Кому в эмиграции жить хорошо - Саша Черный

Саша Черный.

Кому в эмиграции жить хорошо

I

Однажды в мглу осеннюю,Когда в Париже вывескиГрохочут на ветру,Когда жаровни круглыеНа перекрестках сумрачныхЧадят-дымят каштанами,Алея сквозь глазки,-В кавказском ресторанчике«Царь-Пушка» по прозваниюСошлись за круглым столикомЧернильные закройщики -Три журналиста старые -Козлов, Попов и Львов…И после пятой рюмочкиРассейско-рижской водочкиВдруг выплыл из угла,- Из-за карниза хмурого,Из-под корявой вешалки,Из сумеречной мглы -На новый лад построенныйВзъерошенный, непрошеныйНекрасовский вопрос:Кому-де в эмиграцииВ цыганской пестрой нацииЖивется хорошо?Козлов сказал: «Наборщику»,Попов решил; «Конторщику»,А Львов, икнувши в бороду,Отрезал: «Ни-ко-му».Опять прошлись но рюмочкеИ осадили килькою,Эстонской острой рыбкою,Пшеничный полугар.Козлов, катая шарикиИз мякиша парижского,Вздохнул и проронил:«А все-таки, друзья мои,Ужели в эмиграцииНе сможем мы найтиНе то чтобы счастливого,Но бодрого и цепкогоЖивого земляка?На то мы и газетчики,-Давайте-ка прощупаемВсе пульсы, так сказать…Пойдем в часы свободныеПо шпалам по некрасовским,По внепартийной линии,По рельсам бытовым…»Попов, без темперамента,Как вобла хладнокровная,Взглянул на потолок:«Ну, что ж, давай прощупаем.С анкетами-расспросамиМы ходим к знаменитостямВсех цехов и сортов;К махровым кино-барыням,К ученым и растратчикам,К писателям, издателям,К боксерам и раджам.Пожалуй, дело ладное,По кругу эмигрантскомуПройтись с карандашом…»А Львов пессимистическиПотыкал в кильку спичкою,Очки прочистил замшеюИ наконец изрек:«Искать Жар-Птицу в погребеЗанятие бесплодное,-Но что же, за компаниюПойду и я на лов…»Козлов мигнул хозяину -Сейчас, мол, кончим, батенька.Уж полоса железнаяДо половины с грохотомСпустилася на дверь…«С кого начнем, приятели?»-Спросил Козлов задумчиво.-«С наборщика, с конторщика,Пожалуй, не модель?»«Давайте, други милые,Начнем хоть с маляров.Профессия свободная,Веселая, доходная…» -Промолвил Львов с усмешкою,И зонтик свои встряхнул.Пошли ночною улицей,Сутулые и хмурые,И молча распрощалисяУ бара на углу…

III

К почтенной русской пифииВарваре Теософченко,Как ситцем на прилавочке,Торгующей судьбой, -Ввалились ранним утречкомТри пациента странные:Какой они профессии,Какого рода-звания,Сам бес не разберет…Как тыква перезрелая,К ним подкатила радостноОрловской корпуленцииСырая госпожа.«Прошу. Озябли, голуби?Кто первый - в ту каморочку,А вы вот здесь покудоваПриткнитесь на диванчике, -Газетки на столе…»Но Львов сказал решительно:«Мы все втроем, сударыня, -А за сеанс мы вскладчинуПо таксе вам внесем».- «Втроем? Да как же, батюшка,Судьба у всех, чай, разная?Как сразу трем гадать?»Но даму успокоили:«Мы, милая, писатели,Мы сами предсказатели,Поди, не хуже вас…А вы уж нам по совестиСвою судьбу счастливуюРаскройте поскорей…Ведь вы, как доктор, матушка,Ведь к вам все ущемленныеПриходят за рецептами,А сам-то доктор, думаем,Ведь должен быть здоров?..»

Насупилась красавица,С досадой прочь отбросилаКолоду карт набухшуюИ тихо говорит:«Глумитесь, что ли, соколы?Да нет, глаза-то добрые,Участливые, русскиеУ всех у трех глаза…Не с радости гадаю я,А сами понимаете,И заяц станет знахарем,Коль нечего жевать…Не жалуюсь, голубчики,Клевала я по зернышкуИ утешала каждогоШирокою рукой.Кабы судьба треклятаяХоть хвостик бы оставилаОт всей моей от щедрости, -Ни одного несчастногоСредь нас бы не нашлось…Эх, сколько горя горького,Бескрайнего, бездонногоВ каморку эту теснуюТекло, лилось рекой!Ведь я же тоже, милые,Не истукан бесчувственный,Не янычар с кинжалищем,А русский человек.Да вот теперь и тюкнуло:Клиенты все посхлынули…Поди, не верят болееНи картам, ни судьбе.Да и с деньгами, яхонты,Все нынче подтянулися:Уж лучше съесть две порцииМонмартрского борща,Чем зря с судьбой заигрывать -Доить ежа в мешке…Вот и сижу счастливая, -Вяжу жилеты теплыеДа по домам окраиннымЗнакомым разношу -Коли у вас в редакцииКому-нибудь понадоблюсь, -Свяжу в кредит, родимые,Хоть тридцать лет носи!..»Приятели почтительноГадалке поклонилися,Сверх таксы расплатилися,Вздохнули и ушли.

