Ловушка - Алексей Николаевич Евстафьев

Алексей Евстафьев

Ловушка

ТАКТЫ

— Церемонию необходимо расписать по минутам. — нашёптывает Игорь Дмитриевич насупленному Максиму Павловичу. — С точностью инструкции по расстрелу приговорённых к высшей мере, где поминутно выписан каждый шаг и перекур, Максим Павлович. Понадобится — будем и крестики на полу рисовать для пунктуальности.

— Это вы слишком завираетесь, Игорь Дмитриевич, про расстрел. — осторожно отшучивается Максим Павлович. — У нас всё-таки школа, дети.

— Именно! Дети! — повышает голос Игорь Дмитриевич. — Уж если нынешние дети озоруют без толики страха, Максим Павлович, то они способны прямо в разгар торжества явить если не всю революцию сознания, то хотя бы её несомненные эпатажные частицы!.. Они на это способны, Максим Павлович, а блуждающие догмы психоанализа отыщут на то тысячи оправдательных причин. Но мы-то с вами знаем, что детскую игривость нельзя пустить на самотёк, ибо она непременно выйдет за пределы начертанного круга, покинет помещение, уйдёт и назад не возвратится. Кто-то из ответственных лиц в данном случае может остаться с «носом». Упрёк в вашу сторону, Максим Павлович.

— Для меня в подобном «носе» заключается мало обидного. — спокойно отреагировал Максим Павлович, почёсывая свой выдающийся нос. — Лишь бы головы не терять.

— Именно! Головы!.. Я так и думал, что найду у вас поддержку, Максим Павлович!.. На вас всегда можно положиться. Приступим же с Богом, дорогой Максим Павлович!!

Праздник открывается ровно в полдень. Под бравурное сопровождение фортепьяно команды юношей и девушек чётко маршируют и проходят в спортивный зал. Прекрасно, мудро и фривольно-торжественно украшен в честь праздника школьный спортивный зал. С потолка ярморочно улыбаются пёстрые гирлянды и долговязые воздушные шары. На окнах извивается зеркально-струистая мишура. Столы и скамеечки щедро усыпаны первыми майскими — ещё дрожащими от нечаянности — бледными цветами. На стенах и стендах, почти впритык друг к дружке, развешены весёлые и яркие детские рисунки.

Завуч Софья Никитична украдкой подбадривает пианистку:

— Вера Гафуровна, играйте побыстрей!.. Раз-раз-раз!..

— А?

— Темпика надо прибавить, Вера Гафуровна! Не на похоронах!..

— Раз-раз-раз! — Вера Гафуровна заметно ускоряет темп, бледнокожий нотный лист слегка трясётся на пылком фортепьяно, пальцы ловко слетают с клавиш.

— Раз-раз-раз! — согласно кивает головой Софья Никитична.

— А?

— Играйте, играйте, Вера Гафуровна. Вот так и играйте.

— Так?

— Раз-раз-раз!..

— Раз-раз-раз!.. — заискивающе волнуется Вера Гафуровна.

Знаменосец первого марширующего отряда неловко подстраивается под фортепьянные такты, добавляет шагу резвости и убегает на несколько метров вперёд от правофланговых. Вера Гафуровна замечает это неприятное обстоятельство и возвращается к замедленному темпу марша.

— Вы с ума сошли, Вера Гафуровна?.. Играйте побыстрей!.. — чуть ли не кричит завуч Софья Никитична. — У нас всё расписано по минуточкам!.. Ать-два, Вера Гафуровна, шпарьте смелей!..

Знаменосец услышал призыв Софьи Никитичны «шпарить смелей» и принимает его на свой счёт. Знаменосец — юноша во многом посредственный, но не случайный и послушный. «Чёрт с ним, с фортепьяно! — размышляет знаменосец. — Буду слушаться завуча.» Знаменосец решительно прибавляет шаг, всё дальше и дальше отдаляясь от марширующих товарищей, и — поскольку шествие движется по кругу — неожиданно догоняет колонну сзади. Острие древка знамени глумливо и даже нагловато врезалось в стриженный затылок Васи Копытова. Мальчик грубовато взвизгнул, обернулся назад и потянулся кулаком к затылку знаменосца. В углу спортзала сразу образовалась маленькая потасовка. Марширующая колонна остановилась, дети фыркнули неупорядоченным смехом. Учителя едва сдержались от смешливого возмущения.

