Пушкина и честная, доброжелательная и критичная к самому себе натура Плетнева, сблизил их навсегда. В 1822 году Пушкин в письме брату из южной ссылки пишет, что Батюшков справедливо сердится на Плетнева за то, что тот напечатал свое довольно слабое стихотворение, в котором подражает Батюшкову, без подписи, и некоторые читатели сочли его принадлежащим Батюшкову. Далее Пушкин писал: "Вообще мне- , ние мое, что Плетневу приличнее проза, нежели стихи,- он не и имеет никакого чувства, никакой живости - слог его бледен, как мертвец. Кланяйся ему от меня (т. е. Плетневу, а не его слогу) и уверь его, что он наш Гете". Плетнев ответил Пушкину стихотворным посланием:

Я не сержусь на едкий твой упрек: На нем печать твоей открытой силы; И, может быть, взыскательный урок Ослабшие мои возбудит крылы. Твой гордый гнев, скажу беа липших слоя, Утешнее хвалы простонародной: Я узнаю судьбу моих стихов, А не льстеца с улыбкою холодной.

Получив послание Плетнева, Пушкин упрекает брата в том, что он разглашает его резкое и необдуманное суждение, высказанное в частном письме, и продолжает: "Послание Плетнева, может быть, первая его пиеса, которая вырвалась от полноты чувства. Она блещет красотами истинными. Он умел воспользоваться своим выгодным против меня положением; тон его смел и благороден". Два месяца спустя он пишет и самому Плетневу: "Если первый стих твоего послания написан так же от души, как и все прочие,- то я пе раскаиваюсь в минутной моей несправедливости - она доставила неожиданное украшение словесности. Если же ты на меня сердит, то стихи твои, как они ни прелестны, никогда не утешат меня. Ты, конечно б, извинил мои легкомысленные строки, если б знал, как часто бываю подвержен так называемой хандре. В эти минуты я зол на целый свет, и никакая поэзия не шевелит моего сердца. Не подумай, однако, что не умею ценить неоспоримого твоего дарования. Чувство изящного не совсем во мпе притупилось,- и когда я в совершенной памяти - твоя гармония, поэтическая точность, благородство выражений, стройность, чистота в отделке стихов пленяют меня, как поэзия моих любимцев". В дальнейшем Пушкин следит за поэтическим творчеством Плетнева, отмечает, что тот избавляется от подражательности, советует ему издать стихи отдельным сборником. Но Плетнев почти перестает писать стихи, зато все больше времени посвящает литературной критике, преподаванию, берет на себя хлопоты по изданию книг Пушкина. Им изданы почти все прижизненные книги Пушкина. Пушкин необычайно ценил нравственные качества Плетнева, он говорил о нем, что он "есть воплощенная совесть". Также доверял его литературному вкусу. Посылая Плетневу в Петербург первую главу "Евгения Онегина", он писал: "Беспечно и радостно полагаюсь на тебя в отношении моего "Онегина"!". Впоследствии Пушкин посвятил "Евгения Онегина" Плетневу:

Не мысля гордый свет забавить, Вниманье дружбы возлюбя, Хотел бы я тебе представить Залог достойнее тебя, Достойнее души прекрасной, Святой исполненной мечты, Поэзии живой и ясной, Высоких дум и простоты; Но так и быть - рукой пристрастной Прими собранье пестрых глав...

Когда Пушкин начал издавать журнал "Современник", Плетнев стал его ближайшим помощником, а после смерти Пушкина продолжил издание журнала. Плетнев тяжело переживал гибель Пушкина, он находился возле него до последних минут. Еще в 1830-х годах Плетнев совсем оставил поэзию и до конца дней (он умер в 1862 году) преподавал в университете и писал критические и литературоведческие работы. Будучи писателем начала века, он оставался чуток и к достижениям более поздней литературы: он положительно оценивал Гоголя, Тургенева, Достоевского, А. Н. Островского и других. Но основные работы Плетнева посвящены писателям пушкинской поры - Пушкину, Баратынскому, Крылову, Жуковскому, в литературных исследованиях, посвященных им, разбор творчества сопровождался личными воспоминаниями. Плетнев первым назвал пушкинскую эпоху - "золотым веком нашей словесности".

К МОЕЙ РОДИНЕ

Элегия

О quid solutis cst beatms curia, Cum mens onus reponit, ac peregrino Lahore fessi venimus Larem ad nostrum Desideratoque acquiescimus lecto!

Catullus, ad Sirmionem

[Как сладостно, тревоги и труды сбросив, Заботы позабывши, отдохнуть телом, Усталым от скитаний, и к родным ларам Вернуться и в постели задремать милой.

Катулл, к Сирмию (лат., пер. А. И. Пиотровского)]

Забуду ль в песнях я тебя, родимый край, О колыбель младенчества златая, Немой моей мечты прибежище и рай, Страна безвестная, по мне драгая;

Тебя, пустынное село в глухих лесах, Где, с жизнию обнявшись молодою, Я в первый раз смотрел, что светит в небесах, Что веет так над зыбкою водою?

Забуду ль на холме твой новый божий храм, Усердьем поселян сооруженный, С благоговением где по воскресным дням Я песни божеству певал священны;

Могилы вкруг него, обросшие травой, Неровными лежащие рядами, Куда ребенком я ходил искать весной Могилу ту, меж серыми крестами,

Где мой лежит отец... младенца своего, Меня лишь на заре моей лобзавший; Где, с тайным трепетом, я призывал его И милой тени ждал, ее не знавши?

Забуду ль вас, о мирные луга, Прикрытые со всех сторон елями, И обращенные под нивы берега, И вас, поля, усеянны камнями;

Вас, низки хижины, к потоку с двух холмов, Лицом к лицу, неправильно сходящи, И зыбкий, ветхий мост, и клади меж брегов, И темный лес, кругом села шумящий?

Забуду ли тебя, о Теблежский ручей, Катящийся в брегах своих пологих И призывающий к себе струей своей В жары стада вдруг с двух полей отлогих,

Где чащи ольховы, по бархатным лугам Прохладные свои раскинув тени, Дают убежище от зною пастухам И нежат их на лоне сладкой лени?

Когда, когда опять увидишь ты меня На берегу своем, ручей родимый? Когда журчание твое услышу я И на пологие взгляну долины?

И буду ли когда еще внимать весной, Как вдоль тебя, работу начиная, В лугах скликаются косцы между собой, Знакомую им песню запевая?

Увижу ли опять, как лето озлатит Твои поля, двукратно удобренны; Как нивы жнец кривым серпом опустошит, На полосе по целым дням согбенный?

По-прежнему бы там, веселый домовод, Я в осень ждал с посеву урожая, Иль, с заступом в руках, копал свой огород, Малину в нем, смородину сажая;

А в зимни вечера я слушал бы ловцов, Как днем, гоняяся на лыжах легких С борзыми по снегам, в глуши лесов, Они стада травили зайцев робких!

Настанет ли пора опять в свой низкий дом Под кров соломенный мне возвратиться, Сквозь тусклое стекло смотреть на лес кругом И с прежними друзьями веселиться?

Я вас приветствую, о милые мои, Протекших ранних лет друзья драгие! Любите ввек свои приволжские край, Благословенные и нам родные!

Природа нежит вас, как мать своих детей: Цветите, как в долинах ароматных Цветут у вас цветы; живите средь полей Наследственных и хижин благодатных!

За рубежом родным утех для сердца нет! И обольстясь, как я, приманкой счастья, Вы тщетно стали бы, перебегая свет, Искать себе приюту от ненастья!

Пускай всегда челнок ваш в пристани стоит И пенные под ним не ропщут волны! Смотрите с берега, как зыбь в морях кипит, Боязни чуждые и счастья полны!

Когда же мой челнок к родимым берегам, Когда опять попутный ветр пригонит И снова странник ваш на грудь своим друзьям Усталую от дум главу преклонит?

Примите, милые, далекие друзья, Сердечные мои воспоминанья! По гроб душою к вам стремиться буду я И ваши тайно все делить желанья.

А ты, сокрытое село в своих лесах! Тебе певец, подъемля к небу руки, Тебе, горячею мольбой, всех молит благ И в дань шлет тихие сердечны звуки.

Пустыня милая, прелестная своим Невозмущаемым уединеньем! С какой я радостью б, по просекам глухим, Влетел в тебя! С каким бы восхищеньем,

Заботы бросив все на берегах Невы, Домашним образам я поклонился И, запершись в тиши от шуму и молвы, На ложе сладостном опять забылся!