Маскарад (СИ) - Пылаев Валерий

Волков. Маскарад

Глава 1

В чем минус непродуманных планов? Тех, что рождаются в голове спонтанно, можно сказать, без каких-либо предпосылок? Без смысла, без качественных или хотя бы продолжительных размышлений, а порой даже без внятной логики?

Минусов великое множество. Для начала, план может и вовсе закончиться пшиком, вместо осязаемого результат. Или, что еще хуже, результат может оказаться даже хуже, чем если бы его не было вовсе. И привести к катастрофическим последствиям — сразу или чуть позже. Любая, даже самая крохотная ошибка в расчетах подобна небольшому камешку, который катится с горы. Сначала в гордом одиночестве, потом цепляет парочку себе подобных, потом еще с десяток — и в конце концов они непременно утащат с собой громадный валун, способный обрушить на горе-стратега целую лавину весьма неприятных событий. Как обычно бывает в таких случаях — вплоть до летального исхода.

В чем плюс непродуманных планов?

Они иногда срабатывают. Вопреки той самой логике, которая никак не поучаствовала в их появлении на свет.

Полет с высоты нескольких метров вполне мог свернуть мне шею. Или вбить торчащий в боку чугунный прут так глубоко, что и без того изрядно пострадавшее тело Володи Волкова отказалось бы функционировать из принципиальных соображений. А еще я мог раскроить себе голову об камень или просто-напросто свалиться прямиком в пасть Рогатому.

Логово Упырей, болото с Жабами, яма с кольями, жерло вулкана… вариантов бесславной и какой-то степени ироничной кончины у нас с его высочеством определенно имелось в избытке. Да чего уж там — мир по ту сторону рукотворного Прорыва мог оказаться в принципе непригодным для человека. Без кислорода в воздухе, с запредельный гравитацией, покрытым водой чуть ли не полностью.

Или его могло не быть вообще.

Однако по какой-то непонятной причине я был еще жив. Удар об землю выбил из легких весь воздух, но теперь он снова поступал обратно и, кажется, даже не пытался сжечь мне глотку каким-нибудь ядовитым газом. Правая рука все еще сжимала понемногу остывающий после ритуала перочинный ножик, а левая касалась ладонью чего-то прохладного и склизского.

Но, к счастью, не живого — на ощупь поверхность больше всего напоминала камень, заросший то ли мхом, то ли тиной, то ли еще какой-то гадостью. Наверное, той же самой, что покрывала все вокруг. Света определенно было маловато, и все же я кое-как смог разглядеть над собой дыру с неровными краями, а чуть справа что-то подозрительно похожее на…

Окна⁈

Покосившиеся неровные стены вполне могли принадлежать и какой-нибудь пещере, но прямоугольные отверстия в них оказались слишком уж правильной формы, чтобы иметь природное происхождение. А когда мне хватило сил чуть приподнять гудящую голову, я разглядел прямо напротив лестницу. Полуразрушенную, потерявшую где-то с четверть нижних ступенек, выщебленную по краям и заросшую толстым слоем темно-зеленой гадости.

И все-таки определенно сделанную рукой человека… или какого-то другого разумного существа, которое передвигалось на ступающих конечностях, а не ползало или, к примеру, летало. Любопытство настырно заставляло меня поскорее встать и оглядеться по сторонам и заодно отыскать цесаревича — живого или мертвого — но тело возражало: ему хотелось для начала убедиться, что ноги на месте, а кости в них целы хотя бы частично.

Так что пока оставалось только лежать и смотреть, как примерно в пяти метрах надо мной закрывается Прорыв. Сам по себе — вряд ли с той стороны вдруг появился георгиевский капеллан, однако рябящая в полумраке полоска сначала изрядно укоротилась, а потом и вовсе исчезла без следа. То ли такие крохотные дыры в бытие всегда пропадали сами собой, то ли мой ритуал смог лишь приоткрыть дверцу между мирами где-то на полминуты, и теперь она захлопнулась обратно — пути назад больше не было.

Что ж… Зато, по крайней мере, его светлость не спустится сюда, чтобы завершить начатое.

— Владимир… — негромко позвал голос откуда-то слева. — Владимир Петрович, вы здесь? Вы… вы живы?