Завуч Софья Никитична разогнала драчунов и отделалась лёгким испугом. Правда, украдкой направила кукиш в сторону Веры Гафуровны. Несомненно, что юмористический эффект начала праздника был скоренько затушёван. Игорь Дмитриевич щелчками пальцев, напоминающими вбиваемые гвозди, указал пианистке верный темп и творческое направление.

— Раз-раз-раз!.. — устало кивнула растрёпанной головой Вера Гафуровна, проигрывая коду.

А вот юноша-знаменосец и Вася Копытов с позором покинули помещение, чтоб не портить людям праздник. Знаменосец, мучимый стыдом и синяками, скрылся в безлюдной раздевалке, где, утешившись обособлением, попытался погладить себя по голове. Но как не пытался он нащупать затылок — ему ничего такого не удавалось!.. Ни затылка, ни ушей, никакой головы у знаменосца уже не было!.. Только смущённая шея торчала из туловища бесхозным пеньком. «Это почему же так иррационально-то? — кисловато заскулил знаменосец. — Если я ещё в состоянии мыслить (вот и критические потребности довольно-таки ярко упражняются в словопрениях), то — позвольте узнать — почему оно у меня получается без головы?..» Знаменосец растерянно оглядел раздевалку в поисках товарища, который мог бы ему посочувствовать. Вася Копытов оказался рядом, с озорной футбольной мастеровитостью попинывая голову знаменосца, не позволяя ей упасть на пол.

— Пасуй мне! — попросил знаменосец. — И встань на ворота!..

Скоро голова вылетела через разбитое окно раздевалки на улицу, мальчишки — через это же окно — рванули вслед за ней, и помчались навстречу жизни, полной приключений и волшебства.

А школьный праздник идёт своим чередом. Команды учащихся выстроились в две линеечки и томятся в вынужденном смирении: молодые, подтянутые тела несдержанно пульсируют, требуя новых движений, игр, взбучек, авантюр и покорения неизведанного. У дверей спортзала толпятся нервным ворохом родители учеников. Мамаши и папаши любуются на драгоценных отпрысков, покашливают, вводят в очерченное оформление праздника признак излишества, стаптывают обувь и мелочно судачат: «…Нина Георгиевна, а ваша-то доченька совсем невестой выросла, хоть прямо сейчас замуж отдавай.» — «Я им возьму! кобели ишь!» — «А разве она с Лёней Павловым не гуляет?.. Мне Светочка рассказывала, что она с Лёней дружит и гуляет допоздна.» — «Лёня — мальчик воспитанный, мальчик из приличной семьи, он нашу дуру замуж не возьмёт.» — «Родит так если…» — «А если родит, то за Стёпку замуж выдадим. У Стёпки папаша юрисконсультом в банке работает! Рожа, как у поросёнка!..» — «…Гордись, Тамара, сыном своим, ибо есть чем гордиться! Строен, крепок, весел — скоро ему в армию, сорванцу! Поступит в танковые войска, где и батяня служил, будут там его дрючить и дрючить!.. А что ты, Тамара, думаешь? Есть такой долг перед Родиной, и его нужно исполнять. А в танковых войсках всех дрючат.» — «Серёжа, тише!» — «Всех дрючат, Тамара, принципиально всех, и батяня знаком с этими обстоятельствами не понаслышке!..» — «…Вот ведь Сенька-паршивец: пятно на рубашку посадил! на самое видное место!.. Вчера целый день стирала, гладила, а ему лишь бы в грязи извазюкаться. Ну, только воротись домой!!» — «…Всё бы ничего с моей Марусенькой, учителя говорят, и классная руководительница согласна: