Архив Андрея Ваджры том 2 - Андрей Ваджра

Архив Андрея Ваджры том 2

Галичанин об иудином грехе Галичины

Вслед за испорченным языком, как тень за телом,

идёт неизбежное падение вкуса, наук и просвещения.

Ян Снядецкий

Книга галичанина Осипа Андреевича Мончаловского «Литературное и политическое украинофильство» – это мина замедленного действия, которую автор заложил 113 лет назад под сегодняшнюю официальную ложь об «украинцах» и их «мове». Её чтение взрывает сознание правдой об «Украине», заставляя совершенно по-другому посмотреть не только на наше прошлое, но и на наше настоящее, настигшее нас как расплата и наказание.

Книга Осипа Мончаловского – это боль за свою малую Родину – Галичину и тревога о своей великой Родине – Руси. Многое из того, о чём он писал, сейчас воспринимается как пророческое предостережение всем нам.

А ещё книга Осипа Мончаловского – это реквием по «Украине» XXI века, написанный в далёком 1898 году в столице Восточной Галиции. Читая её, чётко понимаешь, что все наши сегодняшние украинские проблемы возникли не вчера, и не в 1991 или 2005 году, а были созданы более ста лет назад на одной из украйн Австрийской империи.

На страницах этой книги, очевидец галицийского «этнического чуда» в деталях поведал о том, как и для чего в Восточной Галиции конца XIX века создавались первые «украинцы». По горячим следам тех событий, Мончаловский подробно описал, как из кучки фанатиков-украинофилов вылупилась т.н. «украйинська нация», и науськиваемая поляками и австрийцами, со злобным остервенением набросилась на всё русское в Червонной Руси. Показав наизнанку идеологического мифа об «Украине», Мончаловский самым гениальным образом воссоздал в конце XIX века психологию «свидомых украйинцив» новейшего времени, и смог передать тот зловонный дух, который они сейчас испускают в стране победившего «свидомизма».

Читая Мончаловского, возникает ощущение, что он с точностью хирурга описал набухающий гнойник украинизирующейся Галиции, лопнувший в 1914 году кровавым террором, а в 1917 году отравивший своим идеологическим ядом весь организм юго-западной Руси.

Благодаря книге «Литературное и политическое украинофилство» начинаешь чётко понимать, что жизненные установки, ценности, нравственность и умственные способности «свидомых» современной Украины, заимствованы у галицийских политических фанатиков образца 90-х годов XIX века. Всё те же человеческие образы, всё те же примитивные страсти, всё та же ложь, с пеной у рта выдаваемая за правду.

Свой анализ Мончаловский начинает с языкового вопроса, раздиравшего на части австрийскую Галицию в конце девятнадцатого века, точно так же, как сейчас он раздирает на части Малую Русь.

С тех пор ничего не изменилось. Если не считать тех сотен тысяч убитых и изгнанных австрийской короной галичан, которые не захотели отказываться от своего русского имени и русского языка. Только теперь полем боя правды и лжи стал не маленький ошмёток австрийской империи, а вся юго-западная Русь. Галицийский гнойник, вживлённый большевиками в тело Малороссии, в 1991 году лопнул, вызвав «гангрену» всей Малой Руси.

По сути, позицию новоиспечённых «украинцев» конца XIX века относительно «малороссийского наречия» (называемого сейчас «украйинською мовою») и русского литературного языка, мы можем услышать из уст современных «свидомых украйинцив». Она проста и незамысловата.

Мончаловский её излагает со всеми подробностями, пересказывая идеологические выкладки одного из защитников галицийской «мовы» 1898 года. Как свидетельствует Мончаловский, по мнению галицийских украинофилов, «язык галичан и малороссов гораздо древнее и родственнее, чем общерусский, праотцу языков славянских – древнеславянскому» и «далеко превышает своею древностью генеалогическое древо общерусского».

Естественно, что тогда, как и теперь, подобные утверждения не обосновывались фактами. Они просто провозглашались. Истерично и с клокочущей злобой. Тогда, как и сейчас, факты и доводы были не нужны, была нужна лишь чистая вера и ненависть ко всему русскому.