— Подозреваю, что да. И умоляю, тише, ваше высочество! — прошипел я. — Если у этого замечательного дома есть хозяева, они вряд ли будут рады гостям.

И, будто бы в ответ на мои опасения, где-то за стеной послышались возня и глухое ворчание. И я вдруг ощутил себя попаданцем — только уже не в чудесный мир магии и суперспособностей, из которого мы сюда свалились, а в низкобюджетное кино в жанре зомби-апокалипсис. На наше счастье поблизости не оказалось ни Жаб, на Леших, но характерные звуки Упырей я узнал без труда.

И, судя по их весьма незначительному удалению, прохлаждаться на камнях мне осталось недолго. Тело все еще болело, железка в боку, конечно же, никуда не делась, но теперь рана хотя бы не пульсировала, толчками выплевывая кровь из пробитой артерии. Организм, как и всегда, знал свое дело, и в первую очередь заткнул ту дырку, которая действительно могла меня убить.

А остальные подождут.

— Сейчас… Сейчас, ваше высочество. — Я с кряхтением уперся ладонью в скользкий пол и, оттолкнувшись, кое-как поднялся. — Иду.

Рослая фигура тут же возникла в полумраке. Цесаревич изрядно пошатывался, держась за стену, но в целом вид имел не такой уж и помятый. При падении бедняге наверняка пришлось куда хуже меня, но зато он хотя бы загремел в этот мир без сомнительного бонуса в виде чугунного прута под ребрами.

— Господи… — пробормотал цесаревич. — Где мы вообще?

— Понятия не имею. — Я подхватил его высочество под локоть и потянул к лестнице. — Но задерживаться здесь определенно не стоит.

На беготню сил не было, так что оставалось только забраться повыше и надеяться, что Упыри такие же неповоротливые и тупые, как зомби в американских фильмах. И не умеют лазать по стенам. Впрочем, и для нас попытки вскарабкаться через пролом едва не закончились… скажем так, чужим ужином. Пальцы только скользили по зеленой гадости и категорически отказывались как следует зацепиться за сжеванные то ли временем, то ли растительностью края. К счастью, цесаревич не только быстро соображал, но и сохранил достаточно сил, чтобы подсадить меня и буквально забросить наверх.

Крепкий парень — весь в отца. Тот и в моем мире без всяких сверхспособностей мог голыми руками гнуть монеты или ломать лошадиные подковы, а в этом наверняка передал сыну не только умение стрелять лазерами из глаз… Или незаурядные физические возможности в той или иной степени и вовсе полагались всем Владеющим без исключения.

Как бы то ни было, уже через полминуты я был наверху и, скрипнув зубами, подтянул следом и его высочество. И вовремя: Упыри вовсю лезли в окна, а самые голодные и резвые подобрались чуть ли не вплотную и теперь сердито копошились прямо под нами, скребя когтями камень.

Но залезть все-таки не могли. И я даже позволил себе полежать еще немного, восстанавливая дыхания и заодно пытаясь понять, сколько у меня осталось хотя бы относительно целых ребер.

— Владимир Петрович, вы целы? — Цесаревич на всякий случай отполз чуть подальше от края лестницы и, похоже, только сейчас заметил торчавшую из меня железку. — Господь милосердный, что это⁈

— Перила… Были раньше, — усмехнулся я, кое-как переваливаясь на бок. — Только не вздумайте трогать. Выдернете — и я истеку кровью за пару минут.

— А что… что мне делать?

В голосе его высочества послышались панические нотки. Неудивительно — вряд ли парню приходилось видеть подобное, а сегодня кровь вокруг лилась рекой разве что не в прямом смысле. Мы на двоих прикончили где-то с дюжину человек, сами едва не погибли и в конце концов рухнули в Прорыв. Кто-нибудь менее стойкий на месте цесаревича наверняка и вовсе тронулся бы умом. Ведь что может быть хуже, чем провалиться в чужой мир, населенный Упырями и Жабами?

Только остаться в этом мире одному.

— Не волнуйтесь, ваше высочество. — Я кое-как приподнялся на локтях и оперся спиной на стену. — Меня не так уж просто убить. Сейчас мы посидим еще немного и постараемся убраться подальше. Даже если эти милостивые судари сюда не заберутся, суета может привлечь кого-нибудь покрупнее.