Прошлое в квадрате - Константин Фрумкин

Константин Фрумкин

ПРОШЛОЕ В КВАДРАТЕ

«Нет ничего скучнее в прессе, чем когда журналист берёт интервью у журналиста. Этого хмыря, конечно, в отличие от меня, титулуют «публицистом», но по сути — одно и тоже, и всё это — явный признак, что газета не знает о чём писать».

Так думал молодой репортёр, получивший редакционное задание взять интервью у публициста Н. Интервьюируемый был тем, что называется «политическим аналитиком», но не из ведущих, скорее рядовой труженик политического комментария. Однако, всё же не вполне рядовой. С некоторого момента этот ничем не примечательный, и даже не состоящий в штате никакой редакции автор статей стал получать известность как человек действительно, то есть без дураков способный предвидеть развитие событий. Прогнозистов и аналитиков, которые задним числом говорят, что «к сожалению, события развиваются как я и предсказывал» — и говорят это, как бы события не развивались — таких в родимой прессе хватит на несколько разведывательных батальонов, но вот чтобы ясно и недвусмысленно предсказать, и при этом делать это не однажды случайно, а периодически — это, при всём уважении к искусству политического прогноза, явление уникальное. Заметили публициста после того, как он несколько раз подряд правильно предсказал развитие событий по сценарию «с кровью и стрельбой», причём предсказал с такой нехарактерной для аналитического прогноза уверенностью, что закрадывалась мысль о пророческом даре автора. Пиком славы Н. стал пассаж, написанный одним из его коллег по четвёртой власти:

«Будущего конечно, не знает никто. Ни астрологи, ни футурологи, ни разведка. Знает лишь Бог. Ну и вот ещё разве что публицист Н. о чём-то догадывается».

Газета, на страницах которой Н. был назван вторым по осведомлённости после Бога, разумеется не могла не послать к нему интервьюера, чтобы выяснить, с кем же имеет дело поражённая и восхищённая общественность: с гением анализа или с гением интуиции?

Впрочем, посланный репортёр, хотя и держал своё мнение при себе, но относился к заданию весьма скептически. Успех прогнозисту приносят удача и здравый смысл. Да, у кого-то их больше, но спрашивать откуда — лучше просить рок музыкантов пересказать словами свои мелодии.

Обдумывая будущее интервью, заранее скучающий репортёр думал, что начать его придётся с того, что «внешне пророк выглядел ничем не примечательно». Однако, прибыв на квартиру публициста, он понял, что ошибся. Пророк выглядел как пророк — с измождённым лицом и горящими глазами. Вопрос об источнике прогностических удач привёл его в явное волнение, и он ответил фразой довольно странной:

— Я давно ждал, когда мне зададут этот вопрос. Но честно говоря, до сих пор не решил, стоит ли говорить в ответ правду.

— Стоит, — уверенно сказал репортёр и энергично закивал головой, не особенно веря в колебания такого рода и желая поскорее проскочить «увертюру».

— Дело в том, — сказал публицист-пророк, глядя сквозь собеседника, — что как вы выразились «источник» есть вещь не только с точки зрения нормального человека совершенно невероятная, но и просто трудная для понимания.

— Тем лучше, — сказал репортёр, и чуть не ляпнул «для материала». Но не желая выдавать цинизм профессионального охотника за сенсациями, мгновенно придумал объяснение своей реплики:

— Удивительное явление и должно объясняться удивительными причинами.

Репортёрская находчивость сыграла свою роль. Пророк решился.

— Ну что же, молодой человек. Я не знаю, поймёте вы меня или нет, поверите мне или нет. Первое вполне возможно, но второе — вряд ли. Однако мне давно хотелось поделиться своей тайной. Хотя тайна она не потому, что я её скрываю, а потому что её некому рассказать. Но наше интервью пусть будет просто поводом, чтобы я смог высказаться. И когда-нибудь, кто-нибудь сможет его оценить. Скажем так: возможность делать более или менее точные политические прогнозы имеется у меня благодаря обладанию особым мистическим, или, если хотите, парапсихическим даром.

— Вы парапсихически предвидите будущее, — уточнил репортёр, а про себя подумал: «Врёт, конечно. Но хоть материал будет не скучный».

— Нет, будущее мне неизвестно. Скорее мне известно прошлое. Но благодаря этому у меня есть критерий, по которому я оцениваю текущие события.

— Значит, вы способны видеть прошлое?

— Ну, не то, чтобы видеть… Мне известно прошлое. Но не то прошлое, что известно вам. Мне известно прошлое, которое прошло. Прошедшее прошлое. Прошлое в квадрате.

— Но ведь, — репортёр несколько секунд придумывал проясняющий вопрос, — всякое прошлое уже прошло.

— Я помню такое прошлое, которое не только прошло, но изменилось и заменено на другое.

— Нельзя ли поподробнее? — это вопрос вырвался мгновенно и бездумно, сработал условный рефлекс. Сознание же репортёра только успело снабдить вырвавшуюся фразу безмолвным комментарием, что с одной стороны нельзя требовать разъяснения для бреда, а с другой стороны автор трезвой и зачастую довольно приземлённой политической публицистики не может оказаться совсем уж безумным.

— Я предупреждал, что это трудно понять. Но попробую объяснить по порядку. Вы знакомы с теорией пространственно-временного континуума?

— Это что-то в том роде, что время — это четвёртое пространственное измерение?

— Верно. Пространство со временем представляют собой единое четырёхмерное тело. И настоящее и прошлое уже существуют, но только не видны человеку, который движется вдоль по этому четырёхмерном телу, от прошлого в будущее. Теперь вторая посылка. Когда мы воздействуем на какое либо тело, ну, например, ударяем по кирпичу, то мы оказываем воздействие на весь кирпич, а не только на точку удара. Так?

— Конечно. В природе всё взаимосвязано… кажется диалектически.

— Отлично. Теперь смотрите: когда мы воздействуем на тело, последствия воздействия распространяются от точки воздействия во все стороны. Когда камень падает в воду, то поднятая волна идёт от места падения во все стороны в виде круга. Когда мы, опять же, ударяем по кирпичу, то вибрирует весь кирпич, и не бывает так, чтобы по левую сторону от удара вибрации ощущались, а по правую — нет. Так?

— Вроде бы, — без энтузиазма подтвердил репортёр. Он уже был знаком с сумасшедшими, излагавшими свои теории о сущности мироздания. Они тоже всегда начинали с разжёвывания очевидных вещей. Но ждать, что эта очевидность продлится до конца беседы не приходилось. Репортёр знал, что сначала будет всё понятно, а затем последует логический скачок — и беседа перейдёт в область диагнозов. И он почти не ошибся.