Год багульника. Осенняя луна - Джен Коруна

Год багульника

Осенняя луна

Глава 1. Лицо в дыму сикоморы, или День откровений

В храме Луны было тихо и пусто, как и всегда в полуденное время — жрецы собирались только после заката. Солнечные лучи лениво скользили по белым мраморным стенам, изукрашенным резьбой, бликами оживляли гладкую поверхность воды в небольшом круглом бассейне. Окаймленный бортами из полированного камня, он стоял по центру главного зала, над ним высилась высеченная из мрамора фигура прекрасной женщины с длинными прямыми волосами. Тонкое скуластое лицо женщины было слегка опущено — казалось, она любуется своим отражением в тихой воде источника. Правда, тихой эта вода бывала только днем: вечером, под светом луны, она оживала, вспыхивала, освещая все вокруг. Именно здесь, вокруг целебного колодца, происходили основные таинства Эллар; одетые в белое веллары становились в столб лунного света, и действо начиналось…

Само же здание храма имело форму восьмигранника, увенчанного круглым куполом. Центральная часть потолка открывалась по вечерам с помощью специального механизма — через него лунные лучи попадали внутрь. Днем же купол был закрыт, свет поступал только сквозь небольшие вытянутые окошки в стенах. Немного в стороне от источника, в полумраке, виднелся длинный каменный стол: это был алтарь Эллар. На нем лежали привядшие за день цветы — их приносили те, кто обращался к богине с просьбами. Однако сейчас никого из молящихся не было. Единственным, кто находился в это неурочное время в храме, был одинокий юноша среднего роста с белым волосами до плеч, одетый в темно-синий костюм — знак принадлежности к дому Сильвана. У него было нежное утонченное лицо с чуть выпирающими скулами и большие синие глаза. Богатый легкий костюм окутывал гибкую стройную фигуру. Даже по эльфийским меркам он был еще очень молод — если бы не серьезный взгляд широко расставленных глаз, он бы казался почти ребенком. Таких, как он, называли внуками богини — пойдет еще несколько зим, прежде чем он сможет присоединиться к сыновьям Эллар.

Ну а пока он занимался тем, что с не в меру серьезным выражением лица водружал на мраморный стол тяжеловесную конструкцию. Она представляла собой вогнутый медный поддон на чугунной треноге — такую посуду обычно использовали для воскурения благовоний. Юноша почти установил его на столе, как вдруг послышался легкий стук в дверь. Эллари легко подбежал к двери и открыл ее. Точно обрадовавшись такому случаю, солнечный свет снопом ворвался в прохладу святилища, вслед за ним в зал шагнул высокий эльф в скромной коричневой одежде.

— Кравой, ну наконец-то! — воскликнул одинокий обитатель храма. — Я уж думал, ты никогда не придешь!

Жрец солнца прищурился, напрягая зрение после резкого перехода от яркого солнца к полумраку.

— Ан эйоли, ?Иштан, — проговорил он. — Ты так срочно хотел меня видеть, что даже страшно представить, что ты собираешься мне продемонстрировать.

По юному лицу эллари скользнула хитрая улыбка, отчего оно стало еще симпатичнее — не зря белокурые жрицы Луны давно уже бросали в сторону пригожего веллара мечтательные взгляды…

— Сейчас, сейчас! — затараторил он. — Ты просто в обморок упадешь, когда узнаешь! Кстати, я ведь еще не поздравил тебя — вы с Моав такие молодцы, что нашли свитки. Мы с отцом сегодня отнесли их сокровищницу — там они будут в безопасности. Вот только третий бы добыть, и все!

При упоминании о свитках у Кравоя дрогнуло в груди — он вспомнил свое прощание с Моав. Только бы с ней все было хорошо! Однако сейчас его переживания были неуместны — сделав усилие, он снова улыбнулся.

— Два из трех — это уже успех; думаю, скоро они все будут в сборе. Ну а теперь, давай рассказывай, что за тайну ты намерен сегодня мне открыть.

Юноша торжественно подвел его к столу с громоздящимся на нем приспособлением и гордо заявил:

— Вот!

Солнечный эльф недоуменно заглянул внутрь поддона, но ничего там не увидел, кроме нескольких белых палочек.

— Это и есть то, от чего я должен упасть с обморок?

— Ты что, не видишь! Это — смола сикоморы! — с видом оскорбленного знатока своего дела отозвался тот, кого называли Иштаном.

Кравой на всякий случай еще раз взглянул на палочки — они выглядели не слишком убедительно.

— Ну и что с того, что это смола? — все еще не понимая, спросил он.

Иштан весь встрепенулся.

— А то, что с ее помощью можно узнать все, что угодно! Ты понимаешь, ВСЕ! Даже то, чего не должен знать никто на свете.

Кравой потер смуглый лоб.

— Это что же, например?..

