Королевская стража - Татьяна Талова

Талова Татьяна

Королевская стража

Глава 1. Бард и чернокнижники

Сегодня в Атчинецк пришел бард, а потому каждый посчитал своим долгом хотя бы заглянуть в «Хозяйского кота» и краем глаза посмотреть на лютниста и певца. Заглянуть просто так не получилось ни у кого, а потому трактир был битком набит посетителями.

Бард пел и пил, постепенно отдавая предпочтение второму. Была уже песня про дорогу, про шута, про красотку и про кошек. Была длинная баллада про несчастную любовь знатной дамы и безвестного рыцаря, потом не менее длинная «Песнь о герое Фенреке и гибели Ноэринг», после которой зашмыгали носом не только девчонки-подавальщицы, но и низенький трактирщик, похожий на сверчка. Потом бард залихватски подмигнул неизвестно кому и под простенький наигрыш поведал об очередной истории любви, — на этот раз сапожника Урде и благородной девицы Файлен, — только уже в весьма и весьма фривольных выражениях. Там все закончилось вполне мило и весело, и вдобавок герои песенки умудрились оставить в дураках старую злобную дуэнью прелестной девицы. А потом он пел еще и еще, заставляя людей то смущаться, то грустить, то хохотать. И дальше — совсем уж непонятная песня про колдовство, оставившая какой-то неприятный осадок, который, впрочем, быстро исчез, как только менестрель, отложив лютню, допил одну кружку пива, поблагодарил за другую, высказал свою признательность хозяину трактира, пошутил и посмеялся вместе со всеми.

Угрюмого вида мужик, сухощавый и длинноносый, сидящий в самом темном углу зала, откинулся на спинку стула и закусил губу. По лбу катились капельки пота. Его собеседница, невысокая и бледная, наоборот выпрямилась, сложив руки на коленях.

— Так не бывает… — прошептала она побелевшими губами. — Это… это… я не верила, что так… можно!

— Ты как всегда непростительно открыта… — мужчина едва шевелил губами, но женщина его прекрасно слышала. — Здесь слишком много людей.

— Перестань, Эдвин, — она отмахнулась и нервно пригладила каштановые волосы. — Никто нас не заметил. Мне просто понравилась песня.

— Обычная песня, чуть более странная, чем все остальные, но слова… банальность, Юсс, тебе ли не знать.

— Я не о том, и ты это понимаешь, — женщина побарабанила пальцами по столу. — Слова — вода, а вот голос — он может заморозить или превратить в пар. Эдвин… Этот бард знал, о чем поет!

— Не сомневаюсь, — названный Эдвином усмехнулся. — С таким-то голосом и внешностью, он не мог не знать в подробностях, какова бывает любовь девицы… будь эта девица хоть трижды «благородная»…

Юсс рассерженно засопела. Сердитость придавала девушке определенное очарование, но злить ее сильнее Эдвин рисковал редко.

— Иногда ты невыносим! Неужели ты не… Эдвин, посмотри на меня, иначе я усомнюсь в твоей любви к женскому полу!

Юсс обернулась, проследив направление взгляда Эдвина. Бард как раз вставал со стула.

— Ты куда это, бард?

— Сейчас, — невнятно отозвался певун и, широко улыбаясь, раскланялся на пороге трактира. Изящно раскланялся, несмотря на все кружки выпитого пива. Помимо монет, брошенных в чехол лютни, посетители высказывали свою признательность и бесплатным угощением — и здесь лютнист вновь не подвел, выпив все предложенное.

Бард вышел, споткнувшись об порог. Засмеялся вместе со всеми над собственной неуклюжестью (видно, растерял-таки проворность, показушно кланяясь), встряхнул светлыми волосами и громко хлопнул дверью.

— Да, — непонятно к чему сказал Эдвин. — Я решил сделать именно то, о чем ты не договорила. Юсс, ты знаешь, где…

— Знаю.

Эдвин стал осторожно продвигаться к выходу. Юсс удовлетворенно хмыкнула и принялась неспешно допивать вино.

Бард отошел недалеко — он стоял во дворе, одной рукой упираясь в стену «Хозяйского кота». Другая была прижата к губам.

— Лучше не сдерживайся, — посоветовал Эдвин. — Пиво здесь так себе, а в таких количествах просто невыносимо.

Подождав, пока желудок парня успокоится, Эдвин задумчиво поглядел на барда и улыбнулся:

— Красиво поёшь.

— Благодарю, добрый господин, — редко когда люди, привыкшие к похвале, так искренне ей радуются. — Я еще много сегодня спою…

— Не думаю, — Эдвин покачал головой. — Ты ведь знал, о чем пел в последней песне, не так ли?

— Д-да, — начавший что-то подозревать бард сначала отступил на шаг, но потом опомнился и уверенно ответил:

— Я пел о колдовстве и магах, о чем же еще. Это было ясно еще из названия.

— Опасная тема… ведь в горах не поют об оползнях, верно? Боятся…

— Верно, — менестрель не боялся, и это радовало. — Но в Даремле не казнят волшебников.

— Нет. Но ты можешь привлечь к себе лишнее внимание…

— Чье?

— Мое, например.

— Кто бы ты ни был, — щенок гордо вздернул подбородок. — Свои угрозы можешь оставить при себе.

— Ну, раз так… — Эдвин схватил шагнувшего барда за локоть и со всей силы ударил по лицу.

— Откуда ты знаешь то, что знать не должен? — быстро проговорил он. — Песня про магию. Про черную магию! Откуда она у тебя? Кого из колдунов ты знаешь? Что ты видел?

— Я не скажу, — прошипел бард, не пытаясь вырваться. — Значит, ты и есть этот чернокнижник, о котором говорят все вокруг?

Эдвин не ответил, усмехнулся.

— И кого ты скрываешь? Или что? Ты видел… ритуалы?

— Смею вам повторить, если с первого раза вы не расслышали, что я вам ничего не скажу, — светским тоном ответил бард. — И вы можете сломать лютню об мою голову, но я не…

— Маги не ломают лютни, — устало проговорил Эдвин. — Есть более действенные способы заставить тебя все рассказать…

Порталы всегда отнимали очень много сил, но страх, плеснувшийся в глазах менестреля, когда вокруг него и мага поднялся черный вихрь заклинания, того стоил. Эдвин рассмеялся тихо и зло.

Убежище Эдвина и Юсс находилось прямо под носом у жителей Атчинецка, взволнованных внезапными болезнями как людей, так и скота. Потрясающе старый и еще живой дом, пропитанный памятью бывших владельцев, ныне же совсем заброшенный.

— Даже не пытался вырваться?! — появившаяся в убежище Юсс едва не захлопала в ладоши. — Ты понимаешь, что это значит?

— Он трус? — предположил Эдвин, только чтобы поддержать ее игру.

— Нет! Трусливые всегда вырываются и просят о пощаде! — Юсс принялась ходить по комнате. — Он знал, что это бесполезно! Он и вправду знает… Он от кого-то узнал о чернокнижниках, а не просто выдумал ту песню…

— Красивую песню, — пробормотал Эдвин, косясь на лежащего в углу комнаты барда. Тот, несомненно, уже пришел в себя, но упорно прикидывался оглушенным. — Как ты думаешь, он согласится нам все рассказать в обмен на собственный язык?