Естественно, что «древняя» и «автохтонная» «мова», как тогда, так и сейчас, по мнению идеологов «свидомизма», не имела и не имеет ничего общего с русским языком. Как и сегодняшние «свидомые», галицийские украинофилы XIX века твердили об отдельности малорусского языка от общерусского. При этом они приводили целое сонмище «выразителей духа» малорусского народа, от Шевченко, Котляревского, Франко, Леси Украинки и Гулака-Артёмовского, до таких «титанов» самостийной малороссийской/«украинской» литературы тех времён как Петренко, Корсунь, Руданский, Номис, Кухаренко, Левенко, Корж, Александров и ещё двух-трёх десятков никому не известных фамилий.

Именно факт наличия десятка третьеразрядных местечковых поэтов и писателей (известных публике лишь благодаря учебнику «Українська література») до сих пор для апологетов «свидомизма» является доказательством существования «украйинськойи» литературы и языка. Хотя до этого галицийского открытия, данные литературные «доказатели» украинства были всего лишь местечковыми представителями региональной южнорусской литературы, использовавшие в своём творчестве особенности южнорусского наречия. О них не все знатоки слышали в Москве и Санкт-Петербурге, о них ровным счётом, как и сейчас, ничего не знает Запад, но они были частью русской литературы и культуры.

Читая книгу Мончаловского, невольно переживаешь состояние дежавю, ведь сто лет назад, как и сейчас, «свидоми украйинци» привычно поют старую заунывную песню о «притеснениях» и «угнетениях», о том, что малорусская/украинская литература и язык «уже сто лет подвергается угнетению так, как никакая иная литература во всём мире». Нет уже ни злобного «царату», ни «тюрьмы народов» СССР, 20 лет как существует «нэзалэжна» Украина, а притеснение и угнетение «мовы» и «украйинськойи» литературы, по мнению «свидомых», не утихают.

Сто лет назад, точно так же как и сейчас, сознательные украинцы продолжают искать «пятую колонну» москофилов и обвинять всех, кто думает иначе, чем они, в непонимании своего национального самосознания, в том, что они «не пожелали быть хозяевами в собственном доме, предпочитая стать лакеями другого народа». Тогда, как и сейчас, «свидомэ» панство игнорирует тот факт, что многими на Малой Руси доктрина украинства отвергается как раз по причине русского самосознания. Ничего с тех пор не изменилось в головах сознательных украинцев. Только теперь Малороссия повторяет судьбу Галиции.

Впрочем, есть и некоторые отличия той ситуации, которая сложилась в Восточной Галиции накануне возникновения первых «украинцев», от той, в которой находимся сейчас все мы.

Дело в том, что если сто лет назад в австрийской Галиции напору «свидомых» противостояло русское политическое и культурное движение, стойко защищавшее русскую идентичность, культуру и язык галицких русинов/русских, то на Украине начала XXI века такого политического и культурного движения нет. Все двадцатилетние усилия «свидомых» украинизаторов наталкиваются лишь на глухой, пассивный саботаж малороссов, но не встречают активного противодействия.

А поэтому некому сейчас задать со страниц газет и с телевизионных экранов сакраментальный вопрос, А НУЖЕН ЛИ ВСЕМ НАМ УКРАИНСКИЙ ЯЗЫК И ИМЕЕТ ЛИ ОН ХОТЬ КАКИЕ-ТО ШАНСЫ НА БУДУЩЕЕ?

Ведь именно такой резонный вопрос, по свидетельству Мончаловского, задавала галицийская интеллигенция энтузиастам создания из малороссийского наречия отдельного литературного языка. «Нужно ли вообще это развитие малорусского наречия, имеет ли оно шансы на какой-либо успех?».

По мнению тех, кто оппонировал тогда галицийским фанатикам украинофильского движения, такой необходимости в этом не было, так как «не только двум-трём, но и двадцати трём генерациям малороссов» достичь даже болгарских или сербских языковых и литературных высот не удастся, так как «всё это уже сделано общерусским языком». Зачем создавать из регионального наречия литературный язык, если он уже существует много столетий и на нём созданы шедевры не только русской, но и мировой литературы?

При этом оппоненты галицийских украинофилов тогда подчёркивали тот факт, что в создании русского литературного языка непосредственное участие принимали малороссы, и создавался он, в том числе, на основе малороссийского наречия. «Главнейшими сотрудниками Петра І на поприще научной, литературной и отчасти государственной деятельности были малороссы, питомцы Киевской [Могилянской] академии; уж, конечно, они не могли не привнести своей лепты в сокровищницу общерусского языка, не могли не оказать на него влияние особенностями своей южнорусской натуры, своего южнорусского духа. И это участие малороссов в общерусской лингвистической работе продолжилось и после Петра…».