В синих глазах эллари мелькнул хитрый огонек.

— А, например, то, кому досталась половина твоей души!

— Да ну?! — удивленно воскликнул Кравой — он вмиг оживился, и теперь выглядел куда более заинтересованным. — Что, правда?

Иштан горделиво выпрямился — изумление краантль было ему приятно.

— А то! Я сам придумал этот метод — с его помощью можно задавать вопросы и получать ответы. Вот сейчас разожжем, и все узнаем… — сказал он и тут же с важностью добавил: — Учти, ты мне будешь должен — такое знание не каждый день открывается!

Кравой широко улыбнулся — как же прекрасна пора на границе молодости и детства! Как жаль, что она так быстро проходит…

— Ладно, — ответил он, складывая руки на груди. — И чего же ты хочешь?

Иштан взбодрился.

— Пообещай, что выберешь меня, чтобы поливать вас водой в храме Луны, когда ты возьмешь Моав на сердце. Хорошо?

Кравой тут же помрачнел — точно набежавшая туча закрыла солнце. Значит, Лагд никому не сказал о решении Моав…

— Этого я тебе обещать не могу, — глухо ответил он.

Юноша вскинул тонкие брови.

— Это почему же? Ты ведь скоро станешь ее кейнаром, правда? Об этом уже все знают!

— Не имей привычки лезть не в свое дело! — резко, почти грубо, оборвал его краантль.

Иштан в недоумении уставился на друга — он еще никогда не слышал, чтобы тот так разговаривал. Детская обида поднялась в его душе.

— Ну и не надо! — надулся он. — Не больно-то и хотелось! Хочешь пригласить кого-то из своих друзей вместо меня, так и скажи.

Укор совести больно кольнул Кравоя — и чего он взъелся на мечтательного юношу, он же здесь совсем ни при чем. Пытаясь загладить свою вину, он подошел к Иштану и тепло положил ладонь ему на плечо.

— Слушай… Ты прости, что я тебя обидел. Просто я не привык говорить так открыто о некоторых вещах…

Лунный эльф с робкой улыбкой поднял на него взгляд. Кравой вздрогнул — эти глаза, такие синие и глубокие, точь-в-точь, как у сестры! И эта доверчивая улыбка… Воспоминание о Моав заставило сердце сжаться, но он тут же взял себя в руки. Он дружески потрепал веллара по плечу.

— Ну что, забыли?

— Забыли, — смущенно усмехнулся Иштан.

— Ну если забыли, тогда продолжаем разговор. Кстати, а ты сам-то видел своего авлахара?

Юный эллари потупился.

— Эээ… Нет… Я решил, что я еще не готов, что надо сначала набраться сил, и вообще…

— Да уж, а то вдруг он как замяучит, да как выпрыгнет! — рассмеялся Кравой. — Ладно, надеюсь, я со своим справлюсь. Так когда же мы узнаем страшную тайну авлахии?

Веллар снова деловито засуетился вокруг поддона. Он достал спички, чиркнул ими и осторожно поднес огонек к одной из палочек. Кравой внимательно следил за его действиями.

— А что мне надо делать?

— Сейчас расскажу, — не отрывая взгляда от огонька, ответил Иштан — его глаза азартно сияли.

Наконец, смола занялась. Иштан подождал, пока пламя станет чуть-чуть больше, затем задул его. По храму струйками поплыл сизый дым. Лунный эльф развернулся к Кравою.

— Значит, так — ты вдыхаешь дым, пока тебе не начнет казаться, будто это вовсе и не ты, понял?

Кравой нахмурился.

— Примерно. А как я узнаю, что это уже не я?

— Не переживай, ты не ошибешься, — улыбнулся Иштан. — Если тебе начнет что-то казаться, значит, процесс пошел.

— Ну, и что дальше?

— А дальше ты должен думать о воде.

— О чем?!

— О воде, — терпеливо повторил веллар. — Думай о том, как она выпадает дождем, как он впитывается в землю и проходит по ней до самых корней растений. Представь себе, как вода поднимается по стволу дерева, как напитывает его.

— И все? — подозрительно спросил Кравой.

— Нет, не все, — передразнил его Иштан. — Потом представь себе дождь над Синв-Ирилем, как его прозрачные капли смешиваются с черными водами озера. Ну а затем тебе останется самая малость — соединить в своем воображении эти два пути воды, понять, что это — одна и та же нить, соединяющая все на земле.

Карие глаза Кравоя просияли.

— Кажется, я понимаю, о чем ты говоришь! — радостно произнес он.

Иштан бросил на него внимательный взгляд и посторонился, освобождая место у дымящегося поддона.

— Ну, тогда подходи.

Солнечный эльф осторожно приблизился и наклонил вперед голову; белесый дым тут же обвил ее, точно пылью припорошив золотистые волосы.