Парии человечества - Луи Жаколио

Луи Жаколио

Парии человечества

I. Пария

Существование париев в Индии — это книга, окутанная тайнами, прочесть которую никто еще не дал себе труда. Установив, что эти отбросы браманического общества влачат свое существование в глубоком унижении, наука решила, что чандала, т. е. человек вне касты, совсем не достоин ее внимания, что его жизнь, полная отчуждения и страданий, не стоит того, чтобы быть предметом изучения. Но история человечества не должна иметь немых страниц, и это кажущееся равнодушие или забвение объясняется только трудностями, притом нередко неодолимыми, с которыми связано изучение париев.

Письменное предание остается. Понятно, что ученые знатоки Индии, большинство которых и не покидало Европы, не имея перед собою письменных документов по данному предмету, не могут ничего и говорить о нем. Следовательно, все, что только возможно сказать о париях, должно быть почерпнуто в изустном предании.

Но, к этому преданию нельзя прибегнуть в больших городах Индии, где пария живет на глазах у европейца, пользуется относительным покоем и забывает обычаи своих предков, заменяя их в гражданском и религиозном быте обычаями других каст, которые, хотя и протестуют. Но, не могут с этим бороться с тех пор, как браманизм утратил свое господство. И для того, чтобы изучить странные нравы, плоды векового притеснения, которое брамины применяли к париям без малейшей помехи и против которого Англия не осмелилась ничего предпринять. Надо проникнуть в глубь страны, странствовать по лесам и джунглям, жить целые месяцы в селениях париев, в отдалении от всех центров цивилизации, вечно борясь с тем отвращением, которое внушают их вонючие жилища и ни с чем не сравнимая безнравственность их обитателей. Надо выдержать этот ужасный климат болотистых местностей Индии, куда вынуждены были скрываться эти отверженные, для того чтобы соединяться в общественные группы, на что закон не дает им права, надо, наконец, коротко освоить хоть некоторые языки, на которых они говорят: тамул, телинга, канара, ульгу и т. д. Предрассудок, который обрушился на парию, пустил такие глубокие корни, что тот, кто пожелал бы его разрушить, должен предвидеть самое ужасное возмущение, какое было занесено на страницы истории. Полтораста миллионов людей поднялись бы как один человек и пошли бы на смерть со всем равнодушием фанатизма в тот самый день, когда издан был бы указ об уничтожении каст. Такое средство никуда не годится, и им невозможно ввести париев в общий круг общественной жизни. В Индии насчитывается до сорока миллионов этих отверженных. Уже одна эта цифра показывает, что наука должна была бы проникнуться интересом к умственному и нравственному состоянию этого народа, который где-то в отдаленном углу земного шара живет среди других людей, внушая им не больше интереса, чем шакал или гиена. Мы долго колебались, прежде чем приняли решение напечатать мрачную картину этих терзаний, этих ужасов, которые приводят в трепет разум, и этих противоестественных пороков, в которых резюмируется положение индусского чандала. Но нам подумалось, что подобно тому, как бывает полезно вскрыть язву для того, чтобы ее вылечить, столь же полезно, может быть, и вскрытие общественных язв, хотя бы для того, чтобы внушить желание исцелить их. Мы действовали так же, как действует физиолог, производя вскрытие, и наше перо, как скальпель, не отступало перед ужасом истины.

II. Песнь париев

В той таинственной печальной драме, которая разыгрывается на земле уже сотни столетий, есть одна роль, для которой никогда не было недостатка в исполнителях, — это роль угнетенного, раба, отверженного парии.

Сколько раз мне случалось видеть бедного индуса, которому жреческое господство браминов отказывало в человеческом достоинстве, который шатающейся поступью пробирался по глухой тропинке, отыскивая себе в пищу какие-нибудь отбросы, из-за которых ему приходилось вступать в драку с шакалами и гиенами. Будь он болен, погибай он от голода, никогда ни одна дверь не отворится перед ним. Дети его родятся посреди джунглей, тело его гниет в глухих углах, потому что он не имеет прав на обычное погребение. Притеснение, которому деспотизм жреца подверг всю его расу, простирается на него даже за гробом.

