Фатальное трио (СИ) - Белова Юля

1. С чего бы мне злиться?

Я смотрю на часы и прихожу в ужас. Опаздываю! Ну как же я не заметила, что столько времени пролетело. Это всё мои дурацкие стихи.

— Алексей Вильямович, вы меня пожалуйста извините, но мне уже бежать надо, — быстро заканчиваю я разговор и, не глядя на своего обескураженного литагента, выскакиваю из кафе.

Литагент — лишь название, толку от него мало, но всё равно неудобно получилось. Надо будет ещё раз извиниться, что сбежала. Я выбегаю за дверь и тут же оступаюсь, зацепившись каблуком за выщербленную плитку на крылечке. Лечу вперёд, но не успев даже осознать всего ужаса, оказываюсь в крепких и сильных мужских руках. Я поднимаю глаза и вижу вызывающе красивое лицо и столь же вызывающе ироничную улыбку, а ещё конопушки и рыжие кудряшки. Насмешливый взгляд зелёных глаз неотрывно следит за мной, и я даже успеваю на себя разозлиться за собственную неуклюжесть.

— Ой, Яр, ты как здесь? — с улыбкой спрашиваю я, оказавшись в его объятиях — мы же вроде договаривались, что ты будешь меня дома ждать.

— Ну я же тебя знаю, — Ярослав скептически усмехается одной стороной рта, — если бы ждал дома, мы бы точно опоздали. Поехали скорее. Ты в порядке, ногу не подвернула?

— Нормально.

Я запрыгиваю в его огромный джип и, откидываясь на спинку, немного расслабляюсь:

— Вообще, ты молодец, что заехал, а то бы сейчас ещё минут тридцать добиралась.

— Если б на крылечке не убилась.

Он смотрит спокойно, уверенно и немного покровительственно. Улыбается. Меня эта его улыбочка всегда подбешивает:

— Что?

Он только пожимает плечами, продолжая кривить губы.

— Из-за тебя бы и убилась. Видел, как к тебе спешила? Летела, как ракета. А ты чего не позвонил? Вдруг бы разминулись?

— Да мне по пути было, вот и заскочил. Гляжу в окно — сидишь со своим Сысоевым.

— Сысуевым, — машинально поправляю я.

— Битый час тебя прождал. По-моему, тебе секретарь нужен, чтобы следил за тобой, а то ты ни с чем не справляешься похоже.

— Вообще-то, я справляюсь, просто день сегодня дурацкий. Директор задержал опять со своими придирками да намёками, Сысуев не сделал, что обещал, но времени вон сколько высосал. Да и другое всякое. Так что не надо на меня наезжать. А ты и с секретарём ничего не успеваешь. В аптеку заехал?

— Хватить строжиться, училка. У тебя что, месячные?

Я распахиваю глаза:

— У тебя на всё одна причина. Ну что за проблемы могут быть у женщины? Ясно дело — месячные. Всё зло от них.

— Вообще-то говорят, что всё зло от баб, но я не верю. Я вот от тебя одно только добро вижу.

— Знаешь что, Ярик, ты меня не задирай. К тому же если бы ты не задерживался до ночи на работе, знал бы, когда у меня месячные.

— Ладно, не злись, — миролюбиво предлагает Ярослав, — У меня тоже день не задался, но ничего, приедем на вечеринку и сделаем кое-что важное.

Он поворачивается ко мне и подмигивает:

— Замахнём чего покрепче и хорошенько расслабимся. Знаешь, нам ведь действительно надо расслабиться. И чем быстрее, тем лучше.

«И знаешь, есть ещё кое-что важное, что нам надо сделать. И чем быстрее, тем лучше. Нам надо трахнуться», — вспоминаю я финальную фразу Элис из фильма «С широко закрытыми глазами». Элис — это почти Алиса, кстати. Ну-ну. После съёмок в этом фильме Кидман и Круз разошлись, между прочим.

Всю оставшуюся дорогу до дома мы молчим. Я закрываю глаза, позволяя тихой музыке и дорогому автомобильному парфюму попытаться меня успокоить. И чего я завелась, правда? Ярик же не виноват, что ему приходится работать за десятерых. И вообще, если бы не он, я бы сейчас косточки свои с асфальта соскребала.

Моя мысль постепенно летит дальше, и я начинаю придумывать, что надену на сегодняшнюю закрытую вечеринку в честь десятилетия клуба «Фут». Идти туда не слишком хочется, настроения вот как-то совсем нет, но Яр с таким трудом достал приглашения, что открутиться уже не получится.

