Аптечка номер 4 - Булат Альфредович Ханов

Булат Ханов

Аптечка номер 4

✳

Москва

directio libera • 2023

УДК 821.161.1–313.1

ББК 84стд1-443

Х19

Работа над книгой частично велась в резиденции Дома творчества Переделкино

Ханов, Булат

Аптечка номер 4. М: directio libera, 2023. — 192 с.

Повесть Булата Ханова посвящена всем тем, кому выпадет жить в прекрасной России будущего, а также прошлым, нынешним и будущим эмигрантам. Это роуд-стори о возможности спастись бегством из непридуманных обстоятельств.

ISBN 978-5-6050668-3-5

© Булат Ханов, текст, 2023

© Издательство directio libera, оформление, 2023

Оглавление

Мир ловил их

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

Мир ловил их...

Эта повесть — про Гензеля и Гретель. Напомню, это мальчик и девочка из старинной немецкой сказки, которых как только не убивали и как только не предавали взрослые. В сказке дети спаслись, потому что им очень хотелось выжить, а еще они были умными и милосердными. Мальчик и девочка из повести «Аптечка номер 4» родились в другом времени и в другой стране. Но взрослые вокруг все так же верны себе и если не могут отделаться от поколения некст по-тихому, то пытаются его сожрать. Кстати, в этой книге, как и в старинной сказке, тоже есть пряничный домик с ведьмой — за долгие века в нем переменилось все, кроме сути. И в пряничном домике по-прежнему происходит самое страшное: рушатся последние надежды на то, что с этой судьбой и с этой страной можно хоть как-то договориться. Гензель и Гретель нашего времени снова пытаются выжить, хотя теперь их инструментарий — не ум и сердце, а образование и убеждения. Смогут ли они сказать о мире взрослых, — то есть о нашем с вами мире, — что он ловил их, но не поймал?

Павел Решетников

1

— Сначала думал, что это для неисправимых вводят. Для педофилов, для душегубов конченых. Помните ведь Тульского сборщика? Какие мерзости вытворял…

Тульского сборщика — точнее, его образ из СМИ, — я помнил прекрасно. Журналисты постарались, чтоб каждая деталь. Маньяк охотился на маленьких девочек, потерявших отцов, и ложкой выковыривал жертвам глаза. На процессе тип лыбился в камеру и нахваливал гуманное российское правосудие, которое в любом случае сохранит ему жизнь.

Из каждого утюга толкали мысль, что пощадить выродка будет величайшим преступлением против человечности. Больше остальных усердствовал патриарх.

А теперь я ехал в прокуренном салоне и слушал по радио, как высшую меру присудили какому-то растратчику. Снова не педофил, какой сюрприз.

Двадцать третий приговор за неполный год. Многие со счета сбились.

— В Америке тоже смертная казнь есть, — продолжил водитель. — Гонят по вене хлорид калия и снимают на камеру, как человек без воздуха корчится. Звери просто.

— Живодеры проклятые, — сказала Зарема. — А как они Югославию бомбили, ух!

Водитель не распознал иронию.

— Ирак еще, — сказал он. — Афганистан, Ливию. Белым фосфором выжигали.

— Вьетнам, — продолжила Зарема. — Лаос.

Я осуждающе посмотрел на нее. Договорились же.

Иногда у меня складывалось впечатление, что в глубине души Зареме происходящее нравилось. Сама идея смертной казни открывала горизонт возможностей. На это я намекнул подруге, напарнице, попутчице, как ее там, — в первую встречу.

Мы гуляли в парке. Там уже не стригли газон и не продавали мороженое, как три года назад. Удивительно, как мало надо, чтобы придать пустынный облик.

— Они распахнули ящик Пандоры, — сказала Зарема. — Все, кто топил за отмену моратория, испытают последствия на своей шкуре. Спорить готова.

— То есть вы, клятые коммуняки, как только придете к власти, первым делом зачистите старую элитку? — уточнил я.

— Ты против?

— Левакам не терпится развязать новый террор. И нет лучшей отмазки, чем преступления прежних властей.

Зарема остановилась.

— Во-первых, никакие они не прежние, а очень даже нынешние. А во-вторых, тебе самому страсть как хочется, чтобы упырей, которые тобою правят, свергли и стерли в порошок. Ты мечтаешь о народных мстителях, которые бы воплотили твои фантазии о насилии над «элиткой». И когда фантазии воплотят, этих мстителей ты, весь такой в белом пальто, обзовешь садистами и террористами. Я права?

Судя по всему, своим вопросом я попал в цель.

Зарема тоже выстрелила в яблочко.

Прозвучит до неприличия романтично и старомодно, но познакомились мы в приложении для свиданий.

На аватарке она, завернувшись в красный флаг, встречала на балконе летний рассвет. Зарема, 23.

С первой встречи она взяла высокую планку доверия:

— Чего ты больше всего боялся три года назад?

— Полысеть к сорока. Особенно спереди.

Чистая правда. С отвращением воображал картину, как плешь пойдет в наступление одновременно со лба и с боков. Медленно и неумолимо выжрет пространство до самой макушки, устроит там пустыню. Если уж лысеть, то с темени.

— А я боялась родинки под нижней губой, — Зарема ткнула пальцем, чтобы я уж точно не ошибся. — С возрастом новообразования увеличиваются. К тому моменту, как стану старушкой, моя родинка вырастет до неприличных размеров. И из нее будут торчать длинные седые волоски.

В памяти всплыли образы из ужастиков. Когда у героя то щупальца проклюнутся, то