IV

Час от Парижа - много ли?По тишь в полях безмерная,Вокруг усадьбы крохотномКрутым кольцом стена.Каштаны оголенныеМотаются-качаются,Луна, бельмо печальное,Над кровлей ворожит…А из окна вдоль дворикаЖелтеет свет полоскою.Тепло и столовой низенькой…Хрипят-стучат часы.Приятели-анкетчикиПьют чай с вареньем яблочнымУ круглого столаИ слушают задумчиво,Как голосит комарикомПузатый самовар.Их добрая знакомая,Дородная хозяюшкаАгафья Тимофеевна,Шестое выдув блюдечко,Ладонью губки вытерлаИ начала доклад:«Что вам сказать, затейщики?Живу-дышу, не жалуюсь,Мои испанки-курочки,Могу сказать, не хвастаясь,Известны всем вокруг.Пером, как уголь, черные,Дородны, как боярыни,Штаны на ножках - с муфтою, -Не куры, а орлы…И яйца, что гусиные, -Чуть наберу лукошечко -Не донесешь до станции,С руками оторвут.Но, как раба последняя,Весь день-деньской я в хлопотах, -С зари помет выскребывай,Курятник подметай,Да тачку при из лавочкиС пшеном иль с кукурузою, -Едят мои испаночки,Как батальон солдат…Все, почитай, что выручу,Они же сами слопают,А я с моей племянницейОстаточки жую.Ни именин, ни праздников,Среда ли, воскресение,Одним лишь руки заняты,Одним башка затуркана:Корми, лечи и чисть.А летом… сверх пропорцииДругие удовольствия, -То вдруг подроют сеточку,Здоровые ведь, бестии! -И шасть к соседу в сад…Летишь, скликаешь, мечешься.За вес, что смято-склевано,Свои яички кровныеНеси соседу в дань…А ястребы? А коршуны?А крысы с ближней мельницы?Повадились, проклятые,Прорыли ход под сеткоюИ задушили, аспиды,Четырнадцать цыплят…»

Агафья ТимофеевнаСедьмое блюдце налила,Подула и отставилаИ кротко говорит:«В усадьбе этой, милые,Конечно, есть счастливые,Да только уж не я…» -«А кто?»- привстав над креслицем.Спросил Козлов стремительно,«Да, куры, куры, батюшка!Живут в тепле и в сытости,Без горя и забот…Не я ль при них поденщица?Не я ль за них уборщица?А им, вальяжным барыням,Всего лишь и хлопот -Знай с петухом амурничай,Да яйца от безделияПо всем углам неси…»

Три друга рассмеялися,И в старом самоварчикеТри рожи добродушныеШироко расплылись.

V

Козлов сидел с коллегамиУ милой Веры Павловны,У тетушки своей,И слушал, как расписывалПриехавший из АфрикиРоссийский эскулапЖитье свое гвинейское,Похожее на взмыленный,Бенгальско-экзотический,Благополучный фильм.Да-с… Земство наше черное,Дремучее, просторное,Не то что здешний быт.Я тачку эмигрантскуюВ Европе бросил к лешему, -В просторах вольной АфрикиВрач - первый человек…Как шаха, на носилочках,Внесут в село гвинейское,Навстречу населениеГремит в жестянки ржавые,Трясет задами в ракушках -Приветствует врача…Вождь лучшую мне хижинуОтводит средь селения,Подносит в дар мне идолаС огромнейшим пупком,«Бой» тащит фрукты, курочкуИ столик раскладной…Поешь, покуришь вволюшку,Страж в очередь покорнуюДля оспопрививанияСгоняет весь народ.Мой фельдшер - вакса черная,Как колдуну заправскому,Подносит мне почтительноВсю огненную снасть…Объедешь всю епархию,В поселок свой воротишься, -Ложись в гамак под пальмоюИ виски дуй со льдом.То в шахматы с учителемПод баобабом срежешься,То в теннис перекинешьсяОт скуки сам с собой…Иль на охоту с неграмиВ ночную пору тронешься, -Осветят глушь прожектором,Пали в любые встречныеГорящие глаза.Домой придешь с трофеями:Пантера, рысь ушастая…И камушком завалишьсяПод полог на кровать.А утром, после душика,Закажешь завтрак повару,Для аппетита сделаешьТурнэ велосипедное, -Удав-подлец с тропиночкиПрочь в заросли ползет,В ветвях мартышки щелкают,Да бабочки гигантскиеТрепещут над рулем…Вернешься свежий, встрепанный,Пойдешь в амбулаторию:Волчанки, грыжи, зобики,Слоновая болезнь…»

«Не служба, а варение.Так, стало быть, вы счастливы?» -Спросила Вера Павловна,Козлову подмигнув.Врач ухнул рому в чашечкуИ стрелку перевел:«Как вам сказать, сударыня…В подводном царстве сказочномБыл счастлив ли Садко?Без русского без берегаКакое, к черту, счастие!Все дальше он, все мглистое, -О чем тут говорить…Как сыч в лесу таинственном,Один я там торчу, -При всем благополучии,За два-три года в АфрикеЛишь раз от попугая яДобился русских слов…»Врач посмотрел на чашечкуИ, морщась, выдул ром.

VIII