У меня есть ещё ни разу не надёванное коктейльное платье от Семенихина — Ярик мне на день рождения подарил. Наверное, его и выберу… И серебряное кольцо с крупным аквамарином — под цвет глаз.

Когда в лифте мы поднимаемся из гаража, Яр неожиданно притягивает меня к себе и целует. Поцелуй получается страстным, со вкусом горькой мяты. Я обмякаю и проникаюсь к Ярику благодарностью. Это объятие и поцелуй мне как раз и были нужны сейчас больше всего. Я разрешаю его языку проникнуть в мой рот, чувствуя быстро нарастающую горячую тяжесть внизу живота.

Он прижимает меня к широкой груди, а я обхватываю его голову и чуть ерошу рыжие волосы. Лифт мягко останавливается и посылает тихий звук, сигнализируя, что мы уже на месте. Ярослав неохотно отстраняется и заглядывает мне в глаза. На лице его снова улыбка, но теперь она другая — нежная и немного лукавая.

— Может ну её эту вечеринку? — игриво спрашиваю я, когда входная дверь за нами закрывается. — Побудем дома, скучно нам не будет, я обещаю, мой мальчик. Когда ты в последний раз был в моей кроватке? Не помнишь?

Он прищуривает глаза:

— То есть проигнорим самую крутую вечеринку сезона?

— Во-первых, у тебя каждая вечеринка самая крутая в сезоне, а во-вторых, я вот думаю, мы и дома можем выпить и расслабиться ничуть не хуже, чем там. Я голосую за сексуальную революцию и распутную домашнюю вечеринку.

Он некоторое время размышляет и говорит после паузы:

— Блин, но ты ведь сама хотела туда поехать. Я же эти приглашения с таким трудом добыл. И Роману уже сказал, что буду…, слушай, а давай мы совместим. То есть съездим на тусу, а потом вернёмся и порезвимся по полной.

— Ага, — качаю я головой, — порезвимся, только ты сразу спать завалишься.

— Нет, — твёрдо и сурово говорит он, — точно не завалюсь.

— Значит ты выбираешь не моё молодое и жаждущее секса тело, а этого престарелого, по твоим же словам, Романа?

— Не совсем так. Твоё тело Роман Георгиевич собой не заменит, но подводить его, всё-таки, я бы не хотел. А к сексу с твоим телом мы обязательно вернёмся чуть позже.

— Остряк. Не нужен мне твой секс, я жажду нежности.

Я действительно жажду нежности, она мне сейчас просто необходима. Мне кажется, Яр от меня отдаляется, отдавая работе все силы. Я была бы рада заняться с ним любовью вот хоть прямо сейчас, но ночью, когда мы вернёмся, скорее всего, ужасно устану и буду хотеть спать. Да он сам уснёт вперёд меня, сто раз это проходили.

— Ладно, всё с тобой ясно, — с вызывающей ноткой говорю я. — Я в душ.

— Со мной совсем не всё ещё ясно. Уже скоро ты сможешь убедиться в этом.

Я не отвечаю и иду в ванную комнату, сбрасываю одежду и какое-то время смотрю на своё отражение, размноженное в двух больших зеркалах. Может со мной что-то не так? А может просто прошла острота чувств и постоянное желание секса уступило место дружеской привязанности? Как у пенсионеров. Не знаю. Я захожу за стеклянную перегородку, включаю воду и встаю под тёплые струи. Раздаётся звук открывающейся двери.

— Кто там?

— Сто грамм. Это я.

Я наблюдаю через запотевшее стекло, как Яр снимает одежду. Раздевшись, он заходит за стекло и нежно меня обнимает.

— Эй-ей! Осторожно! Я из-за тебя голову намочу.

Плевать мне на голову. Внутри всё ликует. Сердце подпрыгивает от радости. Он со мной! Со мной! И значит всё остальное в этом мире совсем неважно.

— Шапочку надень.

— Ты чего это вдруг?

Он прижимается ко мне со спины, просовывает свои руки под моими и накрывает ладонями грудь. Соски моментально твердеют, а кружки вокруг них сморщиваются. Нервный озноб пробегает по коже, и я покрываюсь гусиной кожей.

— Передумал ехать? Или хочешь разобраться со мной по-быстрому?

— Тоже нежности захотелось. Ты же меня ей не балуешь.

— Нахал, — плещу я через плечо на него водой. — А кто домой обычно глубокой ночью возвращается? Кто этот трудоголик?

Он не отвечает, и я больше ничего не спрашиваю, потому что по телу быстро расплывается сладкое тепло. Я чувствую жар, исходящий от Яра и то, какой он твёрдый. Он наливает на ладонь немного геля для душа и аромат жасмина и сандала окутывает нас обоих.