Среди париев, несмотря на всю их ужасающую приниженность, однажды народился крупный поэт, по имени Тируваллува. Этот вдохновенный поэт изобразил вековые страдания своих сородичей в следующих строфах:

«Нужды нет, что Сурья (солнце) продолжает в небесных пространствах свой вечный бег, что он плотными снопами своих лучей, которые не в состоянии вынести глаз, освещает землю… Небо и земля, вы видите, что мы такое.

Что нам за дело, что три божества создают, сохраняют и преображают вселенную. Не для нас блистают они во славе своей… Небо и земля, вы видите, что мы такое.

Не для нас возносится к эфиру дым жертв, не для нас цветы покрывают землю, не для нас плоды висят на деревьях, не для нас текут священные воды Ганга… Небо и земля… и т. д.

Не для нас животные дают свой приплод и пчелы свой мед. Не для нас молодые девушки растирают в звонких ступках священную траву, из которой делают божественный напиток Сомы. Небо и земля… и т. д.

Не для нас агни создал огонь и не для нас бессмертный Индра создал молитву. Небо и земля… и т. д.

Где те источники чистой воды, из которых мы можем утолять свою жажду? Наше единственное питье — вода, которая расплескивается из корыт, из которых поят животных. Небо и земля… и т. д.

Где поля, которые производят для нас рис и другое зерно? На земле нет ни одного стебля проса, ни одной соломинки, ни одного лепестка розы, который принадлежит нам. Небо и земля… и т. д.

Дикие звери имеют свою берлогу, змеи прячутся в муравейниках, птица свободно парит в воздухе, и любая древесная ветвь дает опору и защиту для ее гнезда и для ее песен. Агни обладает вселенною, Вапу — воздухом, Адитья — небом, Чандрамы — звездными пространствами, Видиут — облаками, люди четырех каст умирают и родятся в жилищах своих отцов. Но сын парии, где он открывает глаза свои? Где та дружественная земля, которая примет его останки? Небо и земля… и т. д.

Когда женщины начертали на пороге жилища священные знаки, прогоняющие злых духов, когда все люди предаются покою, где упокоится пария? Небо и земля… и т. д.

Когда каждый плачет в доме своем при снаряжении погребальной колесницы, увенчанной цветами, душа усопшего бывает довольна. Жидкий бальзам прольется на погребальный костер. Тот, у кого не отнята надежда, что его, уснувшего, будут сопровождать священные гимны, может с радостью ожидать пробуждения на небесах. Но где может умереть пария? Где может он иметь надежду возродиться? Небо и земля… и т. д. »

Мы часто слышали эту печальную, полную безнадежности песнь на Коромондельском берегу, в джунглях Травенкора и в лесах Малабарской земли. Иной раз ее пела монотонно и жалобно молодая девушка, сидя на берегу болота и плетя корзины, иной раз бедный мальчуган, гнавший тощую козу на пустынное пастбище, иногда одинокий старик.

И вот, став лицом к лицу с этими страданиями, выпавшими на долю многочисленного человеческого племени, мы естественно были приведены к желанию узнать, какое место в человечестве занимает оно.

III. Происхождение париев

Раньше думали, что парии — это потомки первобытного населения Индостана, завоеванного браминами. Но такое мнение проистекало из двойной ошибки. Прежде всего брамины вовсе не явились в Индию как завоеватели, а родились на берегах Ганга и Гадавери. Немецкие ученые создали себе известные антропологические теории, и им во что бы то ни стало нужно было населить древнюю Индию белокурым и рыжим племенем. Потому они и выводили индийских завоевателей то из Бактрианы, то из стран, лежащих по реке Оксусу, то с плоскогорий северо-восточной Азии. Но все их гипотезы, страдающие отсутствием научных доказательств, не имеют никаких преимуществ ни перед текстами Ману и Вед, ни перед мнениями самих браминов, которые считают колыбелью своей расы ту самую страну, которую они в настоящее время населяют.

Если бы даже на минуту принять теорию завоевания, то . и тогда нельзя было бы думать, чтобы завоеватели вместо того, чтобы просто обратить завоеванных в рабов и заставить их обрабатывать для себя землю и пасти скот, почему-то предпочли привести в полное бездействие силы нескольких миллионов людей, объявив их вне закона, создать для них положение хуже, чем для нечистых животных, лишить их земли, солнца, воды, риса и огня. Нет сомнения, что подобная мера, привела бы побежденных в полное отчаяние, вызвала бы смертельную борьбу, которая непрерывно возобновлялась бы, не принося завоевателю ничего, кроме явного вреда.