Диалог с Грилоталпой - Герберт Уэллс

Герберт Уэллс

«Диалог с Грилоталпой»

Herbert George Wells

«A Talk with Gryllotalpa» (1887)

Однажды я разглядывал иллюстрацию к той части «Путешествия пилигрима»[1], где мы узнаём, как Христианин, идя Долиной Уничижения, встречает Аполлиона[2]; и представление художника так хорошо сочеталось со многими вещами, о коих я размышлял тогда, что я не смог удержаться и написал кое-что по этому поводу. Достойный человек, нарисовавший сию картину, столь старательно изобразил небо, что, полагаю, это было самое жуткое небо, когда-либо виденное мною на картинах, ибо в некоторых местах были чернильные облака, в других сверкали молнии, а кое-где падали звёзды. Ещё один участок неба был так искусно раскрашен киноварью и жёлтым, что казалось, будто под ним разверзся ад. А вот нижняя часть картины была чрезвычайно холодной и безлюдной. И, после долгих поисков, я обнаружил, что художник не забыл ни о Христианине, ни о дьяволе, но поместил в середине картины две самые маленькие фигурки, каковые только можно было изобразить.

И вот, когда я предавался размышлениям о сей картине, кто ещё мог зайти ко мне, как не мой друг Грилоталпа[3], сразу же пришедший в неистовое восхищение от подобной композиции.

Итак, Грилоталпа, истово отдавшийся новому учению, сразу же обратился к «бесконечной ничтожности людей», и рассказал множество замечательных вещей о лазурных глубинах бесконечного пространства и звёздных небесах, а также о дальнейшем путешествии расы, назначенном нам эволюцией; и тут мне показалось, что кое-что из этого он уже мне вещал.

Тогда я сказал Грилоталпе:

— Грилоталпа, слушать твои рассуждения о картине, что до сих пор мне не слишком нравилась, подобно вкушению грецких орехов с холодным мясом. Ты действительно чувствуешь себя подобно Христианину на этих просторах?

Грилоталпа ответил:

— Полагаю, старина, что картина эта, что для тебя, несведущего в необъятных тайнах физической науки, кажется такой пресной, является наиболее грандиозным изображением места человека, чем любая из виденных мною за последнее время. Давняя традиция изобразить большого человека и дьявола чуть покрупнее неправильна во всех отношениях. Человек — это меньше, чем точка в бесконечной вселенной. Он — звено в бесконечной цепи причинно-следственных связей и слагаемое в безграничной сумме.

— Постой, — перебил я его, — и для кого же таков человек?

Весьма удивлённый Грилоталпа ответил:

— Для меня.

— Кажется, — изрёк я, — ты, должно быть, обладаешь весьма обширным умом; что же касается меня, то я могу представить себе человека только как величайшую вещь в моём мире.

— Ах, — воскликнул он, — я вижу, ты ничего не смыслишь ни в описательной астрономии, ни в умозрительной химии, ты не знаком с доктриной убывания энергии[4], не изучал этиологию, заглядывающую в поисках первопричин в прошлое лишь затем, дабы увидеть, насколько оно бездонно; ты также не воспринимал физиологию взглядом психолога.

— То правда, Грилоталпа, — я согласился, — что я даже не попробовал подступиться ни к одной из этих вещей, но ты, испивший чашу знания до дна, может быть, скажешь одну вещь, коею мне любопытно узнать? Чем вы, люди нового учения, измеряете вещи, раз говорите, что планетная система — это нечто большее, чем человек?

Он ответствовал:

— Астрономическими единицами, а также милями, футами и дюймами, — и, кажется, взглянул на меня несколько свысока.

— Тогда, — сказал я, — не презирай меня, о Грилоталпа, но мне кажется, что существует некий эффект общей перспективы, что вы, люди нового учения, упускаете из виду, разбирая Вселенную на части и исследуя эти куски. Солнце может быть гигантским объектом за миллионы миль отсюда, но здесь оно не больше, чем видится глазу. Ваш долг помогать развитию человечества, несомненно, огромен, но с каждым днём перед вами становится всё яснее ваш долг служить своему ближнему.

Я не буду рассказывать, что мне на это сказал Грилоталпа, ибо люблю, чтобы последнее слово всегда оставалось за мной. И, по правде говоря, я вряд ли мог бы воспроизвести те странные высказывания, касающиеся «абсолютных истин» и прочих непостижимых (для меня) вещей.

Перевод — Антон Лапудев

Примечания

1

Джон Беньян. Путешествие пилигрима в Небесную страну (1678–1688).

2

Аполлион, повелитель бездны. Преграждает Христианину путь и пытается заставить его вернуться в Город Разрушения.

3

То есть «кротовый сверчок», прозванный так за свой внешний вид и повадки (Г. У.). Gryllotalpa (лат). — медведка.

4

То есть Второе начало термодинамики.