Сюзанна, с тобой всё в порядке? - Алекс Веагур

Алекс Веагур

Сюзанна, с тобой всё в порядке?

1

Это был обыкновенный белый котёнок — но он был настолько белым, что в глазах рыжеволосой девочки легко сходил за упавшее с неба облачко.

— Облачко, конечно, красиво звучит, — размышляла Сюзанна, когда увидела котёнка впервые. — Но для котят совсем не подходит. Вот Тучка — другое дело! Так и буду называть тебя. Ты же не против, мой пушистик?

Котёнок, лизнув ей руку, дал понять, что не против. На том и решили.

Сюзанна была застенчивой девочкой — по крайней мере, так казалось со стороны. Даже в те моменты, когда ей хотелось вволю рассмеяться, она зажимала рот ладошкой и просто прыскала. Мама Сюзанны несколько раз спрашивала её об этом, но добиться ничего не могла: дочь лишь пожимала плечами и опускала глаза в пол.

Сейчас в комнате, кроме белоснежного котёнка, никого больше не было. Такое простое обстоятельство Сюзанну раскрепощало, и она мало-помалу начинала веселиться.

Проверив ещё раз шпингалет, она с довольным видом осмотрела своё личное пространство и негромко хлопнула в ладоши.

Будто по её сигналу в комнате появились сотни мыльных пузырей: плавно падая с потолка, они кружились в немом танце, сталкивались друг с другом, соединялись, лопались — в общем, играли в свою игру и этим жутко завлекали котёнка! Тучка вылезла из ящика с игрушками и стала с интересом следить за ними. Неожиданно она подобралась и прыгнула: сначала — на стул, а со стула — на письменный стол; но стол оказался таким скользким, что Тучка не удержалась и, завертевшись по нему на животе, как маленькое торнадо, смахнула на пол несколько карандашей и стакан с водой и, к тому же свалилась сама — прямо в только что сделанную лужу; от испуга взъерошенная Тучка бросилась под стол, где тут же перевернула коробку с конструктором — рассыпанные детальки забряцали по полу и испугали Тучку ещё больше; наконец, она вырвалась белой молнией из-под стола и, забежав за большой зелёный мяч с яркими бабочками, выгнулась дугой и зашипела.

Всё это выглядело так комично, что Сюзанна наклонилась к котёнку и громко рассмеялась. Но тут же она резко выровнялась и зажала рот руками; затравленно смотря на дверь, где висел старый календарь с питоном, Сюзанна замерла.

Замер и котёнок. Казалось, замерли даже мыльные пузыри.

Тут послышались осторожные шаги, и кто-то подёргал дверную ручку — нижний край календаря, закрученный от времени, слегка задрожал, но дверь не открылась.

Тогда в неё постучали — постучали тихо, но будто с каким-то правом.

Сюзанна убрала руки от лица и, тяжело вздохнув, промолвила:

— Ффу!

Первыми исчезли все мыльные пузыри.

Затем пропал мяч.

Тучка удивлённо посмотрела на свою хозяйку и тоже растаяла в воздухе.

— Да, мам, — сказала Сюзанна, потирая виски. — Сейчас.

Она подошла к двери и открыла шпингалет.

2

За столиком в кафе сидели двое: крепкий темноволосый мужчина лет тридцати пяти и белокурая женщина — примерно того же возраста.

На мужчине была светлая рубашка с короткими рукавами и темный галстук с золотым зажимом; браслет дорогих часов время от времени скользил у него по руке, и мужчина с заметным удовольствием поправлял их; весь его вид — включая аккуратные ногти и тоненькую полоску усиков, а также манеры его — говорил о чрезмерном самоуважении и самолюбии. Но его глаза, когда он смотрел на сидевшую напротив женщину, сияли тем светом, который позволял ей не видеть его самовлюблённости или же просто не обращать на это внимания.

— Вы с дочерью должны переехать ко мне, — отчеканил мужчина и обхватил руками протянутую к нему ладошку. — Сама же видишь, Марин: у меня и места больше, и вид из окна лучше. Что там — заброшенная стройка? А у меня — река. Только представь: Волга — с высоты птичьего полёта!

Марина наконец-то оторвала взгляд от стола и подняла голову:

— Д-да, но… не сейчас.

Она замолчала и, прикусив нижнюю губу, улыбнулась. От этого у неё на щеках появились маленькие ямочки, придававшие её лицу с чуть широкими скулами непременное очарование — и она знала об этом. Но также она знала и то, что её «сапфировые» глаза, как говорил ещё в прошлой жизни Вадим — отец Сюзанны, оттенялись печалью — печалью остаточной, но словно въевшейся в неё навсегда. Наверняка это понимал сейчас и Олег, потому как, нахмурив брови, он тоже молчал. Но оба они понимали и другое: всё равно будет так, как хочет он.

Наконец, пузырь тишины лопнул.

— Сюзи странно ведёт себя, дорогой. В последнее время она… другая. И я боюсь…боюсь, как бы не стало хуже — с этим переездом.

Олег улыбнулся и снова взял её ладошку в руки.

— Хуже? Ей всего восемь лет, моё солнце! После смерти отца прошло уже два года, образ его стирается. А я… обещаю тебе, солнце, и прошу тебя поверить мне… я постараюсь ей стать новым отцом. Постараюсь изо всех сил! Я сам этого хочу, Марин.

Глаза Марины заблестели, и она снова прикусила губу.

— Олег… я и сама… но… Дело, может, не в том…

— В этом возрасте все дети странные, солнце.

— Да… но она… Кажется, она мне не доверяет.

И тут Марина всё ему рассказала. Она рассказала ему, что уже несколько месяцев дочь будто чурается её.

— Кажется, это случилось сразу, как она упала с велосипеда. Она сильно ударилась головой, и её положили с сотрясением… — Марина подняла глаза на Олега. — А ведь мы тогда с тобой и познакомились… этот платок…

Олег улыбнулся:

— Да, я помню: возле регистратуры лежал платок, я поднял его и спросил, что за красавица его обронила.

— Это было будто вчера! А потом ты проводил меня до нашей с Сюзанной палаты…

Ещё в больнице Сюзанна стала другой. Конечно же, Марина связывала это только с травмой и верила, что со временем дочь станет прежней. Но становилась ещё хуже — из месяца в месяц. Дошло уже до того, что общение их сводилось теперь к расспросам Марины и к преимущественно односложным ответам Сюзанны. О разговоре по душам, как это должно быть у дочерей с мамами, и как это было раньше, теперь не было и речи. И ещё этот смех: такой редкий и такой тихий — словно Сюзанна чего-то боялась!

— Она постоянно запирается у