Темные Пути - Сергей Борисович Удалин

Сергей Удалин, Анджей Бухлак

Темные Пути

Пролог

Шар-клетку, небрежно закрепленную на волосатой спине свина, нещадно мотало из стороны в сторону. Я перекатывался в ней, словно костяшка в шаманской погремушке. Уцепился бы за прутья, но слимачья слюна приклеила руки к бокам. А вдобавок ветви хворевика, из которых соорудили клетку, щетинились сотнями мельчайших колючек. Мясо с ладоней не сорвут, но жуткую чесотку от ядовитого сока обеспечат надолго. Так что выбора не оставалось — приходилось мячиком летать по клетке, набивая шишки и синяки.

Взяли меня ловко. Я и подумать не мог, что мальчишка окажется нахтом. Стоило, конечно, с самого начала обратить внимание на его рожу. Но каких только красавцев в здешних местах не встретишь…

Короче, когда дошло, что происходит, было уже поздно. Нахтёнок начал боевую трансформацию — и клинок просто растворился в сволочной плоти. С одной лишь оплавленной рукояткой в руке, понятное дело, долго не повоюешь. Да и поздно. Двух плевков сидевшего в засаде слимука хватило, чтобы спеленать меня по рукам и ногам.

Вот так-то…

Куда везут — не знаю. Но, судя по тому, как снаряжена группа, прогулка может затянуться не на один день.

А я-то всё откладывал окончательное решение. Присмотрюсь, подумаю, что делать дальше. Теперь можно думать сколько угодно, только вопрос — удастся ли потом исполнить задуманное…

Да уж, подфартило!

Хм… И давно я таким оптимистом заделался?

Глава 1

Луфф

— Да что ж ты, зараза, делаешь?

Я еле успел отпрыгнуть от струи помоев, окрасившей мостовую в весёленькие жёлто-зелёно-коричневые тона. Хотя нет, всё-таки не успел — левую брючину зацепило. Пришлось вытирать чистым носовым платком. Пятно исчезло, но запах остался. Ну, мразота, вот только покажись в окне — я тебе этим же платком в морду и залеплю. А чтобы долетел, камень в него заверну.

— Лень что ли до сливной трубы свои помои дотащить? А мне потом домой через весь город по уши в дерьме добираться?

— А нехрен под окнами шляться! — донёсся с третьего яруса жизнерадостный голос. — Трубу вчерась только засрало, и аккурат на нашем уровне. Однако ж говно в доме как оставить? Праздник, чай, сегодня. А починщика теперь дня три не дождёшься. Ему ведь тоже отпраздновать охота.

Это да, я в курсе, что праздник. Но всё равно не повод, чтобы мой костюм пачкать.

— Ты бы в окно посмотрел, гаденыш, прежде чем людей обливать.

— Чудак-человек, я ж те объясняю — праздник сегодня! — ответил невидимый хам, благоразумно оставаясь в укрытии. — Скоро в храме служба начнётся, вот я и торопился. А ежели у тебя времени в избытке, так взял бы и починил трубу, вместо того чтобы от дела меня отвлекать.

Так, похоже, слёз раскаяния здесь не дождёшься. Попробуем вызвать другие эмоции.

— Нет, милейший, в технике я не разбираюсь. А вот квартального могу привести. Он тебе и с уборкой поможет, и вежливости научит.

— Ох, напугал! — всё так же беззаботно хмыкнул некто. — Как будто мы с квартальным в разные трактиры захаживаем. А вот твой голос мне что-то незнаком. Боюсь, и квартальному тоже.

Жаль, что платок я уже выбросил. Вон и камешек приличный лежит, прямо просится в руку.

Любопытство всё же взяло верх над осторожностью, и в окне появилась наглая плебейская рожа. Впрочем, на мастерового гаденыш оказался не сильно похож. Кожа гладкая, волосы прилизанные, и главное — глаза. Внимательные, цепкие, ну, и опять же наглые. То ли кидала какой-нибудь, то ли просто карманник. И переднего зуба во рту не хватает. Значит, получал уже за свои художества, а может и за длинный язык.

Беззубый тоже с ходу определил, с кем связался:

— Вот что я скажу тебе, господин хороший! Я тебе пока ничего дурного не сделал. Это и соседи могут подтвердить.

Из облупленного бокового окна с готовностью высунулся другой плебей. Куда серьёзнее первого. Нос кривой, явно сломанный, шрам над левой бровью и подбородок размером с два моих кулака. Тут уж и дурак догадается, чем парень промышляет.

Теперь уже я почувствовал себя неуютно.

— Так что, ваша избранность, иди-ка ты у себя в Старом Городе распоряжайся, — с вызовом крикнул осмелевший беззубый. — Проводить, или сам дорогу найдёшь?

Возразить было нечего. Кругом громоздились одинаковые коробки многоярусных бараков, из окон высовывалось всё больше любопытствующих. Сочувствующих физиономий я не заметил — публика жаждала развлечений. Не хватало ещё, чтобы кто-то из них решил в честь праздника избавиться от старой мебели. Через окно, естественно. И ведь все подтвердят, что прохожих в переулке не было.

"Сам виноват! — подумал я, торопясь свернуть за угол. — Кто тебя заставлял пешком в храм идти?"

Ненавижу район Пристенка — пыль, грязь, шум. А главное — толпы вечно галдящих и дурно пахнущих плебеев. Но что поделаешь, если в Старом Городе ни одного храма нет? Три — возле Рынка, два — в Подворотье и один здесь, в Пристенке. Из них пристеночный — самый близкий. Правда, добираться до него тоже неудобно — на двух прицепах с пересадкой. А извозчика сюда съездить не уговоришь, можно и без колёс остаться. Вот я и решил по холодку прогуляться, напрямик через эти самые бейские кварталы.

Да ладно, хватит мозги конопатить! Просто не очень-то я старался к началу службы успеть. Ну, не тянет меня в храм в последнее время! С души воротит, хоть к лекарю обращайся. Но и к нему идти страшно, вдруг и вправду внутри что не в порядке? Оставалось надеяться, что какое-нибудь происшествие помешает добраться до храма вовремя.

Происшествие-то я на свои брюки нашёл, только обещало оно ничуть не больше удовольствия, чем праздничный молебен. Так что придётся тебе, дорогой Луфф, сегодня молиться, не отвертишься!

И по-любому бы не отвертелся. Вчера пастор Ривс, настоятель храма, не поленился по кругописцу прислать мне в контору напоминательную депешу. Я, мол, осведомлен, что вы чрезвычайно заняты работой в департаменте, сир ди Кантаре. Но молебен в честь Дня Откровения пропускать никак нельзя. Вы и так, по моим сведениям, лишь дважды за последний год посещали храм. Непорядок. Какой пример вы подаёте рядовым прихожанам?

Про мою занятость пастор, понятное дело, пошутил. Всем известно, что в департамент культуры и просвещения присылают либо непроходимых тупиц, либо таких же безнадёжных лентяев. Нет, я не из первых, скорее уж — из вторых. Да